* Окончание. Начало см.: Петербургский театральный журнал. 2007. № 50. С. 134–141; 2008. № 51. С. 139–146; № 53. С. 155–162; № 54. С. 141–148; 2009. № 56. С. 129–136; № 58. С. 160–166; № 62. С. 141–147.

Леонид Попов (1966-1999) — петербургский журналист, театральный критик, на протяжении 1990-х годов театральный обозреватель «Вечерки», один из основателей, учредителей, позже — зам. главного редактора «Петербургского театрального журнала». В № 50 мы начали публикацию писем Лёни.

Привет, Лёня!

Извини, что не писал, — ждали, что вот-вот появишься. А теперь, когда оказывается, что ты застрял там на неопределенное время, надо многое изложить.

Во-первых, с днем рождения тебя, хоть и запоздало.

В городе (и не только) происходят вещи абсолютно невозможные и столь многочисленные и непрерывные, что уже утомляют своим количеством, даже не смешат, а некоторых (например, Д-ского) повергают в полуистерическое, полудепрессивное состояние. Я уже не говорю о газетной кампании в Москве против Глазунова, о публикации в «Шахматном обозрении» (?!) отрывков из мемуаров Набокова с предисловием Фазиля Искандера, о семистраничной статье Карпова о Гумилеве в «Огоньке», о готовящейся на «Мелодии» пластинке Гребенщикова; о том, что создана комиссия по рассмотрению судьбы запрещенных фильмов и выходят «Тема» Панфилова и фильмы Сокурова. Хотя, например, «Порох» с экранов исчез накрепко, а фильм Долинина, едва выпустив, опять снимают. Приятно и то, что остановили строительство памятника Победы в Москве. Но выставка Глазунова (Москва, Манеж) едет в Ленинград. Здесь тоже много перипетий для изустного изложения.

В Ленинграде сейчас можно все. В августе Д-ский заседал в Смольном вместе с представителями рок-клуба, художников-леваков, склонных к хулиганству, в ЦК созданной общегородской молодежной федерации под эгидой горкома комсомола. Весь авангард, толкаясь и с криками «Вы здесь не стояли!», бежал записываться туда. Модно не только легализовать действительно существующие группы, но и создавать новые, которые тот же час же регистрируются и поощряются. Д-ский состоит уже в пяти или шести.

Нас с Д-ским вписали в некую спешно созданную «Федерацию Друзей Маяковского и прочего советского революционного искусства». Они будут ставить трагедию «Владимир Маяковский» в декорациях, написанных учениками учеников Филонова (сами ученики уже умерли), которые они собираются выдать за настоящие декорации Филонова, якобы ими найденные. <…>

В ЛДМ новая выставка. На закрытии в Манеже был концерт Курехина, пианиста, блестящего хулигана и вождя группы «Поп-механика», в которую до сорока человек собирается поиграть и на ушах походить. Но тут с ним трое играли, и еще трое хэп-пенинг (вот оно, любимое слово-то вылезло) делали. Толпа зрителей в несколько сотен превращала Манеж в подобие Сорбонны, захваченной левыми экстремистами. Играли они на механическом пианино из собрания Теа-музея, на настоящем пианино, на электронике, на саксофоне, на магнитофоне, прокручивающем на тридцать восьмой скорости четыре строки: «Буря мглою небо кроет…»; на бьющихся бутылках, на нервах зрителей, на общественной нравственности… Один человек из «Лицедеев» за ним ухаживает, и вообще здорово.

Пока все.

Здесь действительно все очень непонятно.

М.

Привет, Мишка!

Ура! (в смысле — ты наконец откликнулся!)

Я тоже хочу в Общество друзей Маяковского! Может, запишете заочно? Я буду членские взносы аккуратно платить. Но все по порядку. <…>

Карпова в «Огоньке» я читал. И вообще, я в курсе многих-многих событий — того, что пишут, конечно. Что в Москве делается и насчет комиссии Госкино, что выпустят невышедшие фильмы Киры Муратовой, Ларисы Шепитько и др. А кто такой Сокуров? По ТВ не выпустили передачу «Молодые кинорежиссеры» или что-то такое. К чему бы это? Если будет пластинка Гребенщикова возникать на горизонте, имей в виду меня. И Макаревича — то же самое (хотя он здесь ни при чем. Но имей).

