О. Мухина. «Ю». Небольшой драматический театр.
Режиссер Лев Эренбург, художник Валерий Полуновский

Несмотря на традиционное для режиссера столкновение высокого и низкого, обилие элементов гротеска и фарса, в спектакле Льва Эренбурга много лирики: стихотворений, которые декламируют разные персонажи, музыки, звучащей из старенького радиоприемника. Сцены перекликаются-рифмуются друг с другом. Герои, казалось бы отягощенные бытом совместного «коммунарного» существования (над сценой красуется огромными буквами выведенная надпись «КОМУ НАР», одновременно намекая и на поэму Некрасова, и на совместное житье-бытье времен Советского Союза), легко преодолевают тяжесть бытия. Привыкнув плясать под вражескими пулями, они и в мирной жизни, изрядно выпив, почти не закусив, идут по жизни далеко не твердой походкой, а как бы чуть покачиваясь, слегка пританцовывая.

В спектакле «Ю» танцуют все и танцует всё: от артистов до вальсирующих штанкетов и перемигивающихся лампочек-гирлянд. Впрочем, и умирают все. Умирают, танцуя. Тема задана в прологе. Безымянная Женщина (Хельга Филиппова), обмотанная каким-то нелепым тряпьем, разбитая радикулитом, согнутая буквой «Г», вышедшая из сортира в спущенных до колен рейтузах, с волочащимся по полу шлейфом туалетной бумаги, не успев к телефону, пытается смотать драгоценную дефицитную бумагу обратно в рулон. Бумажная лента в мгновение ока превращается в гимнастическую, а Женщина сначала в гимнастку, затем — в балерину. Закостенелая, лишенная и намека на пластичность, эта престарелая фронтовичка, как умеет, повторяет несколько всем знакомых па из балета П. И. Чайковского под музыку, транслирующуюся по радио. Ее танец — танец умирающего лебедя.

Едва она доковыливает до кулис, как появляется семейная пара Пироговых. Точнее, сначала возникает Андрей, затем — чемодан, только потом — жена (Татьяна Колганова), вечно орущее и якобы недовольное мужем существо. После десятка лет совместного проживания единственное, что остается, — бесконечные имитации, нескончаемые игры. Брачные игры. Повод — слова Андрея: «Ну, что, Пирогова? Станцуешь на моей могиле?» Слова странные, ибо герои все время танцуют: когда мирятся — вальс, когда ссорятся — танго. Но ведет всегда Пирогова: от одной ситуации к другой, из одной двери в другую… Волевая женщина принимает скромно протянутую вялую руку партнера, решительно поднимает Андрея с раскладушки, на которой тот вот только обосновался, отряхивает, обувает. Каждое действие партнерши отработано годами тренировок, отшлифовано до блеска, а потому исполнено чисто, технично, без помарок. Банальное всовывание ног пьяного мужа в ботинки превращается в систему сложносочиненных поддержек. Прямо не бытовая ссора, а соревнования по бальным танцам.

Есть еще в коммуналке фронтовая пара Степан Иванович (Сергей Уманов) и Елизавета Сергеевна (Ольга Альбанова). Лейтмотив их отношений — песенка вольного стрелка «Белла, чао!» Только она, намурлыкиваемая женой, способна в критические моменты урезонить пьяного и разбушевавшегося муженька, стереть из его сознания мысли о войне, сияющем боге, «протянутых к солнцу лапках жука», паука и разных прочих тараканов.

В Елизавету Сергеевну долгие годы влюблен сосед Барсуков (Кирилл Сёмин), бодро выстукивающий степ (бьющий чечетку) костылями. Он — отец-одиночка, воспитывающий сына Колю (Андрей Бодренков), у которого диагноз — церебральный паралич. Сложив ручки куриными крылышками, скособочив ступни, Коля вначале напоминает героя Траволты из «Бриолина», петухом вытанцовывающего рок-н-ролл, а чуть погодя — рэп-пацанчика. Стоит подумать о последнем, как Коля сообщает «пару строк о себе»: «Я — парень развеселый, я ДЦП. Папа без ноги, расклад таков: родил Барсукова Барсуков!» Ближе к финалу его танцем становится танец маленьких утят. «Утятам» младшего Барсукова учит Сева (Вадим Сквирский), воспевающий «родники серебряные», грезящий о «россыпях золотых». У этого нервного романтика тоже не все в жизни гладко: жена (Мария Семенова), не попадая в мотив «Один раз в год сады цветут», много и часто пьет, еще чаще изменяет, а в общем, любит соседа Дмитрия (Даниил Шигапов). Про Дмитрия можно продолжить, что он помолвлен с сестрой жены Севы Аней, в которую влюблен Коля, но которая сохнет по Андрею. Короче, даже фабула пьесы, взятой Л. Эренбургом для постановки, и та оказывается музыкальной, укладываясь в строчку песни А. Сэндлера «He loves her, but she loves him, and he loves somebody else…» Вот только финал оказывается не столь радужным: в пляске смерти ключевым становится не танец — смерть. Вместо примиряющего сиртаки — коллективное самоубийство, правда, исполненное весело-задорно: Елизавета Сергеевна рвет светящуюся елочную гирлянду, ставит ноги в таз с водой и замыкает проводки. Тело корчится в конвульсиях. Тут же из кулис появляются все обитатели квартиры, падают на пол, цепляются за руки, жадно хватая последнюю в своей жизни танцволну. Как видно, и впрямь «человек — пластинка не слишком долгоиграющая, и не всегда — всерьез».

Февраль 2014 г.