XIV международный независимый литературно-театральный фестиваль «Майские чтения»

26 мая — 2 июня 2003 года, Тольятти

Xорошо в мае в Тольятти. В мае везде хорошо. Но именно там, на берегу Волги, в романтическом антураже у ночного костра много лет назад начали собираться поэты — чтобы читать друг другу свои стихи. Так возник фестиваль «Майские чтения», который позже, сохранив название, превратился в Международный независимый литературно-театральный фестиваль. Впрочем, хоть он и стал театральным, первостепенное значение на «Майских чтениях» традиционно принадлежит тексту. Поэтому главные действующие лица и исполнители на этом фестивале — драматурги: Вадим Леванов (его организатор), братья Вячеслав и Михаил Дурненковы, Юрий Клавдиев, Вячеслав Смирнов, Андрей Стеценко (он же Дюша Глебович, он же Люсьен Всевышний). А наиболее часто звучащее слово — не спектакль, а показ, то есть театрализованное представление текста.

Большинство представленных на фестивале пьес имеет то или иное отношение к технике вербатим. Всем известно, что вербатим выдумали англичане в Лондоне как способ сделать пьесу при помощи говорящего о чем угодно человека, диктофона, ножниц, клея и бумаги. Но «одинокий русский писатель» (выражение Вячеслава Смирнова) не мыслит себя простым техником. Ему нужны метафизика, фантазийность, трактовка, взгляд — то есть он сам. В тольяттинском варианте вербатим с его заданностью слился со свободными поэтическими вечерами у костра, обрусел и запах водкой как духовной суспензией. Англия растаяла в тумане.

Тольяттинцы сами пишут-ставят-играют, отменив традиционное деление драматург-режиссер-актер. Например, Дурненков-младший Дурненкову-старшему не только соавтор и брат, но и незаменимый участник всех проектов. Разумеется, ему достались роли в фестивальных показах пьес старшего Дурненкова «Три действия из четырех картин» и «Культурный слой» (в показе последней помимо актеров принимал участие еще один тольяттинский драматург — Юрий Клавдиев). Обе пьесы состоят из нескольких фрагментов, единой повествовательной нитью не связанных. Но от этого они отнюдь не рассыпаются — тема держит. События пьесы «Три действия» условно отнесены к предреволюционному времени, но в ее основе — вечная история взаимоотношений художника (читай «автора») с миром. Просто контекст начала века позволяет обыгрывать миф о зарождении нового искусства, что и делает Вячеслав Дурненков. Через текст автор играя примеривает на себя возможные варианты схем: художник-творец и мир; не-художник, желающий быть творцом если не придуманного, так реального мира; художник, утративший дар, и так далее, и так далее. Только в постоянных играх и желании быть в них все изобретательнее начинает теряться смысл. Можно, конечно, возразить, что смысл всякой игры — в самой игре. Что тоже позиция — хотя, в общем, незатейливая. Пьесу представили в читке: четыре актера — четыре стула. Праздник текста.

Пьеса «Культурный слой» состоит из панорамы бесконечных русских разговоров, где все, включая опять-таки художников, бандитов и сумасшедших, говорят обо всем на свете кроме смысла жизни, а получается — о смысле жизни. Свой показ автор, Вячеслав Дурненков, назвал эскизом спектакля, что по театральным меркам означает прогон в комнате в декорациях из подбора. Подобрать декорации оказалось несложно: пластиковый стол и стулья, водочка, лимончик — все готово для метафизики. И она пробивается, но как? Простые смыслы вроде любви, привязанности, долга можно донести до другого человека, только изрядно выпив или приставив нож к горлу — чтобы выслушал. Но русский финал — это женщина, своим существованием спасающая мир. Такая вот метафизика по-нашему.

Молодые авторы, погруженные в современную действительность, состоящую из телевизионных новостей, боевиков и дворовых впечатлений, пытаются эту действительность осмыслить и преобразить — как им кажется, не без доли иронии и не без тени романтики. Это легко уживается в сознании вечно взрослеющих мужчин. Так, в пьесе Юрия Клавдиева убийство на почве ревности отменяется благодаря участию случайного прохожего, подарившего злоумышленнику еловую веточку, а тот, в свою очередь, все осознав и раскаявшись, элегантно вынув ее из дула пистолета, дарит женщине, которую собирался убить. Еловая веточка в стволе пистолета — чем не гвоздика в стволе автомата из эпохи хиппи? Похоже, мир не меняется, а попытки его изменить — неизменны. С той существенной разницей, что с многократным повторением они неизбежно приобретают оттенок банальности.