Живу я скверно. Не тяжело и даже не гадко, как недавно. Но тоска заела дико. Единственная отдушина — Дом Офицеров, куда я иногда отправляюсь на репетиции очередных мероприятий. Там один из нашей бригады (но постоянно работающий с Д. О., некто Миша — опять Миша! — Черняк) возглавил агиттеатр (так надо) из местных девяти-десятиклассников. Зовет меня завлитом. Ах, как хочется. Но кто меня отпустит? Ребята, видимо, не семи пядей во лбу, но не в этом дело. По рассказам Миши, балдели от Вампилова и Горина, он им читал. Вообще, Миша этот — большой умница. И работает под Д-ского (если б он его знал). В анналах мусора Д. О. я раскопал старые отчеты о вечерах, встречах, мероприятиях и т. п. На одном прочел: «Ведущий — Николай Добротворский». Последнее, что мы сделали, — большую программу юмора (15 номеров) к Дню Танкиста. Ничего. И мы не без удовольствия работали. И хорошо пошла. Хотя пошла (в смысле, банальна и пуста), извиняюсь за каламбур.

Все известия твоего письма заставили меня открыть рот от крутости поворота событий и скрипеть зубами от своей непричастности к общему делу. А в Моссовете-то что творится! По-моему, там можно вдвое больше, чем все. Во всяком случае, исхожу из официальных источников: сравнивая репертуар театров у них и у нас, выступление в защиту культуры города — у них (а у нас?!), кампания за подъем театров-студий — у них (исходящая даже не от горкома комсомола, а от управления культуры и ЦК), и деятели — Розовский, Белякович и другие — ходят в большие дома и говорят с большими людьми на равных.

Хорошо, Мишка! <…> Время такое пришло. И слова не ложатся на бумагу, мне нужен гласный подход. Всех поздравляю с Всемирным Днем Туризма, который отмечается Всемирными Туристами 27 сентября. А что это за день — спроси у Д-ского.

Привет всем.

Пиши!

Жду.

Привет, Лёня!

<…> Все вечера заняты какой-то м(а)разью. Я слушаю скучные лекции, забытые в расписании и посему читаемые в девять часов вечера. Д-ский бегает с какими-то диссертационными бумагами. <…> Тихо посидели на рождении у Кати, тихо посидели у Макса с Наташкой, вернувшихся и устроивших прием. Ну, у них-то не очень тихо, рок-н-ролл на столе (лестнице, крыше, потолке — ненужное вычеркнуть) все-таки сбацали (арх.). Кстати, о словах: открываешь любую газету, а там «тусовка», «система», «тащиться» и прочие, ранее незнакомые нам загадочные слова. Покачаешь головой, закроешь газету и пойдешь. <…> «Аквариум». Видел, наверное, «Музыкальный ринг» с ним? «Почему вы поете? — Очень хочется. — Вы кто? — Я партизан, только вместо автомата у меня гитара. — Почему у вас перстни? — Я изучаю влияние камней на организм». И т. д. <…>

В «Неве» очень славная повесть Стругацких.

Читаю «Плаху». По-моему, бред.

Вписался на конференцию «Философия войны и мира» с докладом о «потерянном поколении».

Ой, скучно здесь стало! Ладно, ладно, не буду ныть. <…>

До скорого!

Привет, Мишка!

Ура! Мы возобновили свою высокохудожественную переписку, несмотря на многочисленные преграды, как-то: стихийные бедствия, всенародные праздники, атмосферные осадки в областях антициклона, мои частые визиты в город (нужное подчеркнуть). Ком вуаля, я с радостью перенимаю твой стиль. <.>

Ты посмотрел «Рублева»? А «Сталкера»? А «Талисман»? А «Письма М. Ч.»? Если да, то о каждом из этих четырех (подгруппирующихся попарно соответственно) мне очень интересно твое мнение. Сообщи, как посмотришь, а посмотри поскорее, как искусствовед искусствоведу.

