«Марта с Синего холма». Новый Рижский театр.
Режиссер и художник Алвис Херманис
О героине нового спектакля Алвиса Херманиса, Марте Рацене, свидетели ее знахарского дара оставили немало воспоминаний. Целительница умерла в начале 1990-х, народные мемуары были опубликованы, их режиссер и взял для работы с двенадцатью актерами Нового Рижского.
Сама Марта ни разу не появится на сцене: как и положено «чудотворцу», она невидима. И лишь однажды все двенадцать просителей, собравшиеся за длинным деревянным столом, резко повернутся на дверной скрип и благоговейно проводят взглядами воображаемую Марту, идущую по двору. Миф создается и невольно разрушается в отсутствие героини. Миф таков: жила-была простая старушка, ходила в темном платье с белым отложным воротничком, держала свору кошек, любила безответно одного мужчину и помогала всем, кто просил помощи. А просили все, как мы узнаем из рассказов «очевидцев», разное: кто — вылечить от рака, кто — избавить от черной депрессии, а кто — найти кошелек с крупной суммой советских еще рублей. И Марта, в соответствии со своими представлениями о добре, помогала или отправляла прочь. К этому прибавьте любовь к старушке змей (вскоре после ее смерти исчезнувших из здешних мест), необъяснимое поведение кошек и трогательно точные часы приема, обозначенные на двери маленького дома. Легенда расцвела в восьмидесятые годы, когда под Валмиеру ехали за помощью со всей Латвии, таща с собой банки с водой, сахар и хлеб для «подзарядки», а также деньги, к которым Марта относилась не всегда благосклонно. Легенда ли? Моя бабушка, жившая на хуторе неподалеку от Валмиеры, возила меня к старухе лечить от ночных «лунатических» разговоров. Это было в каком-то 1980-м. Лица старухи я не помню — а жаль, ведь на программке спектакля фотография настоящей Марты Рацене.
Херманис не первый раз выуживает личный для его соотечественников сюжет и не первый раз превращает его в сюжет универсальный. За столом в белой комнате с потрескавшимися стенами сидят двенадцать просителей. Каждый отмечен точной печатью принадлежности к конкретному социальному слою. Едва появившись в дверях, актеры дают и легкий градус эмоционального состояния своего персонажа. Понятен и «багаж», с которым каждый сюда явился. У одного — потертый портфель, очки и неуверенная походка. У другой — кокетливая прическа, шелковое платье и любопытство в глазах. У третьего — мрачный вид, забинтованная шея и надпись на футболке по-латышски «www.несчастье.lv». У четвертого — хамоватый и глуповатый вид выскочки, и он единственный, кто говорит по-русски. Все они приехали за «чудом». И «чудо» можно фасовать, увозить с собой в банках, кульках и буханках хлеба.
Каждому из «свидетелей» режиссер дал по монологу, в итоге из многочисленных историй сложилась примечательная картина человеческих желаний и заблуждений, страхов и надежд, страданий и сладких самообманов. К трагическому здесь примешивается смешное и наоборот. По соседству с горем сидит глупость. Человеческий «документ» превращается в поэзию, народное чудо поверяется сегодняшней иронией, которой у Херманиса не отнять.
Организаторы латвийского showcase в один голос говорили, что своим спектаклем Херманис ставит диагноз нынешней Латвии. В ней больше нет советской власти, но есть причудливая смесь практичности и желания верить в чудо, каким бы нелепым оно ни было. Иначе говоря, чтобы вызволить страну из глубокого кризиса, надо найти новую «Марту». Вера в нее сродни простонародному ужасу перед змеями — к ним здесь вообще особое отношение, и в спектакле о них говорят со смешным придыханием и крутят веревки над головой, изображая потревоженный змеиный клубок. Но Херманис лавирует между иронией и сентиментальностью, и к концу спектакля понимаешь, что скромные или, наоборот, приукрашенные фантазией рассказы людей о походах к Марте не так уж и смешны.
Вот женщина, пролежавшая в онкологической больнице многие месяцы. Ей сказали, сколько осталось до конца. Муж плакал, а она ушла из больницы и поехала к Марте. Осталась жить и теперь рассказывает об этом со слезами.
Вот отец больного ребенка. Тоже приехал к Марте от отчаяния. Спасла.
Вот мужчина, потерявший кошелек с энной суммой советских рублей. Отец отругал его и посоветовал обратиться к Марте. Та не пустила на порог. Мужчине больше не жаль кошелька.
Изредка ровный ход спектакля прерывается эксцентрическими выходками отдельных персонажей. «Русский», которого играет памятный по «Латышским историям» и «Соне» Евгений Исаев, вскакивает на стол и, к всеобщему ужасу, мяукая, ходит на четвереньках. Депрессивный парень под знаменитый хит Селин Дион из «Титаника» впадает в экстаз и едва не валится со стола, вовремя удержанный толстой теткой в коричневой кофте. Херманис препарирует и все возможные предрассудки, связанные с верой в знахарство: одна посетительница подробно рассказывает, в какие цвета советует одеваться Марта, и говорит, покосившись на соседку в красном платье, что красный — нехороший цвет, цвет крови. Бедная соседка поспешно натягивает коричневую кофту, на что получает безапелляционное — «А про коричневый она вообще говорить не стала». Наконец, все двенадцать щупают друг у друга пульс, целуются и передают какую-то гадость изо рта в рот, словно пытаясь трагикомическим обрядом задержать чудо у себя внутри.
Назвав «Марту» «диагнозом Латвии», Херманис все-таки не шутит: как и прежде, он исследует не только возможности театральной формы, но и мифологию сегодняшнего общества. Правда, пользуется для этого материалом недавнего прошлого. Его честный и, в общем, несмотря на иронию, нежный взгляд на соотечественников дает нам увидеть одну важную деталь — в самом нелепом чуде люди находят смысл именно тогда, когда им особенно плохо. В финале спектакля все затихнут, высыплют из баночек и пакетов кусковой сахар и построят маленькие «домики». Потом встанут и уйдут. Когда в комнате никого не останется и погаснет основной свет, косой луч выхватит из темноты только вот эти сахарные домики, остатки веры в чудо, которая, безусловно, не спасет от кризиса, но от печали — вполне может быть.
Апрель 2009 г.
Комментарии (0)