М. МакДонах. «Калека с Инишмаана». Пермский театр «У моста».
Режиссура и сценография Сергея Федотова

Все знают, что театр «У моста» три с лишним года назад познакомил российскую публику с драматургией МакДонаха. Все знают, что режиссер Сергей Федотов — первооткрыватель, причем не только потому, что он первым поставил, а потому, что ему известен какой-то тайный код, с помощью которого он «вскрывает» и подчиняет себе пьесы ирландца. В общем, все знают: лучший русский МакДонах имеет пермскую прописку.

После «Линэнской трилогии» («Череп из Коннемары», «Красавица из Линэна», «Сиротливый Запад»), гастролировавшей в Москве и Петербурге уже не раз, «У моста» привез совсем новый спектакль, сделанный, по признанию режиссера, как обычно — за две недели. Публика принимала пермяков горячо и благодарно; критики оказались не столь единодушными. Я, например, испытала некоторое разочарование… Может быть, постановщика на этот раз подвела именно уверенность в том, что все получится: многое из найденного в первых трех спектаклях по-прежнему работает, но вот открытий, как показалось, нет.

Пьеса «Калека с острова Инишмаан», одна из частей макдонаховской трилогии об Аранских островах, ставится в России чуть ли не чаще всех остальных его пьес. В ней девять персонажей, четыре женские роли, при этом и молодым, и возрастным актерам есть что играть (в «Линэнских» пьесах героев всегда только четверо). Упругий текст диалогов, насыщенный мрачноватыми шутками, занимательный сюжет с детективной интригой (постепенное раскрытие тайны, связанной со смертью родителей калеки Билли), нелепые, диковатые, но симпатичные персонажи — обитатели маленького острова. Жанр балансирует на грани фарса и мелодрамы, гиньоля и комедии абсурда. В общем, пьеса — настоящий подарок для театра… Но, как не раз уже приходилось убеждаться, очень трудно бывает передать в сценическом представлении все грани макдонаховского замысла, воплотить сложный стиль автора, найти природу чувств и соблюсти меру условности. Федотову до сих пор — удавалось.

Сцена из спектакля.
Фото А. Зернина

В труппе театра «У моста» есть именно такие актеры, которые необходимы пьесам МакДонаха. Непривычные, нестандартные индивидуальности, вкус к выразительной, выпуклой игре при полном погружении в роль, отсутствие страха перед грубоватым и жестоким юмором — все это работает и в «Калеке». Режиссер мастерски выстраивает атмосферу замкнутого мирка, в котором живут эти люди — то ли дебилы, то ли записные остряки, то ли циники, то ли наивные дети. Почти всегда неяркий, уныло-желтоватый или серо-синий свет. Отдаленный, едва слышный колокольный звон, тоскливо отмеряющий медленно тянущееся время. Где-то там, может быть, время и идет — здесь же все как будто застыло. Наглухо отгорожено деревянными стенами пространство убогого магазина, в котором на полках — только банки с горошком, расставленные, как статуэтки святых в «Сиротливом Западе», — красиво и до ужаса однообразно. Фонарь освещает полки, превращая шкаф в подобие киота (точное наблюдение критика Надежды Таршис), где вместо икон — консервные банки…

Федотов музыкально организует действие, работая на смене ритмов. Нарочито замедленные сцены с участием тетушек Кейт (Ирина Ушакова) и Эйлин (Ирина Молянова), малоподвижных грузных женщин, ведущих бесконечные беседы об одном и том же, как эхо, повторяющих реплики друг друга, перебиваются динамичными эпизодами вторжений суетливого, шумного Джоннипатинмайка (Иван Маленьких), разносчика и сочинителя деревенских новостей и сплетен. Все их действия и диалоги — часть привычного ритуала, что с юмором подчеркивается актерами. Появление почти клоунской парочки — юной грубиянки и драчуньи Чумы-Хелен (Марина Бабошина) и ее забитого братца Бартли (Анатолий Жуков) с его несбыточной мечтой о заокеанских чупа-чупсах, ментосах и хубба-бубах, — также ритмический слом. Билли (Василий Скиданов), слегка заикающийся паренек с искривленными полиомиелитом ногами, мужественно и сдержанно реагирует на насмешки и издевательства Хелен, которая ему нравится. Его внешне спокойное и внутренне насыщенное существование — противоположный полюс безбашенной агрессии Хелен, отчаявшейся и изверившейся во всем. При этом, надо сказать, актеры блестяще проработали внешний рисунок ролей, а прорывы в глубину удаются пока не всем.

