Клоунский спектакль, в особенности его сольный вариант, в российском пространстве — почти забытый формат. Не много его и в Европе. Слишком сложно, слишком затратно, слишком рискованно. История цирка насчитывает, может быть, десятка два имен артистов, сумевших создать авторские представления, оставившие заметный след в мировой клоунаде. С некоторых пор к этим корифеям подбирается еще один артист — Семен Шустер, больше известный по своему сценическому псевдониму как Хуш-Ма-Хуш. В этому году свой сольный спектакль он привез на Авиньонский фестиваль. Его российская премьера почти незаметно для искушенной публики двух столиц прошла 20 октября в Калининграде в рамках фестиваля «Балтийские сезоны».

В цирковых кругах Хуш-Ма-Хуша ценят и любят давно. В 2005 году он обратил на себя внимание в рамках фестиваля «Цирк завтрашнего дня» в Париже и получил тогда бронзовую награду. В 2009 году последовала бронза самого престижного Международного фестиваля цирка в Монте-Карло, а впоследствии даже приглашение на юбилейный, собравший лучших из лучших, фестиваль. Его семилетняя карьера в парижском кабаре Лидо, начавшаяся в 2010 году, принесла ему репутацию клоуна, умеющего взаимодействовать с любой публикой. Знакомство Шустера с российским зрителем состоялось в 2005 году, и с тех пор артист бывает в России наездами. Весной 2018-го петербургский цирк Чинизелли привлек Семена Шустера к участию в Первом международном фестивале, где его выступление произвело фурор. За каких-то четыре дня артист настолько полюбился петербуржцам, что зрители шли на него по второму разу и даже во время объявления победителей требовали награды оставшемуся по нелепому стечению обстоятельств без призов Хуш-Ма-Хушу.

Хуш-Ма-Хуш проник в российское пространство из Европы, приобретя репутацию именно там. Хотя на первый взгляд должно было бы быть наоборот, ведь Шустер — воспитанник киевского циркового училища, начинавший свою карьеру на просторах бывшего Советского Союза. После выпуска он работал в дуэте, начал гастролировать, пытался работать сольно, однако в 2000 году эмигрировал в Германию и полностью сконцентрировался на карьере в Европе. В образе Хуш-Ма-Хуша, освоившего прежде цирковое пространство манежа, ему удалось, казалось бы, невозможное — перенести театральную клоунаду в цирк, и это, собственно, главная метаморфоза, произошедшая с артистом Шустером. Цирковой артист по школе, выучке и первым шагам в профессии, он стал развивать совершенно театральный, наследующий лучшим заветам сценической клоунады образ. Его сольный спектакль — логичное завершение долгого этапа поисков собственного образа и манеры. Вошедшие в него лучшие скетчи и интермедии, родившиеся изначально в пространстве манежа, сложились в трогательную историю о живущем в закулисье трогательном и проказливом человечке.

Семен Шустер чурается всех своих цирковых навыков и трюков, кроме одного — умения владеть любым пространством. Он органичен на манеже, на театральной сцене, между столиками кабаре и даже на улице. Это его качество вкупе с поразительной способностью слышать, слушать и видеть зрителя позволяет ему с легкостью и равной эффективностью осваивать цирки на полторы тысячи зрителей и крошечные залы на сто-двести мест.

Альтер эго Шустера — его герой Хуш-Ма-Хуш. Он сложен из пластической и мимической выразительности чистой пантомимы, изобретательного гротеска и комического абсурда клоунады, импровизации стендап-комедии и талантливой пародии. Хуш-Ма-Хуш нелеп и сентиментален, трогателен и уморительно смешон. Однако в нем есть и решительность, и дерзость: Шустера не смущает не только прямой диалог, но и выходы в зал, и действенное участие публики в интермедиях.

Сегодня Хуш-Ма-Хуш носит белую рубашку, несколько кургузую, но вполне узнаваемую фрачную пару, черный в крупный белый горошек галстук, такие же носки и фактурные черные ботинки на высоком каблуке. Трансформация его костюма от невыразительной черно-коричневой робы до не лишенного элегантности нынешнего облика выдает в Хуш-Ма-Хуше эстета, не чурающегося шика и хорошего вкуса. Он словно бы изо всех сил пытается соблюсти приличия, но, как всегда это бывает у клоунов, что-то идет не так: в самом начале спектакля Хуш-Ма-Хуш попадает под удар током, с него слетает аккуратная шапочка, обнаруживая вздыбленную, словно гоблинские уши, прическу. Визуальный образ дополняют слегка выбеленное лицо, черные круги вокруг глаз да выразительные черные брови. По внешнему виду Хуш-Ма-Хуш вовсе не клоун, а эдакий слегка объевшийся мухоморов экстравагантный фрик.

При этом Хуш-Ма-Хуш — герой говорящий, активно общающийся на абракадабрском и одновременно совершенно понятном языке. Шустер придумал своему персонажу удивительный голос, который не перепутать ни с каким другим: глуховатый, с хрипотцой, но и не грубый, срывающийся лишь в нужные моменты на фальцет, но при этом вкрадчивый, наполненный доверительными интонациями. Как когда-то гадали над уникальным голосом Высоцкого, так и в случае с Шустером впору задаться вопросом, как у артиста получается такой тембр. Однако голос, каким бы ни был он удивительным — а у артиста он еще и усилен микрофоном, — требует наполнения. Речь Хуш-Ма-Хуша лишена связности, зато усыпана междометиями, вздохами, щелчками, кряхтеньем, а также множеством словечек, собранных с миру по нитке: французские, английские, русские, немецкие вкрапления делают Хуш-Ма-Хуша интернационально доступным и понятным. «Капут!» неизменно сопровождает всякого рода неувязки и поломки, «вау!» отражает реакцию на что-то замечательное — и оказывается, что только этими словами можно выразить множество состояний. Шустер дозирует свою речь так умело, что по завершении представления его словечки буквально въедаются в подсознание.