Я тоже тащился от массового привнесения сленга в репортажи Жуховицкого и Щекочихина в ЛГ. Я уже пытался передать свои усмешки по поводу встреч И. С. Кона и К^о с Рифатом, Игорем, Димой, Машей и Ко посредством Щекочихина. Это рано или поздно должно было произойти. А к лучшему ли? Наверно. Пока не знаю. Увидим. <…>

Вчера ездили работать в Парголово, ВНИИ ТВЧ (токов высокой частоты), там не столько работали, сколько слонялись в гараже. Там стоит такой автобус! Не на ходу, но целый, с сиденьями, стеклами, только без двигателя. Даже касса стоит. Где б такой откопать — такой бы «Автобус» сыграли! Вах! Ну почему, почему тебе пьеса не нравится?

Отвечайте! А?

Повесть Стругацких очень странная. Славная? Нет, странная. Язык — утрированно их. Как в пародии. А по теме — я не знаю. Я не в восторге. Мне больше по душе их нормальная фантастика: «Обитаемые острова» и «Парни из преисподней», насыщенные остросоциальными обличениями. А здесь мелкие хулиганства, бессмысленные и беспричинные: «В мемуарах наличествуют Александр Сергеевич, Лев Николаевич, Федор Михайлович, Николай Гаврилович, Антон Павлович, Виссарион Григорьевич и его сын Иосиф». (?!!) Вах!

«Плаха» — бред, говоря грубо. Эпигонство и китч. Так кончил гениальный автор «Буранного полустанка».

Я не читаю ничего. Я готовил отчетное комсомольское собрание, на котором меня переизбрали в должности комструппорга. Я писал доклад, в котором отразил все что нужно. Собрание провели в рекордно короткие сроки, уложившись в семнадцать минут вместо отведенных двух с половиной.

Моей культурно-массовой деятельности наступил конец. Я больше не буду ставить со старшеклассниками Горина, Вампилова и «Диктатуру совести». Я пошел на поводу у коллектива и зарекся разрываться между ГДО (гарнизонный дом офицеров) и ОАБ (отдельный автомобильный батальон). Я послал ребятам из ГДО слезное послание, обвиняя себя в малодушии и раскаиваясь в свинском поведении по отношению к ним. Но на кой мне радость труда в ГДО, если она дается ценой нервотрепок и скандалов? Хватит. Если я им дорог — пусть объясняются с моим командованием. Если нет — то они не много потеряли.

Такие дела.

Будь что будет. <…>

Л. Попов

Привет, Мишка!

<…> Несмотря на то, что я начитался повестей Родионова про злостную хищницу Аделаиду Сергеевну, водившую за нос угол Литейного и Каляева, я не уверовал в вещие сны. Однако порой такое находим, что аж жаль. Снилось мне, например, что я в помещении на Моховой ставлю (ха-ха!) «Театр времен Нерона и Сенеки». Смешно? Мне — нисколько. Ты был помощником режиссера, Макс Пежемский одновременно Нероном и Сенекой (очевидно, было два Макса Пежемских?), и особенно был хорош тот, что — Сенека: седая шевелюра, землистый цвет лица, старческая походка. Еще там что-то делал неизвестный тебе сержант седьмой роты Саша Ковалев, а также Володькин, известный тебе более чем…

Арго проникает во все сферы нашей жизни. Однажды комроты сказал нам: «Нечего здесь тусоваться». Позже, когда я пришел в себя, то был поражен до крайности. «Виват, системный сленг!» — поется в песне господина Бомжира. На самом деле не виват, конечно, но все же. А с кем ты пил из лауреатов этого года? Неужели с Арановичем? Их (его и Кармалиту) показывали по ТВ, и Додин тоже был обещан, но я не досмотрел. Показывали куски «Торпедоносцев». Какой фильм! Я его никогда не видел. Даст бог, сегодня посмотрю целиком.

А ты спектакли Додина видел? (БДТ, МДТ, МХАТ, что еще?) Жизнь все увереннее входит в общественное сознание. Та жизнь, приметы которой раньше воспринимались нами как нечто особое. Популяризуется наркомания. В смысле, борьба с ней. «Все на борьбу с наркоманией!» или «Как и что делать, если вы стали наркоманом». <…> Только что рассказали по ТВ: врач принимал обезболивающие, а пациентам вместо них наполнял ампулы кипяченой водой. А в институте был секретарем ВЛКСМ.

Ай-яй-яй!