Представленные на фестивале две пьесы Виктора Айсина «Космический сперматозоид» (моноспектакль режиссера В. Леванова) и «Дурдом» (в читке) являют собой изложение двух кочующих из сюжета в сюжет тем национального сознания: кто я и где я? Ответы явствуют из заглавий. Одна из этих тем сугубо личная, другая — сугубо общественная. В пьесе под названием «Дурдом» (читай страна под названием Россия) автор движется по пути проторенному, даже исхоженному. Все глядят в Наполеоны, с ужасом ждут ревизора и мечтают изменить жизнь так, чтобы совершенно ничего в ней не менялось. Узнаваемость многократно слышанного и виденного сюжета принесла этой пьесе успех на читке. Молодой зал, слушая пьесу, искренне смеялся — над собой. Сложнее оказалось со «Сперматозоидом», где автор, пытаясь рассуждать абстрактно, тут же путается в своих рассуждениях. Зритель откровенно заскучал.

В последнее время в российском театре стали возникать пьесы, построенные на взаимоотношении с мифами вокруг великих людей (традиция, идущая от Хармса). Спектакль Вадима Леванова по пьесе Вячеслава Дурненкова «Голубой вагон» взаимодействует с мифом под названием «советский детский писатель». Это не развенчание мифа, который развенчать невозможно, а личное сведение счетов с собственными детскими увлечениями. Так поступают подростки, когда бросают плюшевых заек и мишек вместе со стихами о них. Такой период.

Узкопрофессиональный подход тольяттинской команде даже противопоказан. Пример тому — текст Вадима Леванова «Сто пудов любви». Попытка режиссера В. Тимофеева (театральная студия «Коломбина» из Самары) разобраться с ним по школе потерпела неудачу. Хорошо воспитанные девочки, с оценками и паузами произносящие слова, которые явно режут им слух, — зрелище довольно странное. В спектакле автора, Вадима Леванова, играют те самые в меру отвязные девчонки, с которых списан текст. Слово «шняга» для них абсолютно органично, от них и пришло. И никаких оценок. Оценивать им некогда — слишком много нужно успеть сказать, ведь жизнь и так коротка, а им уже по шестнадцать.

Среди спектаклей и читок по произведениям тольяттинских драматургов нашла свое место Ребекка Причард с пьесой «Дворовые девчонки» (фестивальный спектакль Тольяттинского ТЮЗа назывался «Разбивая стекло»). Пьеса о нелегкой судьбе девчонок с английской стрит всегда легко вписывается во все фестивали, в том числе российские, по современной драматургии. К примеру, челябинский театр «Бабы» со спектаклем по этой пьесе посетил все мыслимые и немыслимые площадки от  Любимовки до Ройял Корта. Как всегда, на фестивале в Тольятти эта пьеса осуществляла связь между английским вербатимом и его маргинальным русским родственником. Схожесть подростковых проблем и дворовых реалий вместе с обаянием молодых актрис — гарантия успеха.

С этой историей неожиданно зарифмовался спектакль режиссера Вадима Леванова по пьесе А. Геласимова «Жанна». Только драматург, почувствовав некую усталость темы нелегкой судьбы дворовой девчонки, взял да и закончил хэппи-эндом. Девушка Жанна, родившая в шестнадцать лет, оставшаяся одна с больным ребенком на руках, долгое время не находившая работу, наконец устраивается в жизни, видит, как выздоравливает ее ребенок, и обретает гармонию и покой. Автор же погрузился в волны умиления так глубоко, что, кажется, в них утонул.

На фестивале была своя международная программа. Режиссер из Франции Жиль Морель провел мастер-классы «Динамический подход к современным драматургическим текстам», а аспирантка Новой Сорбонны Татьяна Могилевская прочла лекцию о современной французской драматургии. Для российских слушателей — студентов Самарского института культуры и профессиональных актеров — оказалось большой неожиданностью, что современная драматургия не всегда предполагает действие, конфликт, сюжет, а также отменяет персонажа, логику, а порой и смысл. С точки зрения привычных схем процессы, происходящие сегодня в драматургии, выглядят абсурдно, но такова реальность, с которой приходится взаимодействовать. Такая реакция зала казалась особенно странной, оттого что на фестивале «Майские чтения» эти тенденции уже обрели плоть и кровь — в лице своих же драматургов.

Поразительно, но тольяттинская публика, в отличие от любой другой, ходит не на актеров и даже не на режиссеров, а на драматургов. Показ «Культурного слоя» на «Майских чтениях» сопровождался бурными аплодисментами толпы юных поклонниц, которым что ни покажи — все равно устроят овацию. Потому что драматург, возведенный в ранг кумира, узаконивает своим творчеством их существование. Тольяттинский зритель, слушатель и читатель имеет возможность встретиться с современной драматургией благодаря поддержке мецената Владимира Дороганова — человека одаренного, умного, понимающего, что он имеет дело с людьми капризными, избалованными — одним словом, с творцами.

Вообще же существование театрального центра на «Голосова — 20», где проходит фестиваль — особое культурное явление, тольяттинский «культурный слой».

