«Толстая тетрадь». По роману А. Кристоф. Пермский театр кукол.
Режиссер Александр Янушкевич, художник Татьяна Нерсисян

Мальчики играют в войну. Летят деревянные самолеты, грохочут игрушечные танки, убывает пехота… Игра окончена. Но тут вспыхивают взрывы на висящем рядом экране — это настоящая, всамделишная война врывается в их жизнь. Так начинается спектакль Пермского театра кукол «Толстая тетрадь» по роману Аготы Кристоф.

А. Шадрин, Д. Костров в спектакле. Фото Е. Ангальт

Сценическая площадка почти пуста — только помост и стена. Но она оказывается нашпигованной секретами (художник Татьяна Нерсисян). Пол имеет двойное дно — оттуда могут появляться предметы (кровать, останки погребенного солдата), подпол станет и полыньей, и дымным адом концлагеря. А стена окажется хитроумной конструкцией с неисчислимым количеством дверей и окон, открывающих каждый раз новое пространство — бабкиного дома, магазинов и мастерских, хлева и реки, всего ближнего мира, окружающего героев. И он будет населен. А мир дальний, большой — отображается на экране.

Сцены из спектакля. Фото Е. Ангальт

Стол да две табуретки поставят сами актеры. Сядут и начнут заполнять ту самую «толстую тетрадь» своей военной жизни. Главные герои — братья-близнецы (они же авторы тетради) сыграны в живом плане молодыми актерами Александром Шадриным и Дмитрием Костровым (это их дебют). Они даже внешне похожи — небольшого роста, быстрые, верткие, левша и правша, дополняющие друг друга. И говорят хором. (Зрители, знающие продолжение романа, могут прочесть здесь намек, что на самом-то деле мальчик был один и придумал себе брата. Но в спектакле это не так важно.) Окружающий их мир овеществляется куклами, предметами и масками. Мир этот загадочный, фантастический, чаще всего отталкивающий. Вот мать — «живая» актриса с огромной головой-маской (у нее красные заплаканные глаза). Вот бабка, на бесформенном теле которой висят бутафорские руки-крюки и страшная маска. Потом появятся противные белоглазые куклы деревенских мальчишек и по-настоящему жуткая, похожая на смерть, кукла матери Заячьей Губы.

Сцены из спектакля. Фото Е. Ангальт

Почтальон — тоже кукла, которая срослась со своим велосипедом, сапожник — деревянная болванка, немецкий офицер — плоская кукла в человеческий рост с низко надвинутой на глаза фуражкой (глаз-то и не видно) — знаки этого мира. Хотя есть и симпатичные — свинки, кот, рыбы. Но люди, как правило, страшны и опасны.

Итак, двух братьев мать привезла из города в деревню к бабке — пережить войну. Бабка не очень рада нахлебникам. Дети начинают осваивать неведомый мир. Они как будто играют в индейцев — ползают по-пластунски, лазают на чердак, ловят рыбу руками, едят из лоханки со свиньей. Все интересно, все ново, опасно. Копают яму в лесу, вытаскивают огромный сапог, потом огромный человеческий череп. Это останки солдата. Находят винтовку, кобуру, гранаты. Они чувствуют себя персонажами страшной сказки. Где бабка, конечно, ведьма (соседи ее так и прозвали). Поэтому актриса Татьяна Смирнова так ни разу и не появится со своим настоящим лицом. «Сукины дети» — самое ласковое обращение из ее уст. Единственное человеческое слово скажет она им на смертном одре. Но это будет потом. А пока подростки знакомятся со своим умершим дедом (эту роль, как и все остальные мужские роли в спектакле, исполняет Владимир Пенягин). Он появляется на сцене в каком-то венке-венике из листьев и неторопливо шествует к своей могилке. Ложится, поправляет веночек. И уже оттуда зорко наблюдает за внуками. Улыбается им, жмет руки — понравились. В этом жанре жизни, сочиняемом самими мальчишками, смешное и поэтическое органично переплетено с ужасным и безобразным.

Сцены из спектакля. Фото Е. Ангальт

Необходимость выживания в условиях голода, грязи, заброшенности и нелюбви диктует мальчишкам «упражнения на закалку тела и духа». Не плакать, не чувствовать боли, жалости, раскаяния. Во всех поступках руководствоваться только собственными интересами и целесообразностью. Они превращаются в стойких оловянных солдатиков. Их походы в писчебумажный магазин (голова хозяина — стопка бумаги) и обувную мастерскую (деревянная болванка вместо головы) оканчиваются новыми приобретениями, поскольку они не просят, а требуют: «Нам нужно…»

Пожалуй, единственный человек, к которому они испытывают жалость, — девочка по прозвищу Заячья Губа. Нелепое существо в растянутой кофте и тряпкемаске, сквозь прорехи в которой видны глаз, рот, ухо (актриса Надя Гапоненко, она же во всех остальных женских ролях, кроме бабки), жалкая деревенская дурочка, которой живется еще тяжелее. Узнав, что местный кюре иногда «забавляется» с Заячьей Губой, братья отправляются к нему требовать денег для девочки. Именно там они знакомятся с прекрасной соседкой, которая будет их подкармливать, стирать белье и давать первые эротические уроки. Сцена в бане выстроена поэтично и целомудренно. Актриса снимает халат, а под ним — гипсовый разъемный каркас, повторяющий линии тела. Эту гипсовую скорлупку она и отдает мальчикам. Они принимают ее как величайшую драгоценность — гладят, изучают каждый изгиб, прижимают к себе. Но этот восторг и благодарность за первый юношеский опыт не помешают мальчикам подстроить соседке «несчастный случай» за предательство жителей деревни. И вроде бы они правы. Правы тогда, когда требуют у кюре денег, у бабки — курицу раз в неделю, у почтальона — материнские переводы.

Сцены из спектакля. Фото Е. Ангальт

«Закалка духа» приносит свои плоды. Когда мать Заячьей Губы просит их поджечь дом, чтобы сгореть заживо с умершей дочерью, — отвечают: «Да, мы на это способны». И поджигают. Умирающая бабка настаивает, чтобы в случае второго приступа ей дали выпить яд, — и здесь: «Мы это сделаем». Нечеловеческая тяжесть, выпавшая на долю мальчиков, в конце концов сломает их. Они перейдут моральную границу дозволенного. В сцене с отцом, которого они раздерут, как куклу, на части, мальчики останутся все так же спокойны и уверены в себе: «Да, есть способ перейти границу. Надо пустить кого-нибудь вперед!» Поэтому можно пожертвовать отцом.

В финале братья расстаются — впервые. Кто-то из них обязательно выживет, но для этого им надо расстаться. Каждый теперь будет выживать в одиночку. Что ждет их дальше? Мы, зрители, не знаем. Но что толку теперь в физическом выживании? Ведь внутри они оба уже мертвы.

Ноябрь 2015 г.