Вот несколько ТВ-передач минувшей недели: «До 16 и старше». Корреспондент встречается с рокерами на улице Москвы. Огромная тусовка на мотоциклах (ночью). Человек восемьдесят. Поговорили. Корреспондентка: «А вот мы спросим у работников ГАИ!» Зовут какого-то мента. Мент: «Это хулиганье, их надо контролировать!» Рокеры возмущены. Но хранят молчание. Дама: «Как вы так сурово можете, вы же им сверстники, вы же сами совсем молодой, вы давно в милиции?» Мент: «Два года». Первый рокер из толпы: «Зеленый!» Мент (дико взрываясь): «Вот сейчас выйдем отсюда, я тебе покажу, какой я зеленый!!!»

Well.

В той же передаче бит-квартет «Секрет». Ой, люблю его. Хорошие ребята. Одеты одинаково: картузы, длинные шарфы и длинные пальто. «Мы друзья с детства. Мы прежде всего друзья, а потом уже — учитель, актер… (я забыл, кто еще двое), а уж совсем потом — музыканты. Мы — люди 60-х. Мы любим моду 60-х и музыку 60-х. Так одеваемся и так поем».

Well, да?

Едем дальше.

Передача «Кружатся диски».

С. Курехин.

Ха-ха!

Брейк-фестиваль в Паланге.

Сильная вещь!

Кадры из «Романса о влюбленных».

Ну, знаете ли! А? <…> То ли еще будет. <….> А ты все это видел?

Я не только ТВ смотрю. Я еще тащу службу. Последнее время по красильному делу. Крашу полы, стены, шкафы, двери, столбы, шлагбаумы (попутно — себя, отмываться долго и нудно). Шлагбаум я красил в парке, куда ожидалось прибытие целинной техники. Обратно обещали пригнать машину, отвезти — и забыли. Это сплошь и рядом такое бывает. Я ночевал там, у них на КПП, на подоконнике. (Я достаточно жирно подчеркнул?) Вот я какой.

Еще разок я выступал в ГДО. Новобранцы принимали присягу, и по этому случаю их собрали слушать ВИА «Рейс» и мой конферанс. Я трепался как мог, рассказывал всякие байки — в общем, без всякого вдохновения. Во-первых, опять без всякого предупреждения: «Собирайтесь, едем!», как будто мы постоянно к этому готовы. А главное, в выходной день. Ладно. <…> Я зарекся насчет самодеятельной работы. Разрываться не смогу. На кой мне самодеятельность. Когда она мне кроме скандалов ничего не приносит. Или — или. <…>

Культурная жизнь замкнулась на Сертолово II. Читаю Шукшина: роман о Разине. Написано хорошо. Но нужен был актер Шукшин.

Ворую «Огоньки». В последнем статья Андрея Вознесенского «Белые ночи Бориса Гребенщикова». Вах! Обещан Окуджава.

Больше я ничего не читал. Кроме прессы.

И «Выигрыши» Кортасара не читал. Но ты мне дашь почитать? <…>

Отвечай поскорей. И чаще. И полнее. Ладно? Я не слишком многого хочу, просто писем не пишет абсолютно никто. И легче оттого, что осталось всего полгода, не становится.

Ну, всего, всего, всего. Всем.

С приветом

Л. Попов

Привет! <…>

Пижонскую статью Вознесенского о Б. Г. читал…

Анекдот. Непонятный.

— Борис Борисович, кто это за вами стоит?

— Ах, это… Это культура Северной Пальмиры.

Автор — Е. Савва.

Следуем дальше.

По радио сказали, что одно кафе закроют. По ТВ была передача (я не видел) «Взгляд», где команда ТВ ездила (еще в теплую погоду) по разным кафе и другим местам, где нежились на траве симпатичные люди, и побуждала их разоблачать себя. А те говорили, что им влом. Потом устроили обсуждение, которое превратилось в нечто, чего по ТВ не покажут, а будут доснимать. Там такое было. Правда, говорят, что серьезные люди туда не пошли. Фрэнк, например, вместо этого пришел ко мне, объяснив, что он не кинозвезда и пошли они все… Мизансцена была следующая: на полу в центре — система. Вокруг — молодежная общественность. Ведущего убрали сходу. Контроль потерян. Те, что на полу, — вскакивают и режут что хотят (и что есть), в том числе некоторые примеры того, как некоторые люди, все одинаково и красиво одетые и работающие неподалеку, не щадя своих сил не очень хорошо с ними обращались. Общественность объясняла им, что так и надо, а лучше — если бы еще покруче. Те зверели и проводили между общественностью и еще кем-то исторические параллели. Общественность зверела еще больше…

Вчера я пошел вечером на концерт, а его отменили. Картина: Некто (шепотом): «А давайте устроим беспорядки!» — «Ну давайте». Постояли, позевали и разошлись.

