Один из именитых дирижеров, приглашенных выступить в спектакле Московского академического Музыкального театра им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко, поделился своим наблюдением, исходя из многолетней практики: «Есть театр-дом, а есть театр-отель, и последние стали встречаться все чаще». Это не буквальная цитата, порядок слов уже затерялся в закоулках памяти, но за точность смысла его высказывания ручаюсь.

Что говорить, путешествовать по миру, особенно по «отелям» пять звезд и выше, — привлекательно. Меняются страны и сцены, новая публика, и на пути интересные встречи с разными людьми театра, хоть и недолгие или случайные. Все равно — здорово! И биография выглядит презентабельно — и на родине начинают считать звездой. Один из ярких примеров в моей практике — Хибла Герзмава. Сейчас частенько приходится слышать: «У вас в театре такая звезда поет!» Обычно отвечаю: «Она в этом театре поет уже второй десяток лет…»

Сегодня ее, одну из звезд мировой оперной сцены, часто спрашивают в театрах, гордящихся собственным брендом, почему она каждый раз возвращается в Москву, в свой «Стасик». Она отвечает: «У меня там дом, родная сцена и любимые партнеры». А еще многие знают, что, несмотря на потрясающий ангажемент, она очень скучает по Мастеру — Александру Тителю, считает себя его ученицей и до сих пор обожает репетировать с ним. Этим летом мне довелось увидеть ее на сцене Ковент-Гардена в опере «Симон Бокканегра» в окружении сияющих и восходящих звезд оперной сцены. Но как было заметно, что ее героине не хватает отклика в партнерах, хотя музыкально и мизансценически все было правильно. Помнится, на гастролях в США, когда она выходила в «Травиате» с Михаилом Урусовым, воздух искрил в третьем акте, когда Виолетта и Альфред рвали друг другу душу — от любви, ревности, обиды. А потом в этом же спектакле у нее сложился потрясающий дуэт с Алексеем Долговым, и публика забывала аплодировать после вердиевских хитов. Спектакль, поставленный на нее и для нее в театре-доме, спустя восемь лет жив и по-прежнему занимает в ее жизни одно из главных мест.

«Травиата». Сцена из спектакля.
Фото В.Лапина

Несколько лет назад в театре случился дефицит сладкоголосых теноров. Роман Муравицкий ушел в Большой, Ахмед Агади — в Мариинский, Алексей Долгов подписал множество контрактов. Театр стал искать молодого тенора за рубежом для приглашения в репертуарные спектакли «Вертер» и «Богема». Так появился Артуро Чакон-Крус, которого быстро заметили и Ла Скала, и другие театры. У него уже был опыт работы в системе стаджионе и в «театрах-отелях», но он удивил всех тщательностью вхождения в сценический текст и команду исполнителей. После выступлений последовало его неожиданное признание партнерам по сцене: «Здесь я впервые мог петь о любви глаза в глаза, обнимать партнершу и абсолютно сливаться с чувствами своих героев». И добавил: «Зовите, непременно и с радостью вернусь». Их было много — приглашенных гостей, которые входили в мизансцены «Лючии ди Ламмермур» и «Севильского цирюльника», но они оставались чужеродными в ландшафте постановок — условными оперными персонажами этих историй. Так корабль теряет маневренность, обрастая ракушками в длительном путешествии, и тянет за собой все, что наросло в плавании.

К чему эти заметки из практики? Чтобы доказать, что репертуарный театр с постоянной труппой лучше, чем другие системы? Ни в коем случае, хотя…

Есть в системе «театр-дом» одно ничем не заменимое качество — непрерывность работы в актерском ансамбле и возможность развиваться оперному артисту, расти в своих ролях, шлифуя, оттачивая смыслы и чувства, расти музыкально и сценически. В других системах не успеваешь досказать, добавить. Есть напряжение премьерного высказывания и концентрированность работы в блоке. Но права вырасти в роли не дано, как, впрочем, не дано сложиться и настоящему сценическому ансамблю.