Хорошо в мае в Тольятти. В мае везде хорошо. Но именно там, на берегу Волги, в романтическом антураже у ночного костра много лет назад начали собираться поэты — чтобы читать друг другу свои стихи. Так возник фестиваль «Майские чтения», который позже, сохранив название, превратился в Международный независимый литературно-театральный фестиваль. Впрочем, хоть он и стал театральным, первостепенное значение на «Майских чтениях» традиционно принадлежит тексту. Поэтому главные действующие лица и исполнители на этом фестивале — драматурги: Вадим Леванов (его организатор), братья Вячеслав и Михаил Дурненковы, Юрий Клавдиев, Вячеслав Смирнов, Андрей Стеценко (он же Дюша Глебович, он же Люсьен Всевышний). А наиболее часто звучащее слово — не спектакль, а показ, то есть театрализованное представление текста.

Большинство представленных на фестивале пьес имеет то или иное отношение к технике вербатим. Всем известно, что вербатим выдумали англичане в Лондоне как способ сделать пьесу при помощи говорящего о чем угодно человека, диктофона, ножниц, клея и бумаги. Но «одинокий русский писатель» (выражение Вячеслава Смирнова) не мыслит себя простым техником. Ему нужны метафизика, фантазийность, трактовка, взгляд — то есть он сам. В тольяттинском варианте вербатим с его заданностью слился со свободными поэтическими вечерами у костра, обрусел и запах водкой как духовной суспензией. Англия растаяла в тумане.

Тольяттинцы сами пишут-ставят-играют, отменив традиционное деление драматург-режиссер-актер. Например, Дурненков-младший Дурненкову-старшему не только соавтор и брат, но и незаменимый участник всех проектов. Разумеется, ему достались роли в фестивальных показах пьес старшего Дурненкова «Три действия из четырех картин» и «Культурный слой» (в показе последней помимо актеров принимал участие еще один тольяттинский драматург — Юрий Клавдиев). Обе пьесы состоят из нескольких фрагментов, единой повествовательной нитью не связанных. Но от этого они отнюдь не рассыпаются — тема держит. События пьесы «Три действия» условно отнесены к предреволюционному времени, но в ее основе — вечная история взаимоотношений художника (читай «автора») с миром. Просто контекст начала века позволяет обыгрывать миф о зарождении нового искусства, что и делает Вячеслав Дурненков. Через текст автор играя примеривает на себя возможные варианты схем: художник-творец и мир; не-художник, желающий быть творцом если не придуманного, так реального мира; художник, утративший дар, и так далее, и так далее. Только в постоянных играх и желании быть в них все изобретательнее начинает теряться смысл. Можно, конечно, возразить, что смысл всякой игры — в самой игре. Что тоже позиция — хотя, в общем, незатейливая. Пьесу представили в читке: четыре актера — четыре стула. Праздник текста.

Пьеса «Культурный слой» состоит из панорамы бесконечных русских разговоров, где все, включая опять-таки художников, бандитов и сумасшедших, говорят обо всем на свете кроме смысла жизни, а получается — о смысле жизни. Свой показ автор, Вячеслав Дурненков, назвал эскизом спектакля, что по театральным меркам означает прогон в комнате в декорациях из подбора. Подобрать декорации оказалось несложно: пластиковый стол и стулья, водочка, лимончик — все готово для метафизики. И она пробивается, но как? Простые смыслы вроде любви, привязанности, долга можно донести до другого человека, только изрядно выпив или приставив нож к горлу — чтобы выслушал. Но русский финал — это женщина, своим существованием спасающая мир. Такая вот метафизика по-нашему.

Молодые авторы, погруженные в современную действительность, состоящую из телевизионных новостей, боевиков и дворовых впечатлений, пытаются эту действительность осмыслить и преобразить — как им кажется, не без доли иронии и не без тени романтики. Это легко уживается в сознании вечно взрослеющих мужчин. Так, в пьесе Юрия Клавдиева убийство на почве ревности отменяется благодаря участию случайного прохожего, подарившего злоумышленнику еловую веточку, а тот, в свою очередь, все осознав и раскаявшись, элегантно вынув ее из дула пистолета, дарит женщине, которую собирался убить. Еловая веточка в стволе пистолета — чем не гвоздика в стволе автомата из эпохи хиппи? Похоже, мир не меняется, а попытки его изменить — неизменны. С той существенной разницей, что с многократным повторением они неизбежно приобретают оттенок банальности.

