Каким может быть спектакль современной хореографии, посвященный памяти друга, старшего коллеги, товарища по цеху? После гибели Евгения Панфилова стало еще очевиднее, что его фигура была знаковой. И не просто для нового жанра contemporary dance, пионером, первопроходцем и патриархом которого он был объявлен. Панфилов как человек слишком много значил для тех, кто все последние годы шел за ним или рядом, кто вдохновлялся его примером, кому он помогал советом и делом, кого наградил роскошью своего общения. Без особой помпы и шумихи стали выходить работы, сделанные с мыслями о нем. Многое уже довелось увидеть на разных фестивалях, сейчас — разговор о двух премьерах.
Прошлогодний лауреат «Золотой маски» в номинации «современный танец» Сергей Смирнов и его Эксцентрик-балет (Екатеринбург) возникли в данс-контексте как-то уж очень вовремя. После многих переборов по части претензий на интеллектуальность, после крена в сторону всего, что не есть хореография, появилась и танцующая труппа во главе с балетмейстером. Приоритет танца и открытая эмоциональная природа — то, что, без сомнения, роднит Смирнова с Панфиловым. Именно таков был «Голос», принесший «эксцентрикам» первые победы и известность. «Выход» (премьера — ноябрь 2002) — уже третья серьезная работа за последнее время, предлагающая по-новому взглянуть на эту труппу и ее лидера.
Общее настроение данс-спектакля — в духе постиндустриальных антиутопий. Кучка людей, почти маргиналов, потрепанных жизнью, загнана то ли в подвал, то ли в один из тупиков подземки. Нет ни света, ни воздуха. Общество явно смешанное, и в нем проявятся разные психологические типажи: скрытые лидеры и замкнутые интроверты, пара истеричных дамочек и своя городская сумасшедшая. Казалось бы, у людей нет ничего общего. Кроме одного. Их цель — выбраться отсюда, любой ценой и во что бы то ни стало. И выход вроде бы маячит: их взгляды устремлены в одну точку, как завороженные, они следят за невидимой нам полоской света, щелочкой в дверном проеме или отверстием в стене. Что это было на самом деле, мы так и не узнаем, но стремление к заветной, недостижимой цели заставит их маниакально двигаться в одном направлении, ползти, бежать, отталкивая друг друга, падать в изнеможении и корчиться от боли, снова подыматься и идти.
Удивительно, как Смирнов, шоумен в прошлом, укрощает свою натуру и делает минималистски лаконичный спектакль: тщательно отобранная лексика, диагональ как главная структурная ось, строго продуманное чередование фрагментов сольных и унисонных. В финале всех ждет непредвиденное. Нет, не обретенный выход, что было бы слишком просто и банально. Когда принципиальная безысходность ситуации будет всеми принята как неизбежность и полная апатия овладеет сознанием людей, в руках одного из них появится апельсин. Не муляж — настоящий, с запахом! Соло с апельсином (Ашот Назаретян) в стиле фламенко сначала удивит своей абсолютной чужеродностью. На наших глазах танцующий герой словно вспоминает, кто он и откуда, в его движениях, как память о чем-то дорогом и давно забытом, постепенно возникнет осмысленность и стиль. И это «прозвучит» своеобразным ответом издерганной, «захлебывающейся речи» жертв урбанизма. А был ли выход вообще? В спектакле — это вопрос, оставшийся без ответа. Во всяком случае выход оказался явно не там, где его искали.
Памяти Евгения Панфилова посвятила свою новую работу и хореограф Челябинского театра современного танца Ольга Пона. «Смотрящие в бесконечность» (премьера — февраль 2003) — несуетный, глубокий спектакль, от которого веет духом подлинности. На голой сцене — лишь грубые деревянные табуретки (излюбленный, кстати, реквизит многих балетов Панфилова!), в постановке заняты только мужчины. В строгих черных костюмах они появляются, словно после тяжкой работы, и неспешно занимают свои места. Мы застаем их в момент истины, перед лицом только им ведомой боли и раздумий о том, как жить дальше. Прямые спины, сосредоточенные лица, лежащие на коленях руки — так снимались на старинных фотографиях. Но кажется, что именно так настоящие мужчины встречают приговор судьбы, так застывают на миг перед принятием сложных решений.
Короткое сценическое время они проживут насыщенно и полно, деля на всех горечь утраты и радость мужского братства. Их разговор без слов будет понятен, а плач без слез глубоко затронет. Так возникнет самое главное в данс-спектакле — настроение, тональность, атмосфера. Это мужская тризна, горькая и светлая, прощание с несбывшимся, мысли о будущем…
Происходящее не раз напомнит русский перепляс, но без этнографии, без прямых цитат, скорее, некий образ в современном обличье. «Смотрящие в бесконечность» — абсолютно мужской балет, где много силовых элементов, брутальности, и парадокс в том, что создан он хореографом-женщиной. А может, именно женское чутье, взгляд «со стороны» и позволили воспроизвести эту удивительную цельность «другого» мира?
К шести танцовщикам (кстати, работающим профессионально и точно!) Ольга Пона добавляет двух певцов, которые все время находятся на сцене, участвуют в пластическом действии и в настоящей (как сейчас говорят, аутентичной) манере поют русский фольклор. Несколько песен на известные тексты («Вот мчится тройка почтовая», «Уж ты, пташка»), но с совершенно неизвестной мелодикой и с особым уральским распевом слов, притом исполненные враз и по строке из каждой! А еще частушки, пропетые и станцованные с истовым залихватским отчаянием, и полная тоски русская протяжная… Вокал вносит в спектакль пронзительно-щемящую ноту и акцентирует смысловые кульминации. Пение «вживую» накладывается на музыкальную фонограмму, где доминирует жесткий современный ритм, шум жизни и звуки природы, и все это вместе с пластикой дает поразительный полифонический объем.
Посвящение Евгению Панфилову неформально: при всей разности эстетических взглядов и хореографического языка есть несомненное внутреннее родство двух творческих натур, не желающих скрывать своей национальной природы и корней, своих человеческих пристрастий. «Архангельский мужик» (по рождению) Евгений Панфилов и девушка из уральской глубинки Ольга Пона близки тем, что в наше космополитичное время имеют мужество оставаться самими собой, не поддаваясь моде, избегая конъюнктурных последствий всеобщего (увы, неизбежного в contemporary) равнения на Запад. То, что в последние годы делает Ольга Пона, кто-то может отнести к фольк-модерну, но это будет чересчур узким определением для ее самобытного авторского стиля. В каждой работе она открывает нечто новое в себе и в окружающем.
Незадолго до гибели Евгений Панфилов говорил о своем желании провести в Перми фестиваль, собирающий все, теперь уже широко известные, уральские труппы contemporary dance. В самом ближайшем будущем его мечта осуществится.
Май 2003 г. .
Комментарии (0)