И если б я писала книжку,
А не верстала бы журнал,
Она звалась бы «Друг мой, Гришка»,
И ты бы в ней себя узнал… — 

написала я Грише Козлову на 60-летие, но при этом мы никогда не делали с ним интервью…

— А вот когда ты была замужем за Козловым… — любил, бывало, начать разговор на каком-нибудь перекрестке наш легендарный правдолюбец и хроникер Александр Аркадьевич Белинский…

— Александр Аркадьевич, вы вообще о чем? — Ты тогда, говорят, сильно пила… — Александр Аркадьевич, вы в уме?.. На этот вопрос он много лет не мог ответить — и мы расставались до следующего перекрестка… То есть мы так долго, 25 лет, дружим с Григорием Козловым, что город нас даже однажды поженил. Корни этого явления давно выяснены и не так важны, сейчас о другом…

Мы действительно никогда не делали с Гришей интервью.

Прожили жизнь в этом городе. Среди общих друзей. Ругались, мирились, цапались, пили-гуляли хорошими компаниями и много раз, расставаясь, ели в пять утра суп в круглосуточном питании — прежде чем разъехаться по домам… А для интервью не встречались.

Мы учили параллельные курсы студентов, пели «Довела меня тропка дальняя до вишневого сада», я приводила к ним на курс Володина, мы все мечтали о хорошем театре, справляли в старой редакции импровизированные «поминки по любви» подаренным ящиком красного грузинского вина и праздновали во всех редакционных подвалах все, что только можно было праздновать, мы разными зимами хоронили на одном и том же кладбище наших мам…

Гриша обижался, когда мне не нравились его спектакли, и мы надолго переставали общаться, а я радовалась, когда его искусство рождало мои тексты, и, как могла, помогала родиться его театру «Мастерская». А вот интервью мы не делали!

В этом сезоне многонаселенной «Мастерской», которой руководит лауреат всяких наград, профессор и все такое прочее Григорий Михайлович Козлов (к курсу «основоположников» прибавились «тиходонцы», учится следующий курс), стукнуло 5 лет. Как один миг. Этот театр — единственный и беспрецедентный случай удивительной театральной судьбы молодого нового театра в Петербурге. Театров рождается много, но только история «Мастерской» относится к разряду «так не бывает»…

Той весной 2010-го я — чуть ли не позднее всех коллег — пошла смотреть «Старшего сына». А посмотрев, стала звонить Грише в Москву и кричать, как это прекрасно и как необходимо курсу стать театром. «Я уже подписываю письма на этот счет, но как все организовать — не знаю», — сказал Гриша. Конечно, было уже поздно. Но, посмотрев «Идиота», каждый понимал: лучше поздно, чем никогда. А дальше… А дальше — стечение обстоятельств, судьба, усилия и звезды. Каждый, кто мог, водил на спектакли козловцев влиятельных людей, каждый, кто мог, — писал в СМИ, было подписано множество писем… Театр создавали «всем миром». И вот из талантливого курса родился негосударственный коллектив. Так как раз бывает. Но этот театр, в отличие от других, со временем получил статус государственного, городского — и является теперь одним из самых известных и любимых в Петербурге. За мост Володарского потянулись зрители. Собой, своими спектаклями они собирают полные залы.

К первому юбилею театра «ПТЖ» издал альбом «Мастерская. Первая пятилетка. 2010–2015», украв концепцию альбома у другой «Мастерской» — у московских «фоменок», издавших к своему 25-летию два фолианта. Рифма благородная и приятная…

И вот тут мы встретились наконец для разговора с Григорием Козловым. Все знают, что Гриша говорит мало…

Марина Дмитревская Гриша, «Мастерской» пять лет. Чем отличается работа с учениками и только с учениками от работы в других театрах? Конечно, там, куда ты приходишь, ты тоже создаешь семью и делаешь всех своими. И все же…

Григорий Козлов Мне нравится, как сформулировал П. Н. Фоменко: «А тут наступило счастье». Да, в «Мастерской» наступило счастье. У нас нет театральной рутины, а если возникает — мы начинаем с нею воевать. В другом театре ты приходишь на один спектакль, а тут — путь. У нас один язык — это проще. Но сложнее ситуация семьи: папа и дети.

Марина Дмитревская Из пяти лет счастья какие моменты были самым большим счастьем?

