Только Дон и Магдалина…

Там солнце вонзается в вершины девственных лесов… Там в Амазонии животные опасные обитают, там январская река бурлит, не замерзая круглый год у подножия Пан-ди-Асукар, и Христос стоит на Корковаджо, раскинув руки, и Куричиба там, и Макауба там, и Тараука, а ещё там живут «антипятки», как их называла Алиса, и пьют они целыми днями напролёт маленькими глотками чёрный и горячий — как южная ночь — ароматный кофий. На каждой (почти) баночке кофе написано: Бразилия. Штат Парана. Лондрина.

О Лондрина! (Маленькое местечко, превращённое в город всего каких-нибудь пятьдесят-шестьдесят лет тому назад).

О Лондрина! (кофейные фабрики и плантации. Кофе Классик. Кофе Пеле. Просто вкусный бразильский кофе).

О Лондрина! (Ежегодный театральный фестиваль.)

Поверите ли вы, что в Бразилии возможно всё? Усилиями одной хрупкой, но энергичной; весёлой, но целеустремлённой; дамы, но режиссёра — двадцать семь лет назад (с 1968 года) организуется в Лондрине (вы только представьте себе, между нами, что за дыра была тогда эта Лондрина), театральный фестиваль. Даму звали — Нитис Жакон. На фестиваль сперва приезжали исключительно театры штата Парана. Потом стали собираться коллективы со всей Бразилии, со всего континента, наконец, последние восемь лет — со всего мира. Нитис Жакон знают в Канаде, в Италии, во Франции, в Северной Америке и в Аргентине, потому что фестиваль, созданный ею, стал крупнейшим международным театральным фестивалем в Латинской Америке.

Приезжали туда не раз по зиме (зима у них там в июне) и наши соотечественники, москвичи привозили спектакль Козака «Чинзано», «Лицедеи минус 4» (читай: «минус Полунин и К°») играли в этом году спектакль «Мумии». Легко завоевав сердца бразильцев, наши мимы абсолютно покорили их своим лёгким, добрым юмором и удивительной лиричностью, так отличающей «Лицедеев» от цирковых клоунов. Таких, например, как французская группа «Кузены»: три мрачноватых братца — застенчивый, наглый и неудачник — показали лондринцам в каком-то смысле более классический образец клоунады, т. е. клоунаду без пантомимы. Это были акробатические номера, которые обычно клоуны показывают в цирковых репризах (а цирка-то как раз и не было!). Зато (совсем как в цирке), к радости публики, даже у этих неудачливых «кузенов», в конце концов всё получилось: колёса заездили, шары были пойманы, равновесие — удержано. Ещё несколько спектаклей, не требующих от зрителя знания какого бы то ни было языка, представил английский «Тотальный уличный театр». Первый их спектакль «Свадьба» особенно оценили те невольные зрители, которые были заняты какой-то работой и не могли следовать за актёрами. Спектакль был рассчитан как раз на статичную публику.

Весело, стоя за прилавком магазина, вдруг увидеть за окном призывно лежащих на асфальте невест в белоснежных платьях, которые при этом что-то истошно орут вдогонку полураздетым или недоотдетым своим женихам. А те преспокойно удаляются в исподнем, рассекая толпу зрителей и не обращая ни малейшего внимания на своих запылённых возлюбленных.

Увы, многие нерадивые бразильцы побросали свои обыденные дела (увидев на асфальте такие тела) и пошли глазеть вслед за невестами, чем всё это кончится. Это была их роковая ошибка, потому что ничем всё и не кончилось; так и валялись невесты в разных ракурсах на лондринском асфальте, так и уходили от них по главной улице хладнокровные и бессердечные женихи. Зато второй спектакль театра — «Туристы» — пришёлся по душе всем и особенно детям. Сюжет таков: четыре туриста с огромными розовыми чемоданами умудрились растерять друг друга даже в таком маленьком городке, как Лондрина, и теперь бегают по улицам города в поисках друг друга. Поэтому пришлось поделиться и зрителям, ведь каждый турист заходит в свой магазин, в свое кафе и сворачивает на свою улицу. Самое забавное, конечно, реакция людей, с которыми сталкиваются актёры, а самое интересное — неограниченные возможности актёрской импровизации, когда полностью предугадать ситуацию невозможно, и каждый раз надо реагировать и играть по-новому.

