Ф. Достоевский. «Дядюшкин сон». Камерный театр, Воронеж.
Режиссер Михаил Бычков, художник Юрий Гальперин

Воронежский Камерный театр — едва ли не самый молодой в стране — не так давно отпраздновал свое шестилетие. Ровно 7 лет тому назад главный режиссер Воронежского театра юного зрителя Михаил Бычков покинул это не слишком гостеприимное учреждение для того, чтобы создать нечто новое — Камерный театр. В зале его ровно 7 рядов для 120 зрителей. Играют на расстоянии вытянутой руки. В штате всего 22 человека — от сторожа до руководителя. Камерный театр принадлежит городу, но выживает сам.

Михаил Бычков

Михаил Бычков — фигура в театральном мире известная. Ему около 40 лет, но молодым Бычкова, вопреки обыкновению, никто не считает — благо он является автором 60-ти (если не больше) спектаклей. Громкую славу принес ему ужасный скандал, разразившийся в Иркутске, когда Михаил Бычков поставил в здании недействующей церкви байроновского «Каина». Нынче-то сплошь и рядом церковь отводится под театр, а ламы буддийских монастырей мирно и полностью воспроизводят свои обряды под стеклянным куполом Школы драматического искусства Анатолия Васильева. Тогда, в конце 80-х, подобный эксперимент вызвал гнев весьма влиятельного в тех краях Валентина Распутина. «Пожар способствовал ей много к украшенью» — внимание общественности, привлеченное конфликтом, быстро переключилось на талант режиссера. Михаил Бычков оказался одним из наиболее интеллигентных лидеров российской провинции. Работает он в самых разных манерах и делает ставку на не слишком стандартный репертуар. Он ставил чеховскую «Каштанку» и «Скрипку Ротшильда» (в декорациях, стилизованных под Шагала), делал мрачные депрессивные спектакли по «Сторожу» Пинтера и «Палате № 6». Главную роль играл едва ли не лучший российский артист — «неврастеник» Олег Мокшанов, он же был Арбениным в лермонтовском «Маскараде» — страшноватым бухгалтером смерти. Увы, Олег Мокшанов уехал во Францию, умер один из лучших артистов труппы Александр Калабухов, покинула Воронеж эксцентричная клоунесса Наталья Когут, перебежал в кино странный мим Сергей Лялин.

Ну а Камерный театр поставил «Дядюшкин сон»* Достоевского, сделанный М.Бычковым в содружестве с его постоянным соавтором и очень хорошим художником Ю.Гальпериным. За последние два российских сезона это второй «Дядюшкин сон». Первый поставил в театре им. Вахтангова Владимир Иванов. Получилось нечто среднее между психологическим реализмом и пародией на него, и даже Владимиру Этушу с Марией Ароновой удается спасти только отдельные сцены.

Сцена из спектакля. Фото В. Баженова

Видимо, пробуя преодолеть длинноты текста и превратить его в произведение театральное, Бычков и Гальперин выдумали поразительную сценическую конструкцию. На крошечной сцене стоит выгородка, напоминающая одновременно ширму площадного театра, поезд в разрезе и старинное бюро со множеством вы­движных ящичков. Это интерьер дома Москалевой, символ ее мечты о путешествии в Испанию, а заодно и кукольный театр (вспоминается финал «Ярмарки тщеславия» Теккерея). Актеры выходят из каких-то, до поры до времени незаметных, дверей, некоторых из них можно обнаружить и вовсе лежащими в ящике бюро. От иных остаются только головы, выглядывающие из ящичков поменьше. Напоминает все это хитроумную старинную шкатулку или часы со множеством механизмов, приводящих в движение целые кукольные миры.

«Искусство выше натуры» — говорят в «Дядюшкином сне» про искусственную бороду кучера, ради которой ему сбрили настоящую. Искусство выше натуры и для Михаила Бычкова, что и позволяет ему ставить Достоевского как комедию масок, марионеточный балаганчик. Искусство выше натуры и для героини — Марьи Александровны Москалевой. Исполняющая ее роль Татьяна Кутихина, по редко нынче встречающемуся амплуа, — театральная клоунесса, настоящая Коломбина. Даже не будь ее Марья Александровна материально заинтересована в благополучном исходе всего предприятия — все равно плела бы сети хитроумных интриг и без устали разыгрывала сюжеты воображаемой испанской жизни. Эта женщина, наглая и властная, привыкла к тому, что люди — только канва, по которой она с ее талантами может и должна вышивать нужные ей узоры. В этом отношении сама Москалева-старшая в спектакле Бычкова — сродни режиссеру, который использует вверенную ему труппу для реализации собственных замыслов. Но Марья Александровна — еще и актриса, умеющая так уверить собеседника в своей правоте, что иной гипнотизер позавидует ее способностям. Москалева нисколько не скрывает актерского наигрыша. Татьяна Кутихина разговаривает будто бы словами разученных когда-то ролей, перебирая уместные в данную секунду интонации — то комической старухи, то женщины-вамп, то трагической героини. Она тасует амплуа, как шулер — карточную колоду. Она пробует перекроить весь мир по образу и подобию своих грез.

Т. Кутихина (Москалева), А. Абдулаев (князь К.). Фото В. Баженова

Этот спектакль вообще о мечтах. О мечтах не только диковатой москалевской семейки, но и о мечтах старого князя. Князя играет Анатолий Абдулаев — выдающийся артист воронежского Камерного. Задача, поставленная перед ним режиссером, вроде бы не отличается от тех, что определены другим артистам. Князь К. — тоже кукла. Причем истерически смешная. Он выглядит как располневший и маленького роста Дон Кихот лет 70-ти. Или как пародия на самого Сервантеса. Он выряжен в костюм испанского гранда, а на умильном его лице красуются сервантесовские усы. Но, потешаясь над его забывчивостью, маразмом, слюнявой любовью к молодым (и не очень) женщинам, внезапно проникаешься симпатией к никому не нужному, одновременно комическому и трогательному старику, которого все остальные просто используют.

Впервые запущенный Марьей Александровной механизм интриги дал сбой именно из-за Князя. Спектакль провалился. Над ней — выдающейся исполнительницей всех ролей мирового репертуара — смеются ненавистные ей соседки, такие советские дамочки в норковых высоких шапках и с вечной гримасой осуждения на лицах. Актриса погорелого театра, она — как и сам старый Князь — перестает понимать, что творится в окру­жающей действительности. Происходящее кажется ей галлюцинацией, голоса реальных людей звучат как потусторонние, смысл произносимых ими слов кажется бредом.

Она полагала, что людей можно заставить разыгрывать любую роль, она ошиблась, или, во всяком случае, выяснилось, что чужое вмешательство может изменить навязанные ею правила игры. Согласно версии Михаила Бычкова и воронежского Камерного театра, в этом произведении все жертвы. И старый князь, и наподличавший Мозгляков, и Зина-Елена Лукиных (эдакая Пьеретта с набеленным лицом, в балахоне и с папироской в зубах, очень современная барышня, резкая, грубая, неврастеничная), и даже ее полоумный возлюбленный, время от времени выкрикивающий шекспировские строфы, и оскорбленная приживалка, и все-все обитатели этого Мордасова. Шуточные страсти обернулись настоящими мордастями. Жизнь в спектакле Бычкова победила искусство, но для персонажей эта победа закончилась трагически.

Сентябрь 2001 г.

* В сентябре 2001г. «Альфа-банк» представил в Петербурге «Дядюшкин сон» в рамках фестиваля «Золотая маска».