Л. Толстой. «Анна Каренина». Тверской драматический театр.
Режиссёр Вера Ефремова

Конечно, роман не есть произведение театральное. Пишется роман не для театра, для театра существуют инсценировки. Инсценировка — занятие ответственное, так как необходимая здесь избирательность может закончиться печально. Во всех отношениях.

С Толстым сложнее. К нему позволительно относиться по-разному, но отрицать «разнообразия, силы, глубины» — никак нельзя. В Тверском драматическом театре посчитали, что можно. Или, может быть, там подумали, что «Анна Каренина» роман исключительно про любовь. Конечно, и про любовь, и про семейную жизнь, счастливую и несчастную, и даже про невозможность существования любящей женщины в буржуазном, полном предрассудков обществе. Теперь, когда отпала необходимость обличать это общество, предъявляя в качестве последнего аргумента мёртвое тело несчастной госпожи Карениной, исчезли вместе с социальной подоплёкой любого рода философские измышления, столь огромное место занимающие в произведениях Льва Николаевича Толстого.

То была любовь… Любовь, неизвестно откуда взявшаяся среди этих благополучных, но очень скучных господ, в этой жутковатой болотной бесприютности, благопристойности, давящей на нервы. Кажется, что герои этой «Анны Карениной» так же чопорны и бездушны, как и нависающий над ними тяжёлый зелёный занавес. У них в жизни ничего нет, кроме холодной предупредительности и пустых разговоров. Им решительно ничто не интересно.

На сцене отсутствуют привычные символы — обозначения дома или светского салона. Только люди, сиротливые и потерянные без привычного реквизита.

Нам предлагалось поверить в любовь двух людей, по сути, равнодушных друг к другу. Относящихся друг к другу с лёгким презрением и неуловимой брезгливостью. В спектакле Тверского театра героев нет. Куда-то подевалась их жестокая, мучительная любовь, их борьба. Анна Каренина (В. Рычкова) — в меру спокойна и рассудительна, слегка тяжеловесна, и, судя по всему, её постоянно мучает сонливость. Как она могла полюбить такого Вронского (К. Юченков) — небольшого, вертлявого, несерьёзного какого-то — непонятно.

В отличие от главных героев сочувственную поддержку получил Алексей Александрович Каренин (А. Чуйков), ставший в спектакле фигурой номер один. Солидный такой господин, похоже, искренне любящий жену и старательно выполняющий свой долг. Он честен и порядочен — в коренных вопросах жизни, и потому так уверен в себе, но главное — он гораздо человечнее Анны и Вронского, в смысле — живее. Это достойный противник, он, кажется, занимает в жизни Анны неизмеримо больше места, чем Вронский. Не будь его, и Вронский был бы не нужен — некому противостоять. Страдающий и славный человек, заполнивший собой весь спектакль. Линию Левина и Китти вырезали напрочь, не оставив нам никакой возможности лишний раз вместе с господином Левиным заняться поисками бога — в себе и окружающих. Любовь — это да. А впрочем, любовь есть Бог. Или наоборот?