Козлов Слушай, в этом пятилетнем счастье дерьма на самом деле тоже достаточно, но давай о проблемах не будем… Хотя проблемы часто тоже человеческие: например, рожают. И надо делать вводы. Болеют. Снимаются. Вот Саша Мареева родила — и «Идиота» без нее мы не играем. Обещает приехать в октябре…

Дмитревская У тебя было уже много курсов. Первый режиссерский (Галя Бызгу, Наташа Лапина, Саша Кладько, Тимур Насиров, прибившийся позже Руслан Кудашов и многие другие). Потом актерско-режиссерский (условно назовем его курсом Егорова—Диденко—Фомина—Романовой). Потом курс «основоположников», с которым основалась «Мастерская». Дальше — «тиходонцы». Ты можешь охарактеризовать каждый актерский курс?

Козлов К слову, Лапина сейчас репетирует у нас «Письмовник» Шишкина, Кладько «Носорогов», Егоров с Диденко «Молодую гвардию»… Все свои. Знаешь, первые (Егоров—Диденко) были неистовые. Мы готовили их как семью, как театр. Театра не вышло. После этого я поклялся учить не для себя — и следующих мы готовили идти «в люди». А именно с ними и вышел театр… Никогда не говори никогда. Третьи, «тиходонцы», похожи на первых, есть много общего. Теперь учится следующий курс. Они такие талантливые!

Дмитревская А как складываются взаимоотношения основоположников со следующими? Ревности?

Козлов Никаких! По крайней мере я не вижу.

Дмитревская Режиссеры у тебя получились очень разными. Бызгу не похожа на Кудашова, Егоров на Диденко, а Романова на Габриа.

Козлов Значит, мы не забили индивидуальности. И прекрасно! Берем за талант, потом его развиваем. Но все мои работают. И пьесы анализируют по пяти событиям.

Дмитревская Это у тебя от Товстоногова—Кацмана?

Козлов Да. Я очень много пользовался конспектами их студентов, они очень помогли мне.

Дмитревская Портрет Кацмана (кстати, из архива «ПТЖ») ты повесил в мастерской, как только набрал первый же курс. Обозначим для читателей: Кацман для тебя символ школы, хотя ты заканчивал на кукольном отделении у Николая Петровича Наумова. Как ты на него набрел?..

Козлов Я впервые увидел Кацмана в фантастический для меня день. С утра просмотр «„Юноны“ и „Авось“», потом я увидел Аркадия Иосифовича, идущего по лестнице (я знал его, потому что на товстоноговском курсе, где учился Рома Смирнов, учился и Володя Фадеев, который у нас в Корабелке руководил самодеятельностью), а вечером — просмотр фильма Элема Климова «Агония». И все три впечатления были сопоставимы для меня по мощи!

А в институте я ходил к нему на занятия. Дружил с Сережей Ражуком, Ларисой Грачевой, Левой Эренбургом. Я как-то пришел к ним на репетицию экзамена. Началось в 11 утра — и я не заметил, как пролетел день. Я помню их всех — от «Утиной охоты» до «Пяти вечеров». Кацман неистовствовал, и это был первый мощный урок театральной педагогики.

Я думаю, все выстраивалось от его одиночества, от одиночества — и неистовая любовь к своему делу. Конечно, он был чудак, оригинал, персонаж (может быть, поэтому не ходил на капустники: его же часто изображали, это было несложно, а он не любил, когда его изображают). И, как известно, он подолгу мыл свою машину на Моховой возле института (чтобы общаться с людьми). Однажды, когда мы сделали капустник вместе с Гришей Серебряным и Гришей Дитятковским, Кацман подошел ко мне. Сам. «Это вы сделали?..» Так он меня стал узнавать. И позже я уже помогал делать отрывки на вступительных экзаменах, когда набирали его последний курс. Всегда важна была наивная хитрость: не настаивать на своем, а опередить его и спросить: «Что тут делать, как вам кажется?» Игра такая…

Он очень любил ребят, но был очень жесток. И разборы у него были блестящие! Помню, как он показывал «Иудушку Головлева»… В нем была замечательная наивность: все эти творческие извинения, гордость за учеников. На курсе «Звезд» на канате ходил Петя Семак, но Кацман говорил: «У нас все на канате ходят!»

У Аркадия Иосифовича Кацмана не было формул, но три кита (действие, событие, предлагаемые обстоятельства) работали безотказно. И их с Товстоноговым разбор по пяти событиям — очень мощная история! Это, с одной стороны, просто, но прекрасная система проверки себя. И это дает композицию спектаклю и возможность держать зрительское внимание.

Жалею, что он не посмотрел наше «Преступление и наказание», где было шесть его учеников…

Конечно, он был немыслимый идеалист… Разбирают ситуацию: женщину изнасиловали.

— Что у нее болит? Ребята начинают ухмыляться. — Пошляки! Душа!! В этом весь он. Безнравственного ничего не может быть! И каждое лето мы ездим к нему в Комарово всей мастерской, курсами…

Дмитревская Ты ему явно наследуешь по части боли души… Скажи, если бы «Мастерская» была безразмерным театром и ты собирал артистов всей своей жизни, что бы у тебя была за труппа? Кого в первую очередь тебе не хватает?