Ошеломлял новыми технологиями спектакль канадской актрисы Изабель Шуаньер. Увлечённая современной философией, она создала на сцене какой-то удивительный ритуальный танец будущего тысячелетия. Тело актрисы растворялось в электронной пурге, ритмы её сердца красной кардиограммой бежали через всю сцену, и как барабан бился в уши её пульс; её лазерное «Я» так плотно накладывалось на её собственный образ, что трудно было понять, где Изабель, а где её бессмертное электронное тело. Краски загорались и гасли, лазерные лучи распадались на электронные точки, художники по свету неустанно двигали рычажками, и становилось жутковато от того, как весь этот технофейерверк вытеснял из нашего восприятия, стирал со сцены живой образ актрисы — Изабель Шуаньер.

Если бы на Лондринском фестивале присуждались призы за лучшую актёрскую работу, то выиграла бы его Дениз Стоклос, как она уже сделала это в прошлом году в Эдинбурге. Наверное, Стоклос сегодня самая знаменитая драматическая актриса Бразилии. Было ужасно обидно на её спектаклях сидеть и не знать португальский. Нет, не потому что без знания языка нельзя оценить работы актрисы — Стоклос была великолепна, полтора часа на сцене она была то Марией Стюарт, то Елизаветой Английской, без дополнительных гримов, без костюмов. Глядя на её старую, шепелявую Елизавету, ковыряющую грязь под ногтями, казалось, будто несёт со сцены каким-то тяжёлым затхлым духом, и тюрьма Марии Стюарт ощущалась буквально физически, и с каждым новым днем становилась она всё теснее, всё темнее. И всё-таки чувствовалось, что пойми португальский — и твоё удовольствие от игры Стоклос удвоится, утроится, потому что кроме Марии и Елизаветы ты увидишь на сцене незримую тень Бразилии, с её заповедными лесами и фавелами, и золотыми пляжами Копакабаны… для богатых туристов.

Странный спектакль «Нить Ариадны» показала колумбийская труппа «Групо Таллер». Главным героем представления становился сам зритель. Каждый в одиночку, подобно Тесею, должен был пройти Лабиринт. При входе отбирали всё лишнее — кольца, браслеты, цепочки, и, увы, даже очки. Зрителей запускали по трое каждые четверть часа, поэтому я ошибочно думала, что это своеобразный «15-минутный Гамлет». Мой спектакль шёл больше часа. Кто-то смог пройти лабиринт за двадцать минут, кто-то шёл по нему чуть не три часа. Дело не в скорости. В высоких креслах мы долго ждали, пока не приоткрылась маленькая деревянная дверь, и нас позвали внутрь, совершили обряд очищения: помыли нам руки, отняли обувь. Тусклая лампочка погасла. Помните, когда вы в последний раз играли в прятки в темноте? На самом деле, хотя с возрастом это забываешь, это ни с чем не сравни мое удовольствие. Как будто снова возвращаешься в детство. Как ты пройдёшь лабиринт, зависит только от тебя, от степени твоего желания играть и участвовать в игре. То здесь, то там, прибежав на огонёк, встречаешь актёров: как колокольчик, смеётся маленький мальчик и зовёт тебя покататься на деревянной лошадке (а я-то думала, что это уже Минотавр), покинутая невеста раскладывает перед тобой вещи из бабушкиного сундука, старые фотографии, кружевные платки, и всё это пахнет пряно-пряно, как пахнет мир Маркеса. Уходишь, и снова идёшь на ощупь по тёмным проходам, и вдруг белый, манящий, усыпанный розами коридор, или лаз — пройти по нему нельзя, можно проползти. Ползёшь, и неожиданно всё снова погружается во мрак, а поверхность под ногами — гладкая как каток, и забыв про свой костюм, я ложусь на живот и качусь, и падаю. Куда? Как Алиса в кроличьей норе. Вокруг что- то мелкое и рассыпчатое, и знаете что — целая гора бразильского кофе. В ящиках украшения, на стенах маски, вереница комнат, череда каких-то препятствий, и вдруг — ответ: Минотавр — это ты сам. Твоё отражение, за которым из ночи вырастают рога.

Всё очень просто: Лабиринт — это дорога к себе. А к себе — это значит: сквозь детство — домой.

А дома, просыпаясь в холодном Питере, взбадривая себя чашечкой бразильского кофе, на банке читаю: Бразилия — штат Парана — Лондрина. О Лондрина! О театральный фестиваль!