В понедельник иду в исполком. Посмотрим.

М.

Привет!

Интересно, от кого это я заразился рассеянностью. Я опять носил письмо в кармане три дня… Животрепещущая тема городских сплетен — деятельность Телекурьера. Рассказывают такое.

Бежит человек — моцион делает — слышит, машина за ним — он быстрее, и машина быстрее — он направо, и она направо — он налево, и она налево — он в подворотню, и она в подворотню — он в тупик, и она за ним. Поворачивается, а из нее мужик с микрофоном: «„Телекурьер“! Как давно вы стали заниматься оздоровительным бегом?»

Идет человек по Невскому (рыжий хайр до пояса, последние три года сидел дома и играл на барабане, последние пять лет не работал). «Молодой человек, постойте!» — «…, — подумал он, — …». — «„Телекурьер“! Что вы думаете о переходе к работе в две смены?»

Вчера, нет, уже позавчера я был в исполкоме у нашей милой знакомой. Ах, да-да-да, она нас очень любит, вот только надо все перепечатать в четырех экземплярах, зарегистрироваться на Рубинштейна в Доме Народного Творчества, потом утвердить на заседании правления клуба «Водоканал», потом… потом… потом… и принести ей, и все это поскорее, за два дня. Я высказался в том смысле, что могу еще и за ушами ей почесать, но все это чистое эстетство по причине отсутствия наличия помещения. Ну что ж, сказала наша благодетельница, если я буду жива, у вас будет площадка. После этого она взяла телефонную трубку и без перехода начала кричать: «Вы воспользовались моим отсутствием, чтобы выселить Театр На Подоконнике с подоконника! Как вы могли! Молодежные объединения сейчас самое главное! Немедленно снимите замок! Они должны заниматься два — нет! — три дня — в! — неделю! Мать! Вашу!» <…> Из чувства признательности к нашей благодетельнице я перепечатал наши бумажки в требуемых четырех экземплярах, но не мог ничего делать без Д-го. <…>

Вчера говорил с Д-ским. Он звонил в исполком: дескать, уже не надо в четырех, а мы просто попали ей под руку в тот момент, когда ей надо отчитываться, а таких, как мы, — только мы да общество экспериментальных фильмов. <…>

В последнем «Огоньке» статья Вознесенского о Ходасевиче, окрещенном им «небесным муравьем» (и сын его Иосиф?) и публикация стихов. Ну, стихи все знакомые. Рядом интервью с Лихачевым, сказавшим, что Шагал — русский народный художник. А рядом неопубликованные заметки «человека, который выиграл войну», то есть Жукова. А все вместе это называется «Звезды сезона». Картина под таким названием, изображавшая Гребенщикова, Гумилева, Пако де Лусию, итальянского комиссара из телефильма «Спрут» и вождя митьков Шагина, не была принята на выставку, так как ее сочли оскорбительной для памяти великого русского поэта. <…>

Теперь хороший тон — говорить о Хлебникове, Филонове и Кандинском, всплакнуть, обругать красных и с надрывом сказать: «Это н-н-наше, родное!» Такая реклама авангарду не к лицу. В «Неве» — публикация воспоминаний сестры Филонова, явно плохо к нему относившейся, считавшей придурком, а потом лихорадочно записывавшей (после его смерти), сколько кусков сахару он клал в чай. Все это в обрамлении плохим предисловием Гранина и ужасным послесловием какой-то дамы. Вот вам еще одна «звезда сезона».

Кажется, я уже писал, что видел «Левшу». Вроде бы и Сокурова выпускают. <…> Читаю романтиков: Белфорда, Уолпола, Казота, Метьюрина. Читаю Домбровского «Хранитель древностей». Читаю только что изданный роман Кортасара «Игра в классики».

Пока, ладно. М.

P. S. Некто Цой поет.

Ты сказала мне,
Что я похож на актера.
Я знал, что будет плохо,
но не знал, что так скоро.