Представленные на фестивале две пьесы Виктора Айсина «Космический сперматозоид» (моноспектакль режиссера В. Леванова) и «Дурдом» (в читке) являют собой изложение двух кочующих из сюжета в сюжет тем национального сознания: кто я и где я? Ответы явствуют из заглавий. Одна из этих тем сугубо личная, другая — сугубо общественная. В пьесе под названием «Дурдом» (читай страна под названием Россия) автор движется по пути проторенному, даже исхоженному. Все глядят в Наполеоны, с ужасом ждут ревизора и мечтают изменить жизнь так, чтобы совершенно ничего в ней не менялось. Узнаваемость многократно слышанного и виденного сюжета принесла этой пьесе успех на читке. Молодой зал, слушая пьесу, искренне смеялся — над собой. Сложнее оказалось со «Сперматозоидом», где автор, пытаясь рассуждать абстрактно, тут же путается в своих рассуждениях. Зритель откровенно заскучал.

В последнее время в российском театре стали возникать пьесы, построенные на взаимоотношении с мифами вокруг великих людей (традиция, идущая от Хармса). Спектакль Вадима Леванова по пьесе Вячеслава Дурненкова «Голубой вагон» взаимодействует с мифом под названием «советский детский писатель». Это не развенчание мифа, который развенчать невозможно, а личное сведение счетов с собственными детскими увлечениями. Так поступают подростки, когда бросают плюшевых заек и мишек вместе со стихами о них. Такой период.

Узкопрофессиональный подход тольяттинской команде даже противопоказан. Пример тому — текст Вадима Леванова «Сто пудов любви». Попытка режиссера В. Тимофеева (театральная студия «Коломбина» из Самары) разобраться с ним по школе потерпела неудачу. Хорошо воспитанные девочки, с оценками и паузами произносящие слова, которые явно режут им слух, — зрелище довольно странное. В спектакле автора, Вадима Леванова, играют те самые в меру отвязные девчонки, с которых списан текст. Слово «шняга» для них абсолютно органично, от них и пришло. И никаких оценок. Оценивать им некогда — слишком много нужно успеть сказать, ведь жизнь и так коротка, а им уже по шестнадцать.

Среди спектаклей и читок по произведениям тольяттинских драматургов нашла свое место Ребекка Причард с пьесой «Дворовые девчонки» (фестивальный спектакль Тольяттинского ТЮЗа назывался «Разбивая стекло»). Пьеса о нелегкой судьбе девчонок с английской стрит всегда легко вписывается во все фестивали, в том числе российские, по современной драматургии. К примеру, челябинский театр «Бабы» со спектаклем по этой пьесе посетил все мыслимые и немыслимые площадки от  Любимовки до Ройял Корта. Как всегда, на фестивале в Тольятти эта пьеса осуществляла связь между английским вербатимом и его маргинальным русским родственником. Схожесть подростковых проблем и дворовых реалий вместе с обаянием молодых актрис — гарантия успеха.

С этой историей неожиданно зарифмовался спектакль режиссера Вадима Леванова по пьесе А. Геласимова «Жанна». Только драматург, почувствовав некую усталость темы нелегкой судьбы дворовой девчонки, взял да и закончил хэппи-эндом. Девушка Жанна, родившая в шестнадцать лет, оставшаяся одна с больным ребенком на руках, долгое время не находившая работу, наконец устраивается в жизни, видит, как выздоравливает ее ребенок, и обретает гармонию и покой. Автор же погрузился в волны умиления так глубоко, что, кажется, в них утонул.

На фестивале была своя международная программа. Режиссер из Франции Жиль Морель провел мастер-классы «Динамический подход к современным драматургическим текстам», а аспирантка Новой Сорбонны Татьяна Могилевская прочла лекцию о современной французской драматургии. Для российских слушателей — студентов Самарского института культуры и профессиональных актеров — оказалось большой неожиданностью, что современная драматургия не всегда предполагает действие, конфликт, сюжет, а также отменяет персонажа, логику, а порой и смысл. С точки зрения привычных схем процессы, происходящие сегодня в драматургии, выглядят абсурдно, но такова реальность, с которой приходится взаимодействовать. Такая реакция зала казалась особенно странной, оттого что на фестивале «Майские чтения» эти тенденции уже обрели плоть и кровь — в лице своих же драматургов.

Поразительно, но тольяттинская публика, в отличие от любой другой, ходит не на актеров и даже не на режиссеров, а на драматургов. Показ «Культурного слоя» на «Майских чтениях» сопровождался бурными аплодисментами толпы юных поклонниц, которым что ни покажи — все равно устроят овацию. Потому что драматург, возведенный в ранг кумира, узаконивает своим творчеством их существование. Тольяттинский зритель, слушатель и читатель имеет возможность встретиться с современной драматургией благодаря поддержке мецената Владимира Дороганова — человека одаренного, умного, понимающего, что он имеет дело с людьми капризными, избалованными — одним словом, с творцами.

Вообще же существование театрального центра на «Голосова — 20», где проходит фестиваль — особое культурное явление, тольяттинский «культурный слой».

Июнь 2003 г.