Козлов Леши Девотченко, Вани Латышева.

Дмитревская Мити Бульбы… И дальше по списку — всех «преступленцев»!

Козлов Тех не хватает, с кем большую дорогу прошел. Саши Баргмана, Кирилла Юрьевича… Тех, которые подарили счастье репетиций.

Дмитревская А какие репетиции были счастьем «на стороне»? «Саша Черный»?

Козлов Когда мы репетировали «Концерт Саши Черного», мы с Лешей Девотченко были молодыми и безработными — что еще было счастьем, как не репетиции? А потом красноярский «Вишневый сад», «Два вечера в веселом доме» в Новосибирске. Там репетиции превращались в общую жизнь. «Лес» на Литейном, естественно, «P. S.» в Александринке.

Дмитревская Ты часто говоришь: «У меня на курсе второй Семак». Или — «второй Девотченко». А это хорошо, что второй, а не первый? Или это для тебя знак качества?

Козлов Ну, это как бы второй. Но на самом деле каждый — первый, другой. Они разные. Просто свойства темперамента сходятся…

Дмитревская Ты за всех них отвечаешь, каждому надо строить судьбу по ролям, а их у тебя сто человек. Как?

Козлов Их пока пятьдесят… Выслушай. Кто еще в 20 лет сыграл Мышкина, Николку, Гамлета, Васечку? А у нас — сыграл. Шумейко. Но, конечно, мы думаем о ролях для всех, поэтому работает много режиссеров. Всех занимаем, никто не в обиде.

Дмитревская Вы за пять лет построили уже такой репертуарище! Не боишься, что спектакли придется играть редко и они будут умирать?

Козлов У нас есть параллели, но что-то должно и уходить. Пока все развивается нормально. Но проверяем труппу постоянно. Например, «Молодая гвардия» будет готовиться и выпускаться за два месяца — вот посмотрим, как ребята справятся с этими темпами. Мы — студия в хорошем смысле этого слова и к каждому спектаклю готовимся: перед спектаклем репетируем, песни повторяем. В ноябре договорился о тренингах для артистов с Вячеславом Кокориным.

Дмитревская А кто больше ходит на спектакли? Центр или район, где стоит театр?

Козлов Центр. Много профессуры, много студентов. Едут к нам, грех жаловаться.

Дмитревская Я знаю, что уже на один государственный рубль вы зарабатываете свой рубль, посещаемость знатная, билеты продаются, школьницы-поклонницы ждут ребят у служебного входа. Все — как у больших!

Козлов А посмотри, какой пол из мореного дуба положили в фойе! Город деньги дал. На большой ремонт отважиться пока не можем, но частями материально развиваемся.

Дмитревская Много гастролируете. Перечислишь?

Козлов Три раза в Тбилиси. Большие гастроли в Ростове-на-Дону, в Рязани, постоянно в Москве, в Ереване, в Марселе, Екатеринбурге, Симферополе, Иркутске, Абхазии… Дальше не помню.

Дмитревская Почему вас везде так горячо принимают? Потому что пробуждаете чувства добрые?

Козлов Да просто хороший ансамбль! Живут на сцене! А значит — люди живут в зале.

Дмитревская У вас нет возрастных артистов. Ощущаете трудности?

Козлов Пока нет. Но приглашенный Валерий Зиновьев играет у Кати Гороховской, Наташа Лапина позвала в «Письмовник» Андрея Шимко…

Дмитревская Гриша, ты как-то формулируешь программу «Мастерской»?

Козлов Да. Простой человек в невыносимых условиях бытия. Русская проблема ведь во все времена одна и та же. Есть три великих романа-эпопеи про русскую историю: «Война и мир», «Тихий Дон», «Жизнь и судьба». И везде одно — как не скурвиться. А если скурвился — то почему… Об этом мы и говорим. Мы начали говорить о войне в «Тихом Доне» и «Турбиных», и это само соединилось со временем, зазвучало в нем как актуальное. Сейчас Митя Егоров приехал из экспедиции в Краснодон (ездил на воюющую территорию, чтобы изучить архивы тамошнего музея) и рассказывает о ситуации на Украине то, что я говорил ребятам на репетициях Булгакова. Знаешь, что сказал Андрей Платонов? «Гений будущего должен быть академиком прошлого». Классно, да? Знания и память… А у нас много сейчас без памяти.

Дмитревская Ребята по-человечески умнеют на таком материале или актерское — отдельно, человеческое — отдельно?

Козлов Я вижу серьезные изменения в тех, кто самоотверженно работает. Кто работает — меняются.

