И. Бергман. «Сцены из супружеской жизни». Театр «Русская антреприза им. А. Миронова».
Режиссёр Влад Фурман

Нам изначально предлагалось не сочувствовать, а созерцать. Сиди и смотри. Два человека, щурясь от яркого света, предъявляли нам свою жизнь — как она есть. Делалось это со свойственной и привычной европейцам лёгкостью, таившей в себе некоторую российскую застенчивость — от того, что приходилось открывать столь интимные вещи любопытствующему и холодному залу. Впрочем, холодностью отличался не только зал. Холодом веяло от тщательно сконструированного геометрического нагромождения, стиснувшего в четырёх стенах наших героев (художник Сергей Фролов). От белоснежного, по-больничному ослепительного неуюта. От железной рамки, обступившей сцену со всех сторон и выносящей людей на сцене на зрительский суд в качестве картинки с выставки.

Герои, строившие своё семейное счастье уверенно и последовательно, запутались в своей же надменной уверенности, споткнулись о железные конструкции логических измышлений. Геометрические фигуры не построят любви. Она в прямоугольном раю не выживает. И капиталистические джунгли здесь вовсе ни при чём. Здесь джунгли человеческого непонимания и хрупкость любовных пирамид, основанных на вечной торопливости и тщательно расчерченных клеточках дней.

В ярости от осознания собственного бессилия и глупости герой спектакля будет бросаться этими огромными треугольниками, служившими и брачной постелью, и больничной койкой, и обеденным столом, но тщетно. Ничего изменить в своей жизни ему не удастся. А железный остов поползёт вниз, так и останется символом покосившейся неуклюжей супружеской жизни. Всё порушилось, что было красиво, самодовольно и легко.

Актёры Татьяна Кузнецова и Валерий Дегтярь на сцене только вдвоём. Они держатся друг за друга, как и их герои. Как и их героям, им несладко в этом алебастровом раю.

В принудительную завершённость спектакля артисты вносят хрупкость и мягкость. Они срываются на истерику и бывают тихими и вкрадчивыми; раздражаются и ревнуют; унижаются и мстят. И друг без друга ничего не стоят. Подтверждают второстепенность окружающего перед лицом своей любви — не громкой и торжественной, а тихой и усталой. И разломав вконец свой накренившийся мир, согреваются посредством одной на двоих лампы, оставив этот мир за плечами, безжалостно поверяя любовную геометрию гармонией человеческого сосуществования.