«Кончерто барокко / Восковые крылья / Пижамная вечеринка».
Московский Музыкальный театр им. К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко.
Хореография Джорджа Баланчина («Кончерто барокко»), концепция постановки и хореография Иржи Килиана («Восковые крылья»), хореография Алексея Кайдановского («Пижамная вечеринка»), дирижер-постановщик Антон Гришанин, сценография Майкла Саймона («Восковые крылья»), Каролины Хогль («Пижамная вечеринка»)

В плане юбилейного, сотого по счету сезона московского Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко — возобновление «Чайки» Джона Ноймайера, два вечера одноактных балетов (Джордж Баланчин—Иржи Килиан—Андрей Кайдановский и Йохан Ингер—Триша Браун—Анжелен Прельжокаж) и надежда на то, что все-таки хватит денег на выпуск нуреевской версии «Дон Кихота», которую хотели сделать еще в прошлом сезоне, да бюджет подкачал. Первой премьерой в этом сезоне стала программа Баланчин—Килиан—Кайдановский: в театре впервые разучили и станцевали «Кончерто барокко», заново отрепетировали и возобновили «Восковые крылья» и представили мировую премьеру «Пижамной вечеринки».

Г. Смилевски, Н. Сомова в «Кончерто барокко». Фото К. Житковой

Появление Баланчина в театре на Большой Дмитровке — решение нынешнего худрука балетной труппы Лорана Илера. Только появившись в театре, этуаль Парижской оперы (этуали бывшими не бывают, пусть он и ушел из театра, где сначала был блистательным танцовщиком, а затем лучшим педагогом) изумился тому, что «Стасик», как любовно его зовут московские балетоманы, Баланчина никогда не танцевал. И год назад в театре появилась «Серенада». Теперь пришла очередь «Кончерто барокко».

Логично, что для знакомства труппы с великим хореографом были выбраны ранние его балеты — балеты, в которых мэтр не ждал ничего сверхъестественного от техники танцовщиц, с которыми имел возможность работать. При этом понятно, что артистки сегодняшнего Музыкального театра профессионально выучены значительно лучше, чем ученицы Баланчина 1935 года или отправившиеся с ним на южноамериканские гастроли танцовщицы в году 1941-м. Но — поразительная вещь — «Кончерто барокко» Музыкальному театру не дался. С момента открытия занавеса, когда на фоне небесно-голубого задника стали видны восемь девушек, выстроенных в два ряда, что-то пошло не так: Баланчин не танцевался, но преодолевался труппой. Шел сложный экзамен, на который танцовщицы выходили с деревянными улыбками и ужасом в глазах; желая доказать «можем! можем!», артистки бросали ноги так высоко, как и не мечтал мистер Би, — и вместо летучего чертежа танца получалась покосившаяся проволочная клетка. Две солистки (Наталья Сомова и Наталия Клейменова) сосредоточенно и напористо воспроизводили текст; солист (Георги Смилевски-старший) показывал, какой хороший он партнер и все успевает сделать вовремя. И музыка Иоганна Себастьяна Баха (Концерт для двух скрипок с оркестром), внятно одушевленная скрипачами Наталией Фролкиной и Александром Леонтьевым, точно прочувствованная оркестром, которым руководил Антон Гришанин, в движениях на сцене разламывалась на мелкие кусочки, не выдерживая этого сурового штурма. Занятно, что 14 лет назад «Кончерто барокко» поставили в Большом и станцевали его так же неудовлетворительно. Большой после нескольких опытов с Баланчиным, из которых был удачным лишь штурм «Симфонии до мажор» (бравура во всех видах кажется своей главному театру страны), вовсе перестал трогать сочинения американского гения — лишь «Драгоценности» есть в репертуаре, но в состоянии весьма расшатанном, и не бывает так, чтобы в один вечер в нормальном качестве шли и «Изумруды» и «Бриллианты». А «Станиславский», сдается мне, будет упорно продолжать работу (ну по крайней мере пока там работает Лоран Илер) — то есть у театра есть шанс улучшить качество исполнения.

