ЧЕРТЫ ЕСТЕСТВЕННОСТИ
Сцену театра и сцену жизни покинула народная артистка СССР Нина Васильевна Мамаева. Это произошло 14 августа 2001 года. Она играла трудные судьбы, сильные чувства. Сквозной ее темой была человечная совесть, самоотверженная тяга к справедливости.
Тут встречались свои парадоксы. Вышло так, что на редкость миролюбивая актриса Мамаева заставила дружно о себе заговорить, сыграв… Шекспира.
Сначала – роль Джульетты в тюзовском спектакле. Там были почти неправдоподобные откровения. Перед глазами стоит юная пара – чернобровый Владимир Сошальский и светлая ликом Нина Мамаева. Оба юные, трепетные, захватившие тюзовский амфитеатр излучением чувства, обратив зрителей в пленников-союзников.
А пять лет спустя Нина Мамаева – на сцене Александринского театра – играла Офелию с Гамлетом – Бруно Фрейндлихом и Полонием – Юрием Толубеевым. Пригласил ее в свой спектакль постановщик Григорий Козинцев, уже оценивший неподдельную правдивость актрисы на съемках фильма «Белинский». Ее Офелия, в белом узком платье, с плывущей «улановской» пластикой, озаряла мрачноватую трагедию сияющими бликами. Это было событие в жизни молодой актрисы. Но это было событие и в жизни спектакля, в жизни академического театра. Когда театр сравнительно недавно отмечал 90-летие Фрейндлиха, актер вышел в сопровождении той, давней партнерши. Многие из нас видели тогда Нину Мамаеву последний раз.
Притом, что Шекспир так много значил для нее во времена начинаний, вряд ли можно считать Мамаеву актрисой шекспировских страстей. Она и в ролях этого масштаба оставалась самой собой – натуральной, непоказной, даже с поправкой на условия монументальной сцены и жанровые масштабы.
Так вышло вскоре и в пушкинских «Маленьких трагедиях». Мамаева играла Донну Анну в «Каменном госте». Играла с юной прямотой и чистотой души. Женственность еще только пробуждалась в героине. Ненавязчиво преобладала мягкая, просветленная печаль. Много ровного света излучало сценическое бытие этой актрисы…
Ее выход даже в пьесе ничуть не шекспировской мог согреть действие, одушевить игровую атмосферу. Одной из негромких ролей Мамаевой оказалась Марьяна в «Персональном деле» А.П.Штейна. Критик и драматург Л.А.Малюгин, похоже не видевший ее в этой роли, писал в «Литературной газете» (2 февраля 1956 года), что «роль эта – вспомогательная и однолинейная – вряд ли обогатила творчество артистки». Вышло другое: не роль обогатила актрису, а актриса – пьесу и спектакль.
Эта девчонка в спектакле Л.С.Вивьена была душой домашнего очага, притягательным центром, куда невольно тянулись остальные. Остро переживая, раньше других ловя предвестья трудных событий (отца исключали из партии, а это по тем временам было равносильно гражданской казни), Марьяна—Мамаева как бы исторгала из глубин юного существа душевный покой и деятельную собранность. Актриса глазами героини заглядывала в мир собеседника и в такие минуты готова была притушить – скромно и невзначай – сияющий свет личного, своего.
В ее диалоге с Хлебниковым – Николаем Симоновым была преданность дочери и высокое, почти материнское участие. Марьяна низко наклонялась к отцу, ее голос звенел – и во всем этом было столько правды, что казалось: актриса и не искала сценической формы, та сама приходила к ней, рожденная простыми мотивировками жизни.
Тогда жизнь только начиналась – и была в цвету. Впереди ожидали новые встречи, новые трудные решения. Мамаева с достоинством и честью служила своему искусству, не спотыкаясь на ухабах торного пути. В Александринском театре путь раскинулся на полвека.
Вспоминая Нину Мамаеву, актрису, достойную своего светлого дарования, невольно повторяешь за Пастернаком:
Есть в творчестве больших поэтов
Черты естественности той…
К большим мастерам актерского цеха эти слова, конечно, относятся сполна.
Комментарии (0)