Одновременно с наступлением зимы и в полном противоречии с природой (робкие снежные хлопья, плавно переходящие в дождь) на Стокгольм снежной лавиной обрушились многочисленные фестивали и концерты.

Дважды в эти дни звучала божественная виолончель в руках Мстислава Ростроповича. Первый раз — во время шумно и успешно проходившего фестиваля музыки Пендерецкого (на заключительном концерте маэстро Пендерецкий сам дирижировал оркестром, а маэстро Ростропович солировал — и это был сам по себе спектакль), второй раз — на благотворительном концерте, организованном «в помощь детям Балтики», и как было написано в программке «под покровительством и при личном присутствии на концерте шведских Короля и Королевы» (театральность этого зрелища была не менее захватывающей, чем сам концерт).

Дружно бежали на четвёртый Стокгольмский кинофестиваль любители кино. Лучшим фильмами были признаны «Раз, два, три, солнце» (режиссёр Бертран Блие) и «Убитая мать» (режиссёр Хуанма Байо Упоа). Премии за лучшую мужскую и женскую роль получили Марчелло Мастрояни («Раз, два, три, солнце») и Анна Альварес («Убитая мать»).

Любители более острых ощущений заполнили один из центральных кинотеатров «Zita», где проходила неделя гомосексуального кино, и были представлены американские, канадские, английские и израильские фильмы, посвящённые проблеме трогательных, страстных и чаще всего трагических взаимоотношений между однополыми любовниками.

Не были обделены впечатлениями в эти дни и ценители театра. «Живые куклы!» — так, с большим восклицательным знаком в конце, назывался международный кукольный фестиваль, в котором живой актёр фигурировал так многообразно и разнопланово, что назвать эти спектакли только кукольными можно было лишь условно.

Один из ведущих современных кукольников — американец Роман Паска, прибывший, по его выражению, «из страны Нью-Йорк», показывал свой спектакль «Коней мира» — мистическую трагикомедию, разыгрываемую им самим и его маленькими, совершенно одинаковыми куколками, которые приобретали различные облики лишь тогда, когда к ним прикасалась рука Мастера. В режиссуре Паски игрался на фестивале и спектакль Стокгольмского театра марионеток «Соната призраков» Стриндберга. Изысканный, интеллектуальный, мастерски-выстроенный — спектакль этот получил премию международного жюри во время первого стокгольмского театрального биеннале.

Экзотически-нарядным было представление кукольного театра из Тайваня. Миниатюрные яркие изящные куколки в руках актёров проделывали виртуозные пассажи, демонстрируя, в основном, различные виды восточной борьбы. Известно, что китайские кукольники передают свои традиции из поколения к поколению, а тренироваться начинают с четырёх лет. Высокий темп, молниеносность реакций, ювелирная отточенность движений исполнителей характеризовали этот спектакль.

Софокловская «Антигона», прибывшая из Франции, была замечательна не только прекрасной актёрской работой Сильвии Осман, но и сценографией, оригинально, со вкусом выполненными Гретой Бруггеман костюмами и куклами. Эффектная игра красными и белыми полотнищами: белое покрывало Антигоны, драпирующее её фигуру и красный занавес, который то расстилался под ногами кровавым ковром, то собирался причудливыми складками. Маски-головы, как будто слепки с древних греческих скульптур. В спектакле этом сочетались модерн и архаика.

«Память, мечты и иллюзии» назвали своё представление кукольники из Аргентины. Огромные куклы на шестах, смешные и страшные маски, развевающиеся одеяния, то скрывающие, то напротив, вызывающе обнажающие актёрские фигуры. Много музыки и танцевальных движений — это был настоящий площадной театр, шагнувший в северную столицу прямо с жарких улиц Аргентины.

Кульминацией всего этого многообразия стал, на мой взгляд, спектакль голландца Новилле Трантера, охарактеризованный стокгольмской критикой, как «удивительно противный, отталкивающий и в то же время соблазнительно притягивающий к себе». В первой его части «Манипулятор» артист-кукольник играет кукольника, который умело манипулирует своими куклами — в прошлом друзьями и любимыми, а теперь подвластными его изощрённой фантазии. Во второй «Униженный» мы попадаем в «Театр Страха, Жестокости и Боли», где больной и унижаемый всеми сын владельца кукольного театра и кукольник сам вступает в бой со всеми мучающими его персонажами и видениями, преодолевая свой комплекс неполноценности. Спектакль, в котором тело актёра и кукла переплелись на столько, что уже трудно было понять, кто кем управляет: человек — куклой или кукла — человеком, заканчивался кошмарной по своему натурализму и в то же время символическому звучанию сценой совокупления Человека и самой Смерти.

Повторив ещё раз название фестиваля «Живые куклы», хочется поставить в конце этих двух слов не восклицательный знак, а многоточие. Хочется поразмышлять о том, как много, наверное, могли бы дать международному фестивалю кукольники из России… Как достойно, а может быть, даже победоносно выглядели бы здесь спектакли Резо Габриадзе… Хочется…