Петербургский театральный журнал
Блог «ПТЖ» — это отдельное СМИ, живущее в режиме общероссийской театральной газеты. Когда-то один из создателей журнала Леонид Попов делал в «ПТЖ» раздел «Фигаро» (Фигаро здесь, Фигаро там). Лене Попову мы и посвящаем наш блог.
16+

ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПЕРСПЕКТИВА

МАРИИНСКИЙ БАЛЕТ: ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА И ИСПОЛНИТЕЛИ

Одним балетная афиша нынешней Мариинки напоминает «день сурка», застряв между советским «Лебединым озером» и советской же (при всем уважении к антисоветскости композитора Родиона Щедрина) «Кармен».

Другим — о том, что балету отведена роль младшего и нелюбимого братца оперы и симфонической музыки (шуточки по поводу того, что глава Мариинки Валерий Гергиев не любит балет за «топот», мешающий насладиться гармониями, скисли, поскольку превратились в прозу жизни).

У третьих — какой-нибудь свой перечень болей, бед и обид. Но всем ясно: мариинский балет в анабиозе, а публика протоптала муравьиную дорожку в Михайловский театр — там теперь и жизнь, и слезы, и любовь, там теперь «интересно». Там, короче говоря, теперь так, как было в самой Мариинке еще пять лет назад, когда московские балетоманы грузились в поезда перед каждой премьерой и чистили зубы в театральных туалетах; когда строгие петербургские девушки отвергали кавалеров за слова «балерина Волочкова» (но подбирали и отряхивали, если те делали правильный вывод, что наше всё — это Ульяна Лопаткина, а Волочкова — это типа группа «Блестящие»); когда весь город сладострастно сличал, которая же лучше — Лопаткина или Вишнева (обе обещали театральное блаженство), а были еще и «старшие» — Махалина, Аюпова, Ниорадзе, и младшие — Захарова, Думченко, Павленко, и еще, и еще, и еще.

Когда критики метались между дифирамбами и оскорблениями, «КоммерсантЪ» отзывался на каждый балетный притоп, рецензии читались в гримуборных вслух. Когда непримиримое соперничество Мариинки с Большим организовывало мир, как наличие Северного и Южного полюсов, сближение которых означало бы гибель планеты, — впрочем, и о слиянии Большого с Мариинкой тоже ходили слухи, напоминающие слухи о скором конце света. Вот ведь жизнь была тогда. А теперь?

Море истории улеглось в свои берега. Там, откуда вырывались огненные снопы и фонтаны, где лопался в воздухе фейерверк, торчат остывшие пеньки. Теперь уже ясно, что это была эпоха взлета под стать балету Серебряного века или ослепительному ленинградскому балету 1930-х. И что она прошла.

ДАТЫ ЖИЗНИ

Мариинский балет остыл быстро и сразу до той кондиции, когда уже можно, как с надгробными речами, подойти с историческими выводами. И коль скоро мы имеем дело с историей, невозможно ошибиться и с датировкой. Все началось в 1996 году, 9 февраля: мариинский балет показал премьеру «Симфонии до мажор» Баланчина. Четыре ансамбля с четырьмя превосходными балеринами. Когда 54 танцовщика застыли в финальной позе после бравурного tutti, зал буквально взорвался воплями и овацией, все обнимались и братались, на лицах — что у танцовщиков, что у публики, что у ветеранов — было одно бессмысленно-счастливое выражение отмучившейся роженицы. В один вечер мариинский балет перестал быть не только советским, но и постсоветским: он стал русским. Эпоха родилась!

А закончилась в 2008-м, и дата тоже известна: 12 марта заведующий балетной труппой Махар Вазиев подал заявление об уходе. После положенного бюрократического барахтанья оно было удовлетворено, а мариинский балет начал сползать в рутину. На удивление, заняло это всего несколько месяцев, еще раз доказав, как хрупка и тонка пресловутая «пленка культуры», под которой колышется слизистый хаос.

«Вазиев был необыкновенно дальновиден в своих решениях, которые принимал в качестве директора мариинского балета. Он обладал даром предвидения и в том, что касалось выбора балетов для представления, и в выборе хореографов, которых он приглашал для создания новых работ своих танцовщиков. Махар Вазиев буквально ввел мариинский балет в XX век», — сказал на это единственный живущий сейчас хореограф-гений Уильям Форсайт, кстати, из труппы, которую он сам ввел в век двадцать первый, выброшенный без сожаления и скидок на гениальность; так что Форсайт сейчас более других прочувствовал то, что говорит: публика — неблагодарна, артисты — тем более, а театральная политика и искусство — это две очень разные вещи. И только в одном его комментарий не соответствовал действительности: вазиевский «дар предвидения» не был мистикой — его звали Павлом Гершензоном, и он покинул театр вместе со всей вазиевской командой.