«Кончерто барокко». Сцена из спектакля. Фото К. Житковой

Быть может, когда-нибудь Баланчин станет таким же «своим» автором для Музыкального театра, как сразу стал Иржи Килиан. Это вообще-то было чудом — в 2010 году, когда в репертуаре появилась «Маленькая смерть», труппа с лету взяла стиль, почувствовала юмор, кинулась играть в насмешливые эротические игры хореографа. Потом добавилась «Бессонница», еще немного погодя — «Восковые крылья» — и в танцах гомерически смешных, и в танцах мрачно-поэтических труппа была безупречна. Контракт с автором дает возможность исполнения спектакля определенное количество раз — и что-то уходило из репертуара. Так тихо растворились «Восковые крылья» — вариация на тему мифа об Икаре. В балете, музыка которого собрана из сочинений фон Бибера (Пассакалия для скрипки соло), Джона Кейджа (Прелюдия к медитации для подготовленного фортепиано), Филипа Гласса (третья часть Струнного квартета № 5) и Иоганна Себастьяна Баха (Вариация № 25 adagio, соль минор из «Гольдберг-вариаций»), нет буквального пересказа сюжета. Есть — висящее вверх корнями большое дерево (то есть люди, что танцуют на сцене, на самом деле как бы на небесах; этот перевернутый мир сотворен художником Майклом Саймоном), есть медленно выписывающий круги над сценой софит (натурально, солнце). И есть сменяющиеся дуэты, интонация которых варьирует от тихой мечты («может, попробуем полетать?») к яростному азарту («летим!») и, наконец, к уходу в небытие, к растворению в темном пейзаже. Все исполнители «Восковых крыльев» должны быть поименованы в тексте, ибо все они вручили московской публике абсолютно аутентичного, правильного, тайно трагического Килиана. Анастасия Першенкова, Георги Смилевски-старший, Наталья Сомова, Денис Дмитриев, Анна Окунева, Евгений Жуков, Оксана Кардаш, Иван Михалев — вот артисты «Восковых крыльев».

А. Першенкова, Г. Смилевски. «Восковые крылья». Фото К. Житковой

Третий же спектакль в афише долго оставался без названия, лишь где-то дней за десять до премьеры публика узнала, что пойдет на «Пижамную вечеринку». Так в конце концов назвал свой спектакль хореограф Андрей Кайдановский.

Кайдановскому тридцать один, после учебы в Московской академии хореографии и нескольких европейских школах он стал солистом в Венском балете. Ровно в этом году эта карьера закончилась, он решил заниматься только постановкой танцев, а не исполнением их. И да — он сын «того самого» актера Александра Кайдановского и Наталии Кайдановской, когда-то танцевавшей в Большом театре, а затем ставшей хореографом-реконструктором старинной хореографии. Два года назад на вечере молодых хореографов в Музыкальном театре Андрей Кайдановский представил одноактовку «Чай или кофе?», сразу попавшую в шорт-лист «Золотой маски». Теперь с Малой сцены театра, где шел молодежный вечер, хореограф переместился на большую и встал на афише вечера в ряд с Баланчиным и Килианом. И вы знаете — его балет, фонограмма которого собрана из двенадцати музыкальных кусков (от фрагмента Одиннадцатой симфонии Шостаковича до воплей новозеландского племени маори, внутри — масса песенок), прекрасно себя чувствует рядом с опусами великих людей.

Н. Сомова, Д. Дмитриев. «Восковые крылья». Фото К. Житковой

Главные герои небольшого спектакля Кайдановского — мужчина и женщина, без имен (Денис Дмитриев и Оксана Кардаш). Вечер, они собираются ложиться спать. На сцене лежит матрас типа футона (за все оформление и костюмы отвечает Каролина Хегль). Женщина то и дело курсирует из «комнаты» в «ванную». Никакими декорациями это не обозначено, все — лишь в жестах артистов: вот героиня «намазала лицо кремом», вот герой решил повторить за ней эту процедуру и чувствует себя нелепо. Но пока женщина не спеша уходит — возвращается — снова уходит из спальни, мужчина успевает ввязаться в драку, поднять восстание, героически погибнуть и воскреснуть как супермен. Она — в реальности, он — в воображаемой им игре.