Дмитревская В актере для тебя важны человеческие свойства?

Козлов Обязательно. Леша Девотченко, что бы ни говорили, был добрейший человек. Он искренне любил партнеров. Когда я свел их с Баргманом, Лешка сначала был таким «ежиком»: привел, мол, красавца… А потом они стали лучшими друзьями.

Дмитревская Почему тебе важна семейность?

Козлов Когда я был маленьким, у нас была большая еврейская семья. Когда я родился, говорят, дед собрал в своем доме триста человек… И у деда всегда была настольная книга «Тихий Дон». А потом в 60-е годы большая семья разъехалась. «Летите голуби!» — и разлетелись. Но я скучаю по большой семье…

Дмитревская А я по любой, даже по маленькой…

Козлов Да, сейчас время, когда семьи не хватает. Маринка, вспомни, сколько мы общались в 90-е годы в редакции, сколько было сборищ, компаний, гуляний, разговоров!

Дмитревская Ох, Гришка, есть что вспомнить! А помнишь, как в 1997-м всю ночь в редакции вы с Нюганеном, Петровым и Праудиным разбирали «Вишневый сад»?.. А как мы в 5 утра суп в забегаловках ели, прежде чем разойтись по домам?..

Козлов …и Орлов придет, и Пастух заглянет, и Сагальчик, и Володин, и Кочергин, и Дрейден…

Дмитревская Время изменилось. Сейчас мои молодые нам завидуют: компании как-то кончились…

Козлов Я хочу, чтобы это было в театре. Но тоже, знаешь, тяжело, не получается.

Дмитревская Все, как дятлы, долбят свои стволы, все усталые, а на объединение тоже ведь силы нужны… И мы с тобой, Гришка, тоже уже, наверное, ископаемые… Но скажи, у тебя кто любимые писатели?

Козлов Достоевский, Чехов, Бунин, Толстой.

Дмитревская А современные пьесы читаешь?

Козлов Какие-то. Но мало. Для меня современная музыка, например, это Шостакович и Шнитке. А кто еще?

Дмитревская Кто-то скажет тебе, что Десятников, Курляндский, Маноцков, кто-то — что Настасья Хрущева.

Козлов Для меня современный — Вампилов. А со студентами сейчас репетирую «Мастера и Маргариту».

Дмитревская Не боишься? Страшно прикасаться-то…

Козлов Царствие ему небесное, Саня Лурье благословил. И семья его.

Дмитревская Ну, это очень специфическое благословение.

Козлов Но я успокоился. А переживания — да, были.

Дмитревская Я этого романа побаиваюсь. Вообще мне кажется, что Булгаков так рано умер именно поэтому, стронул недозволенное… Ну, и Елена Сергеевна ведьма настоящая…

Козлов Он сам про это писал. Первая жена — от любви, вторая — от жизни, а третья — от дьявола.

Дмитревская А скажи, чем живой театр отличается от мертвого?

Козлов Как я понимаю, живое — это та реальность, которая рождается из живых клеток. И живое может быть в любом типе театра. Живое — это то, что люди таковым ощущают. Надо следить за спектаклями, чтобы они не обросли ракушками и не умерли изнутри. И мы все время это делаем, я смотрю, разбираем полеты…

Дмитревская Кто твои любимые артисты в театральной истории?

Козлов Высоцкий, Даль, Миронов. Это мое детство. А по радио слушал «Без вины виноватые» с Тарасовой и плакал. «Пять вечеров» в БДТ — незабываемая запись, тоже слушал по радио много раз. Я бесконечно ходил в театр, могу лекции читать, прекрасно помню все спектакли Эфроса, Таганки, Ефремова, Падве, послеакимовскую Комедию с Дрейденом и Захаровым. Столько любимого! Когда начинался какой-то фестиваль — в 6 утра отправлялся в очередь в кассу, чтобы попасть. Самое счастливое время — накопление. Многие спектакли могу рассказать по сценам. «Зори тихие», например. Я уезжал после спектакля, друзья провожали меня молча. И я молчал…

Дмитревская Ты ощущаешь перемены во времени, в социальной картине?

Козлов Ты знаешь, все ходит по кругу.

Дмитревская Но возвращаться в ту жизнь, которую мы с тобой знаем, очень трудно. Мне, например, очень трудно. В подцензурность разве не возвращаемся?

Козлов Мне так не кажется. Знаешь, были свободные 90-е, но они были свободны от всего. Я счастлив, что они были, иначе я бы вообще никуда со своей аполитичностью не попал. 90-е все-таки помогли что-то сделать в жизни. А во все остальные времена был учет и контроль. Просто надо идти параллельно им, не пересекаясь.

Сентябрь 2015 г.