«Барышня и хулиган». Хореография Константина Боярского (1962).

«Ленинградская симфония». Хореография Игоря Ельского (1961).

«Клоп». Хореография Леонида Якобсона (1974). Мариинский театр.

Необычный сезон выдался нынче в Мариинском театре и, пожалуй, наиболее интересный и насыщенный событиями за последние годы. Модернистский «Щелкунчик» с режиссурой и сценографией Михаила Шемякина; долгожданные, наконец-то ставшие реальностью сочинения Ноймайера — одного из лидеров мирового балета; столь же долгожданное возвращение нашей родной «Лауренсии» (правда, пока только наиболее ценного центрального акта) вкупе со вторым актом редко идущей «Легенды о любви» и картиной «Курды» из «Гаяне»; вовсе неожиданный «Вечер балетов на музыку Дмитрия Шостаковича». А кроме того — первый международный балетный фестиваль, в завершение сезона — традиционный фестиваль «Белые ночи» — и все это в течение считанных месяцев, после чего балет отправился на гастроли в Лондон.

Работа на износ не отразилась на качестве, хотя порой давала о себе знать на последней премьере сезона — «балетах Шостаковича». Но, видимо, для труппы было делом чести вернуть на сцену сочинения Игоря Бельского и Леонида Якобсона — отечественных классиков, чьи имена уже давно отсутствуют в афишах Мариинского театра.

Сцена из спектакля «Ленинградская симфония».
Фото Н. Разиной

Периодически возобновлявшаяся «Ленинградская симфония» Бельского не шла так долго, что нынешнее поколение танцовщиков открыло ее для себя как новинку. Резонно назван премьерой «Клоп» — авторский вариант спектакля, созданный Якобсоном для собственной труппы в 1974 году. Первоначально двухактный «хореографический плакат» с музыкой Отказова и Фиртича стал одноактным «балетом-буффонадой» с музыкой Шостаковича. Новый «Клоп» благополучно дожил до наших дней в труппе «Хореографические миниатюры», которой четверть века руководил преемник Якобсона Аскольд Макаров. Солисты этой труппы — Александр Степин, Лариса Волкова, Людмила Гришина и Эдуард Палей — вернули обновленного «Клопа» его родному театру. А вот «Барышня и хулиган» возвращена на сцену для себя еще не знакомую.

Лучшее творение даровитого Боярского, увидевшее свет рампы в Малеготе (1962), обошло в 1960-70-е годы сцены всей страны. Беспрецедентный успех можно объяснить достоинствами драматургии Александра Белинского, опиравшейся на киносценарий Маяковского (поэт сыграл в фильме главную роль), и хореографии — лаконичной и образной. Боярский сумел воплотить мелодраматический сюжет без сентиментов, а бытовой фон «отретушировать» пародийно-юмористическим штрихом. Истинной находкой для актеров стал образ Хулигана — этакого Ромео городской окраины. Малый оперный театр знал блестящих исполнителей роли — от ее создателя Вениамина Зимина до Валерия Панова, Алексея Носкова и Николая Боярчикова. Последним обезоруживающе трогательным «хулиганом» был Евгений Мясищев, почти два десятилетия извергавший из зрительниц сладкие слезы сочувствия. Он и воскресил шедевр Боярского на Мариинской сцене вместе с коллегой из театра имени Мусоргского Екатериной Павловой и Сергеем Савковым — знаменитым новосибирским «хулиганом».

C. Иванова (Барышня), И. Кузнецов (Хулиган). «Барышня и хулиган».
Фото Н. Разиной

Дата рождения всех трех балетов — начало 1960-х. С тех пор много воды утекло, изменилась жизнь, балет не стоял на месте. Естественен вопрос — как выглядят сегодня спектакли, бывшие сенсацией в иные времена? Как их восприняло поколение танцовщиков и зрителей, воспитанных на хореографии Баланчина, Пети, Ноймайера? Охотно допущу, что кому-то покажутся старомодными аскетизм и конструктивная ясность «Ленинградской симфонии», безыскусность «Барышни и хулигана», гротесковый гиперболизм «Клопа». Однако шедевр всегда останется шедевром, и судя по горячему приему публики, классика советских времен по-прежнему жива и действенна. Мне же сама идея балетного вечера из разножанровых произведений трех хореографов, объединенных музыкой Шостаковича, представляется и превосходной, и очень своевременной.

Балетный театр Шостаковича вернулся туда, где он родился. Мариинский балет вступил в новое тысячелетие вместе с Шостаковичем — некогда гонимым, а ныне почитаемым. Балетная «трилогия» Шостаковича — огромный разноплановый мир, кровно связанный с историей нашего города и страны. Это звуковая летопись целой эпохи и — в равной мере — современности. Увы, никуда не делись, да и не денутся зло, насилие, пошлость, глупость, с такой художественной мощью заклейменные композитором. И всегда им будут противостоять благородство, мужество, доброта, разум. В этом противостоянии — нерв музыки Шостаковича и обобщающий смысл балетов.

