Новый региональный проект «Театр Наций FEST» впервые прошел в еще недавно закрытом городе Мирном. В алмазной столице Якутии при поддержке компании «Алроса» не только показали московские спектакли с участием Евгения Миронова и Чулпан Хаматовой, но и провели лабораторию документального театра — ее героями стали местные жители.

В. Шатненко, В. Заманков в спектакле. Фото из архива театра

Театр Наций приехал в Мирный по инициативе градообразующей компании «Алроса» и произвел в городе фурор. Сначала москвичи показали свои хиты — «Рассказы Шукшина» и «Fарс-мажорный концерт» и устроили творческий вечер с Евгением Мироновым и Чулпан Хаматовой. А второй, еще более важной, образовательной частью программы стала драматургическая лаборатория, призванная познакомить мирнинцев с тенденциями современной сцены, в частности — с документальным театром. К новомодной технике verbatim в театре поначалу отнеслись с опаской, но постепенно актеры втянулись в работу, вместе с драматургами брали интервью у местных жителей, удивляясь порой полярности их суждений. Одни гордились и восхищались своим городом, скучали по романтике прежних лет, другие проклинали тот день, когда попали на эти галеры…

Итогом лаборатории стали две новые постановки, тоже совершенно разные по стилю и жанру. Полина Бородина и Владислав Тыщук сделали эскиз классического вербатима с хором голосов приехавших сюда в разные годы на время и почему-то оставшихся навсегда. А вот оренбургский драматург Александр Тюжин на основе документального материала написал настоящую фикшн-пьесу «Колыбельная для экскаватора», где первые годы Мирного показаны глазами маленького мальчика, родившегося в палатке и выросшего на алмазном карьере. На ее основе ученик Сергея Женовача Павел Зобнин поставил, выражаясь языком киношников, «полный метр» — масштабный, почти эпический спектакль, задействовав не только всю труппу, но и директора с монтировщиками.

Зрителей посадили на сцене лицом к залу, где между рядов возвышалась огромная надпись «Больше алмазов Родине!». Таким образом хронотоп спектакля делился на общее, гулкое пространство истории с ее официальной идеологией и частный, тесный, но уютный человеческий мир, сосредоточенный на маленьком пятачке авансцены среди старых кроватей, тумбочек, столов и печек-буржуек, сделанных из обычной бочки.

Т. Сторчак в спектакле. Фото из архива театра

Павел Зобнин придумал множество остроумных сцен, иллюстрирующих быт первопроходцев Севера. Чего стоит один только «ночной концерт в чемодане», который маленький Ленька закатывает голосом Козловского: удивительно органичный в роли ребенка заслуженный артист Владимир Заманков широко открывает рот, а в динамиках слышится «Куда, куда вы удалились…». Или дивная сцена танцев в клубе, где у всех актеров такие яркие характерные образы, что глаза разбегаются — хочется следить за каждым. Все создается с помощью простейших подручных средств: винт вертолета — крутящиеся над головой плечики для одежды, ракета Гагарина — взмывающая под колосники буржуйка. В нужный момент на сцену выносят портреты известных личностей, первых строителей Мирного.

Но все же драматург и режиссер выходят за рамки чисто документального театра. Они не столько стремятся показать достоверную картину тех лет, сколько работают с мифами и разбираются, как устроена человеческая память. Как реальные факты перемешиваются в ней с легендами и домыслами, возникшими позднее, придуманными журналистами ради красного словца или возникшими в фантазиях ребенка. Суровые рабочие будни в его детском восприятии превращаются в сказочные, героические приключения.

Услышав шифрованную радиограмму геологов об открытии месторождения — «Закурили трубку мира, табак отличный», — он рисует в своем воображении сцену с индейцами и настоящей трубкой мира. Ненасытный Госплан, о котором то и дело говорят родители, кажется ему зловредным царем-деспотом, требующим все больше и больше алмазов. А отправляясь с отцом в дальний поселок, он представляет себя не меньше чем Христофором Колумбом — открывателем новых земель.

С помощью этих остроумно придуманных и сыгранных фантазийных эпизодов режиссеру удается не только оживить повествовательную ткань спектакля, но и ухватить самую суть того удивительного времени, когда не только дети, но и взрослые жили мечтой и ради нее готовы были свернуть горы. И неважно, что многие из этих идей так и не осуществились, как не был построен город-сад, накрытый куполом, — дерзкая затея молодого архитектора, утонувшего потом в озере под Айхалом. Но вера в сказку, которую можно сотворить своими руками, давала людям нечеловеческие силы и позволяла совершать невозможное.

В. Заманков (Ленька). Фото из архива театра

Заканчивается спектакль горькими размышлениями главного героя о том, какой ценой было заплачено за эти ежедневные подвиги: сколько людей потеряли жизни и здоровье, сгорели на работе или были уволены за чрезмерную смелость, уезжали и не могли найти себя на «большой земле». Но сказать «все было не зря» или, наоборот, «все было напрасно» мы не можем, потому что в спектакле отсутствует прямая перспектива. Он весь устремлен в прошлое, но начисто лишен настоящего и будущего. Мы видим на сцене мужичка в затрапезном спортивном костюме и ничего не знаем о его нынешнем социальном положении — состоялся он или нет, где работает, имеет ли семью, чем живет помимо воспоминаний. А это момент принципиальный: ведь выросший Ленька и есть то самое светлое будущее, ради которого люди жертвовали собой. Зобнин оставляет этот вопрос без ответа, и открытый финал провоцирует в зрителях самую разную реакцию, в том числе и негативную. Старожилы пеняют режиссеру на недостаток романтики и искажение фактов — к критике советского режима здесь до сих пор относятся очень болезненно. А молодежь, напротив, восхищается старшим поколением, будто увидев своих бабушек и дедушек другими глазами. И уже ради одного этого стоило затевать весь проект.

Ноябрь 2015 г.