Сцена из спектакля.
Фото А. Зернина

Чувствуется, конечно, что пьеса разобрана по косточкам и мотивы ее поняты глубоко, по-настоящему. Но есть в решении излишняя мягкость, по жанру все получилось слишком мило и не страшно. Как будто постановщик избрал чересчур узкий фарватер, чтобы не столкнуться с одной стороны с жутким и жестоким, с другой — со слишком откровенным и смешным. В «Красавице из Линэна» страшное проявляло себя не только в том, как дочь поливала руку матери кипящим маслом с раскаленной сковородки, но и в том, как мерно, словно дирижируя или колдуя, перебирала Морин свои вещи, нюхая каждую, укладывала в чемодан, собираясь в невозможную дорогу… В «Сиротливом Западе» страшно было не только в тот момент, когда отец Уэлш опускал руки в противень с расплавленными пластмассовыми фигурками святых, но и во время изощренной словесной дуэли двух братьев, которые, решив попросить друг у друга прощенья за все сразу, погружались глубже в свое прошлое и вытаскивали оттуда все более постыдные и ранящие тайны. В «Калеке» не страшно ни разу. Ни когда Малыш Бобби заносит над калекой Билли обрезок трубы (свет сразу гаснет), ни когда отчаявшийся Билли укладывает в большой мешок банки с горошком, чтобы привязать к себе этот груз и утопиться. Действия актера столь будничны, что не читавшие пьесу могут решить, что он просто делает что-то по хозяйству.

Подробно воспроизведенный быт входил в систему прошлых спектаклей Федотова по МакДонаху содержательной и мощной силой. Настоящая раковина, в которой моют посуду и споласкивают ночной горшок, газовая плита с голубоватым огнем под сковородкой в «Красавице», дым из духовки и запах горелой пластмассы в «Сиротливом Западе» — такая натуральность интересно сочеталась с текстом, наполненным злобными шуточками, остроумно-грубыми репризами, с острой манерой игры актеров. Возникал необходимый контрапункт. В «Калеке» быта стало «меньше»: никто не готовит, даже, по-моему, не ест. А ведь горошек, спрятанный в банках, — это отвратительно пресный вкус монотонной, скучной жизни на затерянных в море островах… Да, некоторые натуральные детали имеются, например яйца, которые Хелен с остервенелым удовольствием разбивает о голову братца, но эта сцена смотрится скорее как цирковой номер. Смешное из бытового высекается, по-моему, однажды: когда тетя Эйлин, решив прибрать в комнате, моет сначала грязный пол, оттирая подсохшие яичные лужи, а потом — той же тряпкой — обеденный стол.

Сцена из спектакля.
Фото А. Зернина

В некоторые моменты кажется, что в спектакле — при общем верном понимании пьесы — мало придумано и найдено конкретных деталей. Пример: Малыш Бобби (Дмитрий Алмазов), снаряжая лодку к отплытию, бессмысленно перебирает в руках длинный канат — туда-сюда. От фальшивого действия возникает неточность в существовании, провисает вся сцена и меркнет образ этого противоречивого человека, как всегда у МакДонаха — не однозначно злого и не абсолютно доброго, важного для всей постройки драмы. Полностью в том спектакле, который видела я, была провалена смешная и гротескная роль девяностолетней Мамаши-алкоголички (Галина Гринберг, актриса молодая, пыталась вполне ординарно имитировать пьяную речь — и все).

Актерские квартеты в «Линэнских» спектаклях работали поразительно слаженно, звучали объемно. Более населенный «Инишмаан» пока не может похвастать равноценным ансамблем. Иван Маленьких, замечательно и очень по-разному игравший во всех трех предыдущих постановках, в роли Джоннипатинмайка не очень изобретательно суетится и комикует. А ведь по сюжету должен возникнуть смысловой перевертыш, когда мы внезапно узнаем, что именно этот пустой болтун и попрошайка спас когда-то Билли от смерти!.. Лучшими, на мой взгляд, в спектакле пока что являются сцены мнимых тетушек Билли (эти женщины — не родственницы парня, они просто всю жизнь заботятся о калеке). Здесь найден удивительно верный тон, избран точный темпоритм: почти мужским басом начинает Кейт, почти детским голоском откликается Эйлин, любительница чупа-чупсов, и разговор двух деревенских заторможенных старух, слегка впавших в детство, становится похож на размеренную беседу неких древних вещуний.

Рассказанная МакДонахом история о невероятном побеге Билли с острова Инишмаан в Америку, в Голливуд, и не менее удивительном возвращении имеет мифологические подтексты. Герой покидает «сей» мир, казавшийся единственным и замкнутым, уходит в мир иной — и потом, вопреки всему, ему дано вернуться домой (используются мифы об Одиссее, об Аиде…). Кроме того, персонаж, расследующий тайну, связанную с его родителями, ассоциируется с Эдипом (и ноги у него, кстати, больные!). Сергей Федотов, без сомнения, это понимает. Но тот спектакль, который в Петербурге был показан в марте, к уровню мифа еще только издалека двигался. Впрочем, пермяки (как и ирландцы) — народ упрямый. Дойдут.

Март 2009 г.