Д. Зуев (Онегин), Н. Петрожицкая (Татьяна). «Евгений Онегин».
Фото М. Логвинова

Н. Петрожицкая (Наташа Ростова), Д. Зуев (Андрей Болконский). «Война и мир».
Фото М. Логвинова

«Богема» Дж. Пуччини в постановке А. Тителя — уникальный спектакль Музыкального театра. Через эту постановку прошло уже три поколения, растет новое. Эта «Богема» была поставлена для молодых тогда солистов театра О. Гуряковой, А. Агади, Х. Герзмавы, А. Батуркина, Р. Улыбина с центром в лице великолепного Евгения Поликанина в партии Марселя. Все вместе они долго были командой «Богемы», спектакль не старел, прорастал в них. Потом Поликанин будет поддерживать и как бы вводить в тонкую ткань постановки второе поколение — И. Аркадьеву, М. Урусова, И. Ващенко (первые исполнители в большинстве уже станут звездами со списком приглашений в именитые театры). Сам откажется от роли и передаст Марселя в руки молодым. Но если сегодня вы попадете на «Богему», даже те, кто видел премьеру 18 лет назад, не разочаруются, когда на сцене Мими — Н. Петрожицкая, Марсель — Д. Зуев, а Коллен — Д. Ульянов. Душа и поэзия спектакля живы, и они бережно передаются из поколения в поколение. У этих исполнителей тоже уже богатая биография, известность и свои преданные поклонники.

У актерского постоянного (что редкость в системе «отелей») дуэта Н. Петрожицкая — Д.Зуев когда-то был первый выход в «Онегине». Они были молоды — и вокально, и сценически. Но уже через три месяца проката это были те абсолютные Татьяна и Онегин, которых видел в своем воображении постановщик спектакля. Сегодня «Онегин» — фирменный спектакль этого актерского дуэта — дуэта, который поразил зрителей Италии, Голландии, Китая и, конечно, очень любим московской публикой. Каждый раз и много лет с нетерпением жду последней картины, ибо такого накала последнего объяснения не видела никогда и нигде. Онегин—Зуев, летящий в бешеном темпе по всей диагонали сцены — плащ в сторону, другая диагональ — к ней, миг — и Татьяна—Петрожицкая взмывает вверх в его отчаянных и страстных объятиях. Миг счастья, который трагически рушится у вас на глазах. И в конце страшная длинная пауза, которую держит артист перед последними словами «позор, тоска». На этой паузе зал напряженно замирает. Молчание потрясенного зала, забывающего о традиции немедленно выражать эмоции, заглушая последние звуки оркестра, и только через паузу выдох и аплодисменты — что может быть лучше в театре?

С момента своего первого выхода в «Онегине» Наталья Петрожицкая и Дмитрий Зуев научились работать в каждой партии «по сантиметру». «Онегин» — не только дуэт, который родился на постановке в 2007 году, это ансамбль-команда, когда каждый работает в спектакле «петелька в петельку»: Елена Максимова и Лариса Андреева, Сергей Балашов, Денис Макаров, Роман Улыбин и Дмитрий Ульянов. И перед каждым, кто вводится в постановку, стоит задача дорасти до этой команды, стать органичной ее частью, чтобы спектакль мог жить дальше, не разочаровывая зрителей. На эту команду были поставлены «Так поступают все женщины», «Севильский цирюльник», «Сказки Гофмана», «Война и мир», сейчас в работе «Дон Жуан». У каждого есть свои звездные роли, ибо театр-дом работает на них. Репертуар складывается не только из интеллектуальных воззрений художественного руководителя, но в расчете на уникальные возможности команды и с учетом профессионального роста. И как здесь не вспомнить «команду» артистов Б. А. Покровского, в которых он развил талант, вкус к сцене, актерству и партнерству. Галина Вишневская, Алексей Масленников и Юрий Мазурок, Тамара Милашкина и Владимир Атлантов, Елена Образцова. Какие имена! Какие времена!

