В Омске прошел Третий театральный фестиваль «Сибирский транзит» — самый крупный (и пока единственный) региональный фестиваль в России.

«У нас великая страна, одна шестая света // Когда на севере зима — на юге уже лето». Кажется, это стихи про Сибирь: когда в мае фестиваль задыхается от летней жары в Иркутске или Омске — в Норильске стоит зима, 15 градусов мороза…

Задачей Второго фестиваля (туда привезли более двадцати спектаклей) было создание могучего «батального полотна»: знакомились регионы, общались люди, заключались творческие договора.

Фото А. Кудрявцева

Фото А. Кудрявцева

Фото А. Кудрявцева

Фестиваль этого года имел другую физиономию: из 48 спектаклей отобрали лишь 14 — лучших за последнее время. Почти обо всех «Петербургский театральный журнал» написал в № 32, «Наваждение Катерины» рецензируется в этом номере (см. с. 42).

В этом году на фестивале не только быстро совершались «сделки» между режиссерами, но открывался взору и следующий лихой сюжет: в один из первых дней Алтайская драма показала очень интересного «Великодушного рогоносца» В. Золотаря. Его сподвижник, молодой петербургский сценограф, ученик Э. Кочергина, Олег Головко, сделавший замечательное оформление, пронизанное культурной памятью о Вс. Мейерхольде и Л. Поповой, не только пожинал лавры, но и напряженно работал: на следующий день после показа он получил приглашение Омской драмы и к концу фестиваля уже показывал худсовету театра эскизы оформления и «прирезку» макета к спектаклю С. Стеблюка «Как важно быть серьезным».

В общем, за два года наладилось театральное кровообращение внутри Сибири. Это славный итог. Счастливая мысль о таком фестивале, пришедшая когда-то в голову А. Кулябину (продюсер фестиваля), сегодня, несомненно, воплотилась в жизнь (в значительной степени благодаря и исполнительному директору «Транзита», заботливой, внимательной, деятельной, все помнящей И. Кулябиной).

«Сибирский Транзит» — фестиваль кочующий: Новосибирск, Иркутск, нынче его пожелал принять омский губернатор Л. К. Полежаев, в связи с чем фестиваль открывали… два раза: один раз как положено, а на второй день — для губернатора и прочего начальства. Я такого просто не помню и испытала сильное и давно забытое чувство — словно эксгумировали нечто, умершее и похороненное при советской власти. Ан нет, живо! Жива Россия, ждущая не исполнения закона, а начальственного благоволения…

Сидя в переполненном фестивальном зале, ожидавшем губернатора, я сочинила экспромт:

Я не люблю начальников с рожденья.
Особенно — когда на фестивале.
Мне чужды их повадки, убежденья.
Люблю картину Репина «Не ждали».

Стишок этот не поместили в фестивальную газетку, в противоречии с законом о свободе печати и сославшись на «цензуру». Кроме общего страха действовал аргумент: одного из заместителей Полежаева зовут Репин…

Смех смехом, но тема цензуры тревожно преследовала нынешний «Транзит». «Люди холопского звания сущие псы иногда»: в дни фестиваля омские учителя обратились к городскому собранию с просьбой цензуровать театральный репертуар, из Барнаула привезли столь же тревожную весть — ведущий актер обратился к новому начальнику по культуре с просьбой строже контролировать репертуарную политику… Когда-то двойная театральная цензура была введена в России в конце 1820-х годов вовсе не велением Николая I, а по такой же инициативе снизу: Ф. Булгарин обратился к царю с просьбой цензуровать пьесы к представлению не в Департаменте народного просвещения, а в III отделении (жандармском). Система сохранилась на 150 лет и лишь недавно была отменена. И вот — новые инициативы снизу. Впервые за долгие годы путешествий по провинции я столкнулась с холопством и холуйством вот в таком откровенном виде и поразилась искреннему желанию населения быть рабом — снизу доверху — и страху «недобдить», как писал Салтыков-Щедрин.

Впервые за долгие годы я размышляла также о природе провинциального снобизма, не менее отталкивающего, чем гламурный блеск снобизма столичного, когда отрицается все, что не умещается в прокрустово ложе местечковых представлений о прекрасном. Я слышала заявления о гибели русского театра от руки режиссера P и о том, что чьей-то ноги не будет на фестивале, если спектакль P получит какую-то премию…

Вообще, по мне бы — «собрать все премии да сжечь»!

Но в этот раз их не сожгли, а дали. Победителями, которых не судят, стали:

«Школа с театральным уклоном» Норильского театра (режиссер А. Зыков), блистательно сыгранная в Омске (Губернаторская премия. О спектакле см. № 32 «ПТЖ»).

«Наваждение Катерины» А. Песегова Минусинского театра (премия «Крылатый гений» самому Песегову, «За дебют» — исполнительнице роли Катерины Е. Соколовой, а еще — «За световое решение спектакля». См. № 33 «ПТЖ»).

Гран-при решили не присуждать, назвали премию «За художественный поиск» и поделили ее между постановочными группами «Женитьбы» в Омском Пятом театре (А. Праудин, М. Китаев, М. Платонов. См. № 32) и  «Великодушного рогоносца» Алтайской драмы (В. Золотарь и О. Головко. См. № 32 «ПТЖ»).

I актерская премия им. В. Редлих досталась С. Ребрию и Л. Сорокину (Норильск);

II — Д. Мальцеву (Брюно в «Великодушном рогоносце», Барнаул);

III — В. Майзингеру (Чичиков в «Брате Чичикове» Омской драмы. См. № 32 «ПТЖ»).

«Королевой жанра» стала В. Прокоп (Коробочка в «Брате Чичикове»).

«Сибирский транзит» завершился прекрасным закрытием, сочиненным специально приглашенной для этого О. Никифоровой — бывшим замечательным завлитом Омской драмы. Премии вручали гоголевско-садуровские помещики, слова их ролей замечательно ложились на фактуру нашей жизни и фестиваля, включая монолог Губернатора (не Полежаева, а гоголевского Губернатора) о том, что какие тут премии, когда саранча все поела…

«Сибирский транзит», поначалу не имевший своего лица, за три года завоевал достойную репутацию. Дай Бог ему сохранить ее в будущем. Это непросто на российских просторах, где, как известно, две беды — «дураки и дороги».

Июнь 2003 г.