Как же справилась труппа с неизвестной ей хореографией отечественных мэтров? В общем и целом — весьма успешно. Новые исполнители почувствовали жанровые и стилистические особенности каждого балета и с молодой горячностью отозвались на их содержательную суть. Правда, скоротечность постановочного и репетиционного периодов кое-где сказалась на качестве. Прежде всего это относится к «Барышне»: маловразумительна «массовка» — пестрый «полублатной» люд, окружающий героев. Актеры не решаются (или попросту не умеют) импровизировать в игровых сценах. Особенно бесцветной, а потому и скучной вышла «заставка», задающая тон всему действию, — дефиле персонажей. Кордебалет здесь пребывает в полудреме. В спектакле Малегота центр сцены занимал киноэкран, по которому бежали строки с именами авторов балета, начиная с Маяковского. Экран покуда отсутствует.

Сцена из спектакля «Клоп». Фото Н. Разиной

К исполнителям партий второго плана претензий нет. Фатоватый бандит — Вожак загадочен у Ивана Попова и зловеще непроницаем у Дмитрия Корнеева. Проститутка (почему-то стыдливо переименованная в Подружку Вожака) Татьяны Ткаченко — «шикарна» и жалка.

Интересны — каждый по-своему — главные герои. Хулиган Ильи Кузнецова — рубаха-парень, безрассудный, пылкий, по-мужски красивый. И «хулиганство» у него — лишь мальчишеская бравада гордого и ранимого существа, обделенного счастьем. Герой Игоря Зеленского — той же породы впридачу с недюжинной физической и внутренней силой. Незаурядность натуры проявилась в мощи и свободе виртуозного танца. Наметившийся в последнее время интерес к актерской стороне балетной роли обеспечил блистательного танцовщика необходимыми игровыми навыками, сделав его героя живым и обаятельным. Не удивительно, что Барышни — Светлана Иванова и Светлана Захарова — влюбились в таких «хулиганов» с первого взгляда. Обе исполнительницы, трактуя образ в лирическом ключе, несколько изменяют замысел хореографа. Прежде основной краской роли (вплоть до финального поцелуя, дарованного умирающему) оставалась нерушимая благовоспитанность. Вполне обыкновенная Барышня подчеркивала незаурядность Хулигана, спрятанную до поры за грубыми ухватками. Новые Барышни — нежные, трепетные и совсем не робкие — под стать своим избранникам. Но разве история жизни, трагически оборвавшейся на пороге счастья, от этого волнует меньше?

Иные задачи выдвигала перед исполнителями «Ленинградская симфония», импровизацию напрочь исключающая. Здесь нужно не играть, а танцевать, строго следуя образной логике хореографии. Вымуштрованный кордебалет Мариинского без запинки прочитал текст симфонии почти с листа. Убедили в партиях протагонистов юный Владимир Шишов и Дарья Павленко. И хотя времени на «вживание» в образы актеры не имели, суровый пафос симфонии они до зрителей донесли. А на следующих спектаклях, не сомневаюсь, натиск фашистской орды станет более устрашающим, а варвары обретут звероподобный облик, если на их головах появятся рогатые каски, почему-то оставшиеся в костюмерных театра.

После двух балетов, ударивших по нервам зрителей, с особым удовольствием смотрелся «Клоп». Эта премьера — безусловная удача труппы, явно изголодавшейся по комедийным ролям, где можно наиграться всласть, проявив изобретательность и инициативу. Впрочем, был и еще один повод показать, на что способна труппа, — азарт состязания. Всего за месяц до премьеры в Мариинском театре «Клопа» показала труппа Аскольда Макарова на вечере его памяти. Балет имел оглушительный успех, зал взрывался аплодисментами после каждого эпизода. Актеры были в ударе и лицедействовали вдохновенно буквально все — от Александра Макарова-Маяковского и Юрия Демакова-Присыпкина до Андрея Иванова — плюгавого папаши Ренессанса. Первой балетной труппе города надлежало взять реванш. «Счет» по справедливости надо признать «ничейным», притом что в выигрыше оказались и актеры и публика.

Сцена из спектакля «Клоп».
Фото Н. Разиной

Верный показатель удачи — открытие новых талантов. Такое открытие — Алексей Семенов. Присыпкин — его первая крупная роль за десять лет работы в театре. Не находившая выхода энергия буквально взорвалась на сцене фейерверком комедийных красок. В другом составе кровососа-пролетария колоритно изобразил восемнадцатилетний Иван Попов, обнаружив сценическую хватку и выносливость. В блестящем ансамбле исполнителей стоит выделить разве что Яну Серебрякову-Эльзевиру Ренессанс, так неожиданно чистокровная «классичка» превратилась в фаянсовую куклу с глазами и личиком, не замутненными даже проблеском интеллекта, но с умопомрачительно «сексапильным» абрисом фигуры в целом и каждой ее части в отдельности. Однако как бы хлестко ни был запечатлен по-своему неотразимый человеческий паноптикум, балетный «Клоп» возможен только при наличии Поэта — Маяковского. Непросто выйти в этой ответственнейшей роли после ее создателя Аскольда Макарова. Дмитрий Корнеев напомнил его Маяковского и обликом и статью, но мысль поэта, гнев, боль и торжество пережил собственным сердцем. Спектакль задышал благодаря «подлинности» главного героя, достойного занять первое место в перечне мастерских работ Корнеева.

Остается назвать еще одного героя премьеры — симфонический оркестр театра и дирижера Александра Поляничко. Музыка Шостаковича прозвучала достойно. Напо­следок пожелаем, чтобы балеты Шостаковича не оказались «нечаянной радостью», как промелькнувшие на февральском фестивале «Лауренсия» и «Гаяне», но заняли подобающее место в репертуаре к общему удовольствию артистов и зрителей.

Сентябрь 2001 г.