К.Гольдони. «La locandiera, или Любовь по-флорентийски».
Мурманский областной драматический театр.
Режиссер Андрей Горбатый, художник Наталья Авдеева

«Когда б вы знали, из какого сора…» — Анна Ахматова, вероятно, и не предполагала, насколько точными окажутся ее слова. И применительно не только к стихам. А «из какого сора растут» подчас названия на афише?!

Перед человеком, пишущим о театре и в нем же работающим, неизбежно встает дилемма: предавать ли огласке закулисную кухню, в которой, собственно, варится будущий спектакль, или же, соблюдая корпоративные интересы, сор из избы не выносить, умалчивать о перипетиях процесса и рассматривать непосредственно результат? Каждый выбирает сам. Но в данном случае процесс обернулся не просто затейливым сюжетом, но и в той же степени назидательным, как пьеса Карло Гольдони «Трактирщица». Хотя ни в XVIII веке, ни теперь назидания уроком не служили.

Гольдони, конечно, — великий драматург, но в репертуаре Мурманского областного драматического театра он появился только благодаря титаническим усилиям одной из актрис.

Сыграть Мирандолину было ее идеей-фикс последних двух лет. Как часто случается с актрисами, перешагнувшими 45-летний рубеж, их внутреннее самоощущение входит в очевидное для окружающих противоречие с их же «формой и содержанием». И в этом не столько их вина, сколько беда…

Помните знаменитое одесское выражение — «если у вас есть идея, купите себе селедку и морочьте ей голову»? Жалко, в театре оно не срабатывает. Поборница Гольдони без устали морочила голову главному режиссеру. Он, в свою очередь, морочил голову ей. Поставил актрисе жесткое условие — найти деньги на постановку. А поскольку подобное еще никому в городе Мурманске не удавалось, то и вопрос отпадал сам собой.

Уловка не сработала. Актриса деньги нашла! Некая партия в пылу предвыборной кампании пообещала приличную сумму. И дала поначалу 50 000. Пригласили режиссера, вы­платили аванс, начали репетировать. Но денег у партии больше не оказалось. Не бросать же было репетиции на середине! И театр стал вскармливать неродное дитя на свои кровные.

Н. Волкова (Мирандолина).
Фото из архива театра

Будущий постановщик спектакля Андрей Горбатый оказался в Мурманске по случаю, в числе многочисленных варягов от антрепризы, совершающих набеги на провинцию. «Контракт на убийство» — так называлась французская комедия, которую худо-бедно соорудил он вместе с именитыми актерами чеховского МХАТа.

«Контракт на убийство» обернулся контрактом с местным театром. Но зловещее название комедии еще отзовется в его новой работе. Застрельщиком сговора с Горбатым выступал не главный режиссер и даже не директор, а, разумеется, претендентка на Мирандолину. Вполне объяснимый в этой связи холод настороженности художественного руководства по отношению к постановщику Горбатый растопил быстро, заразив главрежа и главного художника своим сумасшедшим азартом — перенести действие пьесы Гольдони из XVIII века в Италию 1930-х годов. Окрыленная фантазия оформителя — Натальи Авдеевой — выдала нечто металлоконструкторское, напоминающее стену в виде зигзага. Чуть позже, прочитав пьесу с пристрастием, Горбатый революционное решение похоронил. Идея умерла, а «железо»-то осталось. И под кодовым названием «сталевары» перекочевало (а куда ж его было девать!) в век рококо. В итоге спектакль заполучил оригинальную сценографию.

По мере того, как продвигались репетиции, беда актрисы становилась общей бедой спектакля: исполнительница Мирандолины не оправдывала знаменитый сюжет. Режиссеру грозил творческий суицид. (Вот и отозвался «контракт на убийство».) Но на что только не соглашаются разовики ради грядущего гонорара! Однако Горбатый душу закладывать не стал. За три недели до выпуска спектакля объявил: или берет другую, молодую актрису, или же прерывает репетиции и уезжает в Москву. До официальных ультиматумов дело не дошло — актрису заменили. На роль Мирандолины была назначена 30-летняя Наталья Волкова.

В. Ерасов (граф Альбафьорита), С. Гронский (Фабрицио), Н. Волкова (Мирандолина).
Фото из архива театра

По прочтении «Трактирщицы» невозможно понять, благодаря каким достоинствам она столь популярна. Характеры лишь обозначены, интрига слабая, собственно смешного ничего нет: ни смены положений, ни нелепых несовпадений, ни остроумных реприз. Разве что роль для актрисы, да и та, по уверениям Дживелегова, всего лишь трансформированный образ Коломбины, т.е. уже не маска, но еще и не характер. Пьеса, как мне казалось и кажется, нелегкая задачка для режиссера. Ведь и любви-то в ней нет — сплошное притворство. А в финале вместо положенного хеппи-энда — унылое назидание.

