М. МакДонах. «Лейтенант».
Санкт-Петербургский общественный фонд «Театральный остров» — Театр на Васильевском. Режиссер Алексей Утеганов

«Лейтенант с острова Инишмор» — самая смешная и самая кровавая из пьес Мартина МакДонаха. Наверное, поэтому и не пользуется такой популярностью у режиссеров, как «Сиротливый Запад» или «Калека с острова Инишмаан». В «Лейтенанте» МакДонах выводит ирландский национальный характер как патологию, этический парадокс. Его герои — безумцы, чье очарование — в неспособности к рефлексии. Им категорически неведом страх, в том числе и за собственную жизнь. Здесь террорист, только что вырывавший ногти наркодилеру, рыдает как дитя, получив известие о болезни любимого кота. А девушка, нежно обнимающая своего героического возлюбленного, через минуту выстрелом размажет его мозг по стене. Единственные, кто может рассчитывать на наше сочувствие, — это несчастные животные или пара перепуганных пьяниц, которые гуталином перекрашивают рыжего кота в черного, чтобы избежать страшного лейтенантова гнева.

Что можно сказать о спектакле Алексея Утеганова? То, что в ходе работы над спектаклем ни один кот не пострадал. И если говорить о сверхзадаче, то она, скорее всего, состояла в том, чтобы зритель, не дай бог, не подумал, будто что-то из происходящего на сцене происходит всерьез.

Роль сценографии играют подвижные ширмы, очертаниями напоминающие кошачьи силуэты. Составленные вместе, они образуют фотообои с банально «среднеирландским» видом. Визуальная формула происходящего — веселенький, в цветочек, фартук Дейви, который тот надевает перед тем, как приступить к расчленению трупов бывших соратников Падрайка. Если бы у Алексея Утеганова было свое знамя, то на нем аршинными буквами было бы выведено: «ПОНАРОШКУ». Режиссерская задача свелась к надсадной, поминутной демонстрации условно-театральной природы происходящего. Но вместе с «водой» — кровавым макдонаховским натурализмом — выплеснулся и «ребенок», гротескная образность пьесы, в которой жестокость и чувствительность образуют фантастически цельный сплав.

Сцена, в которой Падрайк пытает Джеймса, напоминает пионерскую «Зарницу», где один игрок изображает хладнокровного «гестаповца», а другой трусливого пленника. Один зловеще поигрывает щипцами, другой визжит и стенает. Разница в том, что дети, играя, не фальшивят так отчаянно, как это делают профессиональные актеры. Провалена сцена, в которой пьяные Донни и Дэйви красят гуталином кота. Вместо того чтобы изобразить буквально помешавшихся от ужаса и потому заглушающих страх алкоголем людей, Леонид Алимов и Александр Куликов выдали набор замшелых театральных штампов на тему алкогольного опьянения. Живая полосатая Мурка в руках актеров, видимо насильственно отловленная где-то за кулисами и отчаянно не желающая играть, только подчеркнула целлулоидную игру актеров. Так же неприятно было наблюдать, как с якобы связанного двойным морским узлом Леонида Алимова свалились кое-как намотанные веревки, а актер продолжал держать руки так, как будто они остались связанными.

Наиболее симпатичным из всех персонажей получился террорист Падрайк Сергея Перегудова. Просто потому, что актер пытается играть по-настоящему увлеченного своим делом человека, в котором действительно много мальчишески непосредственного. Остальные, не имея конкретных задач, отчаянно и безуспешно комикуют. Трагизм ситуации в том, что «Лейтенант» выходит не смешным. Потому что по-настоящему комично только то, что сыграно с абсолютно серьезной миной. Так смешны философствующие гангстеры Тарантино или скучные серийные убийцы братьев Коэнов.

Самую дикую вещь актеры приберегли напоследок. У МакДонаха в финале Мейрид продырявливает голову жениху спокойно, без лишних слов и колебаний. Но разве может чувствительная русская актриса Екатерина Рябова застрелить партнера без того, чтобы предварительно не пострадать и не порефлексировать? Как же! Убийство должно быть нравственно обоснованным. Как результат мощной во всех отношениях режиссерской редактуры текста из дрожащих ангельских уст доносится что-то вроде: «Что такое для тебя любовь?». И только неверный ответ Падрайка провоцирует разочаровавшуюся Мейрид на убийство любимого. На этом пытка драматизмом не заканчивается. Склонившись над телом, актриса «на бис» исполняет что-то чувствительное по-ирландски. Признаюсь честно, что, наблюдая эту «клюкву», самой хотелось взять оружие калибром покрупнее и отправиться вслед за Падрайком.

А теперь попробуем вместе с авторами спектакля ответить на принципиальный для МакДонаха вопрос: может дохлая кошка стать поводом для кровавой вендетты? В спектакле Театра на Васильевском — ни в коем случае. У МакДонаха — может вне всяких сомнений. И в этом трагикомическое величие его характеров. Наверное, поэтому в Петербурге пока нет удачных постановок МакДонаха, и разговоры о сходстве русского и ирландского менталитетов — это, извините, враки. Русский, а точнее, петербургский режиссер слишком сентиментален и пуглив, слишком отравлен «театральностью». Вот и получается, что и без того сентиментальный «Калека» выходит сиропным, а кошмарный «Человек-подушка» — чопорно схоластичным. А ситуация с Утегановым усугубляется тем, что в комплексе эмоций, испытываемых режиссером к пьесе драматурга, преобладает пренебрежение. А возможно, и неприязнь. Что тут сказать? Если не нравится пьеса, то зачем так мучиться?