Одна из особенностей современного стаджионе — это работа с одним составом исполнителей. Имея в распоряжении певцов с разным сценическим опытом, постановщики в стремлении выстроить свое режиссерское высказывание часто боятся просто не успеть, не отточить детали сценического образа. Они сосредотачиваются на своем «идеальном составе», а остальные участники постановки явно чувствуют себя вторыми. На практике это выливается в непростые дискуссии с постановщиками, которых приходится силой уговаривать работать в полную силу со всеми. Так было и на постановке «Сна в летнюю ночь» Б. Бриттена в копродукции с Английской национальной оперой (ENO). Режиссер Крис Олден, уделяющий огромное внимание тонкостям и подробностям сценического существования, долго не верил в возможность подготовки двух равноценных составов. На премьере в ENO, когда заболел исполнитель партии Оберона, Олден не доверил эту роль другому, «его» Оберон ходил по сцене, а другой певец озвучивал роль, находясь в оркестровой яме (чему я была свидетелем). В Москве у Олдена за тот же репетиционный срок сложились два состава — не первый и второй, а его (!) два состава, в равной степени дорогие ему.

Р. Улыбин (Тезей). «Сон в летнюю ночь».
Фото О. Черноуса

Ценность постоянного ансамбля исполнителей в театре, с особым режимом репетиций, системой подготовки новых спектаклей, в том, что это позволяет певцу расти и вокально, и сценически. Очень интересно наблюдать изнутри, как молодые «набирают» в своих партиях, в ощущении сцены и роли (а не только в совершенствовании вокала). Растет их признание, у них появляются поклонники. При постоянном ансамбле спектакли не умирают сразу после премьеры, а становятся прочнее. Вообще постановки проходят интересные фазы, вплоть до временного затухания и потом радостного обновления на вводах молодых и новых солистов. Конечно, сегодня, чтобы привлечь к себе внимание, основной целью театров стало сотворение премьер, ибо пресса не уважает будни, даже если они наполнены талантом и творческой работой. Однако театры не могут и не должны работать только для СМИ. Нельзя забывать о публике, которая обожает влюбляться и хочет продолжения отношений. Репертуарный театр позволяет воспитать артистов, благодаря таланту и мастерству которых сохраняются стиль и нерв постановки. Они вырастают в мастеров, которые становятся центром притяжения и подражания, с которыми здорово работать вместе, вместе выходить в спектаклях, чувствовать их плечо. Тогда спектакли — летят. В Музыкальном театре ты спокоен за полет, если на сцене Сергей Балашов и Евгений Поликанин. А еще есть Роман Улыбин, которого, помимо всего, можно назвать королем второго плана. Его работу в партии Цуниги в опере «Кармен» и его Барона в «Травиате» надо рекламировать и премировать отдельно, можно снять на камеру и показывать крупным планом. Не случайно он был номинирован за Тезея в «Сне в летнюю ночь» — роль практически без вокала, но его персонаж не уходил со сцены, пронизывая своим присутствием весь спектакль. Факт уникальный. Или Валерий Микицкий в небольших партиях в постановках «Мадам Баттерфляй», «Травиата», «Сказки Гофмана» — не пройдешь мимо, своя краска в каждой постановке, в каждой роли. Король эпизода, он вырос сейчас в удивительного Тангейзера в одной из недавних премьер театра, рядом с которым приглашенный тенор явно не справляется, ибо не очень хочет расстаться со своим сценическим «панцирем».

С. Балашов (Зета). «Веселая вдова».
Фото О. Черноуса

И еще одна заметка. Помню, как режиссеры, работающие по системе МХТ, хором накинулись на Леонида Трушкина, который с высокой трибуны в наступившие новые времена настаивал на том, что антреприза и проект — это единственный путь развития. Накинулись с одним вопросом: «А звезд кто будет воспитывать?» Мне кажется, что они все-таки были правы. Кто-то должен растить. Вспомним, что и Шаляпина на сцене частной оперы вырастил Савва Мамонтов. Вспомним и то, как важно было В. А. Теляковскому заполучить Федора Шаляпина в театр на долгие годы, чтобы императорская сцена изменила свой стиль, свое лицо, свое качество. И ценил он в нем не столько голос, сколь талант актера — «гарнир», как он напишет в своих дневниках.

Февраль 2014 г.