Привет, Мишка!

<…> Прекрасная идея — «Звезды сезона». Требует уточнения и доработки.

Кто такой Пако де Лусия?

Расскажи подробнее о митьках. Я, к своему стыду, знаю минимум. Практически ничего.

Как за всем поспеть?

А ведь надо.

Добрался до P. S. Цой — знаю такого. Когда-то слышал от Витеньки и Мишеля. Они балдели. Я — нет. В целях понижения нездоровой популярности (не путать со здоровой популярностью) начал писать статью, где сочленял изгоев Гребенщикова и Цоя с изгоями иного класса — Маканиным и Някрошюсом (режиссер из Вильнюса: «Пиросмани», «Брысь, костлявая, брысь», «И дольше века длится день»). Как явления одного плана. <…>

У нас грядет ревизия тыла. Это вещевая (а также продовольственная) службы, короче, съедобные материалы. Но меня касается вещевая. У меня солидная недостача, а я материально ответственное лицо. Максимум, что мне грозит, — 100 рублей. Штрафа. Это не беда. Но мой командир, о котором кто- то в «Девяти днях одного года» говорит «Дурак в такой степени — социально опасное явление», если его заденет ревизия, втопчет меня в дерьмо. Он может. А сам несознательно делает многое для того, чтобы так и произошло. Многое можно было бы покрыть, если б не его заскоки.

Как все это гнусно! Как опротивело! <…>

Л. Попов

Привет!

Я должен был еще вчера написать и отправить тебе письмо, но был стихийно командирован в Л-д с очередным заданием от командования.

В городе я общался: а точнее — внимал речам лидера социально значимой (опасной… варианты) группы «Спасение» при политическом молодежном клубе ДК им. Ильича Алексея Анатольевича Ковалева-Китайца… шатался между Моховой, 35 и Моховой, 34, впитывая театральные сплетни. <…>

Додин по контракту на полгода едет на гастроли в США с Абрамовским циклом. Малыщицкий на Малой сцене БДТ сделал «Нерона и Сенеку». Падве выпускает спектакль с изящным названием «Крыша». Ты тащишься?

С учредительного съезда театральных деятелей сведений не поступает. Темные дела. Всем будет лучше, а театроведам хуже. <…>

Такие дела. Всех посадят.

P. S. И тебя тоже.

Кто такие митьки? Ты напишешь или нет, наконец?!

От всей души поздравляю тебя с наступающим Новым, 1987 годом!

Желаю тебе и твоим близким в Новом году всего самого наилучшего, счастья, радости, крепкого здоровья, больших творческих успехов. Да благоустроится все лучшим образом! Да сохранит нас Фортуна!

С приветом ко всем, наилучшими пожеланиями и ожиданием скорейшей встречи в Новом году.

Л. Попов

КОММЕНТАРИИ

В приведенных фрагментах переписки обсуждаются, без упоминания имен режиссеров, фильмы: «Порох» (1985, реж. В. Аристов), «Талисман»(1983, реж. А. Габриэлян и В. Дорман), «Левша» (1986, реж. С. Овчаров); «Письма М. Ч.» — речь идет, видимо, о фильме К. Лопушанского «Письма мертвого человека» (1986).

…некто Миша — опять Миша! — Черняк. Михаил Черняк, будущий актер и режиссер Молодежного театра на Фонтанке.

…одно кафе закроют. Кафе Сайгон (см. о нем комментарии к «Роману в письмах» в № 50 «Петербургского театрального журнала»).

…такой бы «Автобус» сыграли! «Автобус» (1980) — пьеса С. Стратиева.

Системный…, система… «Системой» называли молодежное контркультурное движение конца 1970-х — начала 1990-х годов.

Публикация фрагментов переписки Леонида Попова на страницах журнала завершена. Но многое еще осталось за пределами этой публикации. Полную версию «Романа в письмах» можно будет прочесть на сайте, посвященном Л. Попову, — сайт мы надеемся открыть уже в начале следующего, 2013 года. Там же, на сайте, появятся и воспоминания Лёниных друзей, и, конечно, тексты самого Лёни.

«Отлично. Продолжаем разговор» (любимая цитата Л. Попова, из «Малыша и Карлсона, который живет на крыше»).

Елена ВЕСТЕРГОЛЬМ, Ирина БОЙКОВА