«Пижамная вечеринка». Сцены из спектакля. Фото К. Житковой

Стоит ей уйти, на сцену влетает мужской кордебалет в пижамах — и вот уже дружная команда штурмует какую-то крепость, кого-то волокут, кого-то расстреливают на фоне заката. Оружие — подушки, они взрываются, покрывая площадку белым пухом, — и возникает странный эффект. Но вотсмотрите, этот самый герой (и его коллега в битве, пижамный вождь, роль которого досталась Алексею Любимову), он мечтает о чем? — О насилии. Ну натурально же: взрывы, смерти, эффектные драки. Однако спектакль выстроен так (от утрированных движений «расстреливающих» до пижамных штанов и преобладания светлых цветов в палитре, где ни-че-го-шень-ки не напоминает о крови), что мы точно знаем: это — игра. Быть может, воспоминания о детской войнушке во дворе, быть может, компьютерная забава, ну или пейнтбольная схватка. И игра эта, как бы ни шли дела на поле сражения, моментально прекращается, как только на секунду возвращается женщина. Все героические мечты героя испаряются, быстренько уползают в кулисы, стоит только ей пройти в этом ее халатике и с полотенцем на голове.

И. Михалев, О. Кардаш. «Восковые крылья». Фото К. Житковой

Финал Кайдановский делает очень эффектным. Вот в очередной раз свалка взрослых мальчишек доходит до крайней степени мордобоя, кто-то, кажется, проигрывает — и мы обнаруживаем на авансцене гигантскую красную кнопку. А над всем «полем сражения» начинает спускаться гигантская подушка — такая, что, взорвись она, сплошной пеленой укроет весь мир. И это все еще шуточка? Или уже всерьез? Подушка разворачивается, покачивается, грозно нависает, у зрителя екает сердце — и тут подошедшая к кнопке героиня эту кнопку нажимает. И оказывается, что всего лишь включается ночник. А грозное белое облако, маячившее над сценой, мирно опускается и превращается в одеяло, куда счастливо забираются персонажи.

«Пижамная вечеринка». Сцена из спектакля. Фото К. Житковой

«Пижамная вечеринка». Сцена из спектакля. Фото К. Житковой

Балет-шуточка? Да, конечно же. И балет-притча в той же мере. Мужчины-романтики играют в свои игрушки, что становятся все опаснее, а «приземленные», измазанные кремом женщины ежедневно и буднично спасают мир. Тут вот еще что важно: выбор балерины. Если для мужчин в процессе войн-революций-восстаний Кайдановским поставлено много всего занятного, у женщины — минимум движений, ну ходит она и ходит. Ну, еще крохотный дуэтик с героем, только начался — уже закончился. И на эту роль выбрана одна из лучших балерин театра — Оксана Кардаш. Казалось бы, зачем задействовать танцовщицу такого класса в почти мимической роли? Но Кайдановский — человек театра, и он знает про свой спектакль одну простую вещь: эта роль — главная. Роль хранительницы мира. Главная в жизни, главная в театре. А исполнять самую важную роль в спектакле должна самая лучшая балерина, тогда выдерживается баланс, мир и театр укрепляются в своей силе. И Оксана Кардаш, Никия-Жизель-Одетта, совершенно бесподобна в этом «ванном» обличии. И шагает ее героиня по сцене так, что точно знаешь: эта женщина способна ликвидировать всякое насилие и установить разумный ход вещей. Без какой-либо борьбы, просто протянет руку — и адская машинка превратится в милый ночник.

Ноябрь 2018 г.