Семен Шустер вообще очень точен в расстановке акцентов. Он — артист современных технологий и задействует и рисованную анимацию, и дрон, и даже ритмы бит-бокса в собственноручном исполнении. При этом он любит нюансы — световые, акустические, визуальные. И формат спектакля лишь подчеркнул эти качества, окончательно утвердив его персонажа как героя, способного выстраивать тонкие сквозные коллизии в действии спектакля и отношениях с публикой. Подобный симбиоз лицедейства и клоунады, осуществленный в лирическом ключе, отвечает непреходящей российской тоске по полунинским опытам двадцатилетней давности. Хуш-Ма-Хуш кажется ближайшим родственником Асисяя или непоседливого Желтого из «Снежного шоу». Однако если Желтый взаимодействует с публикой скорее намеками, то Хуш-Ма-Хуш ищет прямого и полного контакта вплоть до участия зрителей сразу в нескольких фрагментах спектакля.

В спектакле Хуш-Ма-Хуш — герой из книжки, созданный и оживленный проказливым росчерком пера. Привлечение анимации к визуальному оформлению спектакля оправдано желанием обозначить чудесную природу Хуш-Ма-Хуша: он проходит сквозь стены, умеет появляться ниоткуда, рассыпаться и вновь возникать. Крошечные рисованные ролики в намеренно схематичной манере в спектакле смотрятся продолжением истории о недотепе, который жил в другом мире и вдруг оказался аниматором перед публикой. И давно мечтавший о такой роли Хуш-Ма-Хуш стремится понравиться, бросается делиться всем, что умеет и любит. В том, что он делает, много маленьких чудес: внезапно загорается и гаснет свеча, вдруг начинает звучать обычный размотанный канцелярский скотч, вместо микрофона надувается шарик. За хушмахушевским миром наблюдает его муза — синяя в белый горошек рыба с такой же гоблинской прической. Она появляется лишь изредка и в буквальном смысле парит над зрительскими головами. В одном из первых рядов всегда сидит воображаемый партнер — слегка подвыпивший и заснувший зритель. В друзьях у Хуш-Ма-Хуша — пушистый бойкий зверек вроде ласки и пара плюшевых зайцев-циркачей. Иронизируя над своими театральными опытами, Шустер вводит в спектакль и рабочего сцены, вываливающегося из-за кулис в самые неподходящие моменты.

Но постоянный и главный партнер Хуш-Ма-Хуша — это публика. Семен Шустер чувствует зал и примеряется к нему буквально мгновенно. Его герой — не замкнутый интроверт, намеренный развлекаться собственными опусами, а живой, робкий и одновременно тщеславный персонаж. Ему желанна и даже непременно нужна реакция зала, и он умеет ею манипулировать. Иногда ему требуется всего лишь вздох в нужном месте, а иногда бурные аплодисменты, и он способен добиваться и дожидаться желаемого. YouTube полнится роликами со скетчами Хуш-Ма-Хуша, но неизбежно за рамками съемки остается его диалог с залом, всегда особенный, заточенный на конкретную аудиторию. Умению работать на самого разнообразного зрителя Шустер более всего учился в парижском кабаре «Лидо», где заранее никогда не понятно, кто будет сидеть в зале — парижские завсегдатаи или туристы со всех стран мира. Способность примеряться к публике он проявляет в разные моменты своего спектакля, точно продлевая нужные паузы, умело лавируя между смехом детей и взрослых. Его первый выход — продуманный первый контакт с публикой — следует распространенной клоунской схеме приветствия и реакции публики на него. «Хай»! — говорит Хуш-Ма-Хуш, застенчиво разводя руками — мол, вот пришел я. Но замешкавшаяся публика еще не успевает среагировать. «Бай!» — машет рукой Хуш-Ма-Хуш, собираясь уходить. Игра с залом зарождается в самые первые минуты и ярче всего проявляется, когда Хуш-Ма-Хуш вызывает для своих интермедий зрителей из зала. Тут требуется мгновенная реакция, умение владеть ситуацией и при этом спонтанно, изобретательно и смешно импровизировать. То, как Шустер справляется с этой самой сложной клоунской задачей, выдает в нем большого и филигранного мастера.

Его зал смеется много и от души, но и очень по-разному. Там, где взрослые лишь улыбаются, хохочут дети, там, где в недоумении смолкают дети, буквально падают от смеха взрослые. Хуш-Ма-Хуш умеет грубо пошутить и тут же тонко сыронизировать. Семен Шустер идет своей тропинкой туда, где обосновались великие клоуны, в мир, где смех всегда граничит с грустью. Об этом и финал его спектакля, когда уже собравшийся было уходить Хуш-Ма-Хуш возвращается, чтобы на крошечной концертине сыграть «Strangers in the Night». Для зрителя — это полное печали расставание с милым весельчаком, а для тех, кто знает, — пронзительный поклон ушедшим и живущим партнерам по клоунскому призванию. Ведь эта самая концертина принадлежала когда-то легендарному феллиниевскому клоуну Пьеру Этексу.

Создав собственный спектакль, Хуш-Ма-Хуш покинул комфортное поле развлекательной клоунады и вплотную подобрался к освоению этого мира через призму парадоксальной клоунской философии. И в России его ждет публика, всегда умевшая ценить истинных клоунов и шутов.

Ноябрь 2018 г.

Фото С. Ломакина, предоставлены организаторами Фестиваля искусств «Балтийские сезоны» — Российским государственным театральным агентством