Гольдони, как известно, карнавала не любил и намеренно переносил свои пьесы в бытовой павильон. Горбатый же поместил спектакль в чисто условное пространство, на вращающийся сценический круг, окаймленный с одной стороны прозрачной стеной. Насытил действие музыкой и танцами, создав ощущение праздника и карнавального представления.

Именно танцы, обучаясь которым молодые актеры растянули мышцы и натерли мозоли, задают тон, ритм и атмосферу спектакля: легкую, быструю, почти стремительную, игривую и веселую. Танцевальную массовку из четырех человек режиссер назвал «масками», хотя танцуют они с открытыми лицами и только черные плащи с яркими подкладками разных цветов напоминают одновременно о таинственности и безудержном веселье карнавала.

Н. Волкова (Мирандолина), В. Стоменок (кавалер Рипафратта).
Фото из архива театра

Танцы в спектакле не вставные номера, а часть целого. Они то начинают эпизод, то становятся его апофеозом (как в сцене обеда Мирандолины и Рипафратты, когда героиня, торжествуя свою победу, пускается в пляс вместе с массовкой), то служат переходом от одного эпизода к другому, то превращаются в развернутую жанровую картинку (сцена демонстрации белья, вручения вина маркизу от графа).

Графические мизансцены, словно вычерченные по планшету, вторят аскетизму декорации. Волнообразный каркас стены оброс архитектурными деталями (колонна, капитель, дверь), драпировками, предметами утвари под старину, яркими цветами. Скромный намек на интерьер служит легким антуражем для костюмированного дефиле с неизменными атрибутами рококо: камзолы, жабо, напудренные парики, кринолины. И прежде всего в нарядах второстепенных героев — постояльцев гостиницы: графа Альбафьорита, маркиза Форлипополи, актрис Ортензии и Деяниры. Их слабое, необязательное участие в интриге Горбатый компенсирует, усиливая декоративность персонажей — в костюмах, в шаржированной игре. Они словно две «сладкие парочки», скомпонованные по принципу контраста: толстый и тонкий, сильный и слабый. Упитанный основательный граф (В.Ерасов) и сплошное колыхание из ужимок и прыжков — маркиз (В.Журавлев), рубенсовская манерная Ортензия (Л.Белодед, Е.Макарова) и робкая простушка Деянира (А.Гилева).

Мирандолина Наталии Волковой — идеальная субретка: невысокая, тонкая, изящная, не пожирательница мужских сердец, а лукавая, озорная, подвижная кокетка. Интрижка с кавалером для нее — развлечение из одной лишь женской амбиции. Горбатый не раздвигает рамки образа. Хозяйка гостиницы молода, жизнерадостна и вместе с тем по-буржуазному рассудительна. Ее сердце не принадлежит никому: ни постояльцам, ни кавалеру, ни слуге Фабрицио. Она играет с мужчинами и наслаждается собственной властью. А как только игра становится опасной, придумывает хитроумное решение — выходит замуж за незадачливого (так решено в спектакле) Фабрицио, который свободу ее ни в коей мере не ограничит.

На фоне односложных персонажей комедии кавалер Рипафратта в исполнении Владимира Стоменка выглядит образом более глубоким, проживающим от завязки к финалу драму чувств. Вначале уверенный в себе мужлан оказывается доверчивым, беззащитным, чувствительным и милым. Его реплики и монологи вдруг обретают лирическое звучание. Элегантный (одетый в черное), энергичный, умный, он, в отличие от карикатурных графа и маркиза, обладает настоящим мужским обаянием. Обманутый, разочарованный и отвергнутый в финале, кавалер вызывает симпатию и сочувствие.

Невольно вспоминается сам Гольдони, написавший пьесу, чтобы отомстить ветреной актрисе, а в результате — принесшую ей триумф, а ему любовное фиаско.

Однако зрительское сожаление по поводу безответной любви Рипафратты длится недолго, ведь на обаятельную Мирандолину невозможно сердиться. Что поделаешь, если проказница выбирает не любовь, а свободу, пускай и под вывеской замужества?! Для нее начинается новая игра, она торопится, убегает от зрителей, но впопыхах мило прощается, давая то ли наставление, то ли совет: не забывать уроки некой трактирщицы.

А на сцену врывается темпераментная тарантелла, чтобы зритель, не дай бог, не вздумал забивать себе голову уроками, потому что, хотя бы на один вечер, и в жизни, и в театре торжествует беспечная Игра, извиняя прошлую мороку и «все наши глупости и мелкие злодейства».

А экс-виновница торжества сыграла в спектакле другую роль — актрису Ортензию — и вполне достойно.

Август 2001 г.