ДЕЙСТВУЮЩИЙ ЛИЦА-1. У РУЛЯ

М. Вазиев. Фото из архива театра

М. Вазиев.
Фото из архива театра

С них и начнем. Махар Вазиев — бывший танцовщик Кировского театра, хороший, но не выдающийся, обнаружил склонность к бизнесу. Он был не первый: не забудем, что в руководящее кресло его привел скандальный уход прежнего, еще с советских времен доставшегося главного балетмейстера Олега Виноградова. Но Вазиев был первым, кого менеджерская роль вполне удовлетворяла: он не лез в сочинители, не совался редактировать классические балеты. Ему хватило ума на большее: вместе с Гершензоном они придумали концепцию того, что мариинскому балету надлежит делать, и, спустив ее «сверху», последовательно воплотили. Это была революция.

П. Гершензон. Фото из архива журнала «Сеанс»

П. Гершензон.
Фото из архива журнала «Сеанс»

Павел Гершензон — архитектор по образованию, лучший балетный аналитик 1990-х. Не критик и тем более не журналист. И это тоже была сенсация: впервые в истории Мариинки у руля труппы встал человек, который не оканчивал балетное училище, не потел каждый день вместе со своими будущими подчиненными в репетиционном зале, не был отравлен аплодисментами. А потому мог увидеть все со стороны. И вместо случайных конвульсий, иногда удачных, иногда нет, мариинский балет получил продуманную четкую художественную политику. Которую — благодаря Гершензону-аналитику — можно было сформулировать ясно и кратко: отделенный почти весь XX век железным занавесом, мариинский балет не перестанет быть советским (постсоветским), пока не наверстает то, что упустил. А упустил он многое. Дягилевцев. Баланчина. Хореодраму 1970-х годов. Западных хореографов, пошедших в гору начиная с 1980-х и до сих пор актуальных: Ноймайера, Эка, Форсайта, Килиана. Ну и, наконец, требовалось растить отечественные кадры. Кто-то вскоре пустил метафору: мариинский балет подключили к Интернету. Пожалуй, да. «Симфония до мажор» стала первой победой — впервые русские станцевали американскую неоклассику Баланчина не просто хорошо, не просто с удовольствием (что тоже обозначило сдвиг в сознании), но на конкурентоспособном мировом уровне.

…Случай Гершензона тем более уникальный, что сто лет назад подобная попытка провалилась у Сергея Дягилева: его выбросили из Мариинки решительно и грубо, как только тогдашний директор заметил пальцы, еще только тянущиеся к рулю. Гершензона тоже выдавили — но все-таки после двенадцати плодотворных лет; он почти все успел. Мы говорим «случай Гершензона», конечно, в английском смысле «case». То, что это была не случайность, а историческая необходимость, даже логика истории, сейчас показывает в Михайловском театре продюсер Сергей Данилян в тандеме с директором-бизнесменом Владимиром Кехманом: у балетного станка ни тот, ни другой не стояли, концепцию проводят тоже «сверху» и тоже во всеоружии современного менеджмента — и превратили михайловский балет в «место силы».

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА-2. ТАНЦОВЩИКИ

Д. Вишнева (Анна Каренина). «Анна Каренина». Фото Н. Разиной

Д. Вишнева (Анна Каренина). «Анна Каренина».
Фото Н. Разиной

С. Захарова в спектакле «Кармен-сюита». Фото Н. Разиной

С. Захарова в спектакле «Кармен-сюита».
Фото Н. Разиной

У. Лопаткина в спектакле «Лебединое озеро». Фото Н. Разиной

У. Лопаткина в спектакле «Лебединое озеро».
Фото Н. Разиной

Вряд ли Махар Вазиев забыл, какие события привели его в кресло заведующего труппой. А потому ставку сделал на молодых танцовщиков: тех, кто был бы обязан выдвижением и карьерой только ему, а потому лояльных. Не только в пошлом закулисном смысле. Молодые, еще не зараженные советской плесенью, они были открыты новым стилям, прежде всего психически и физически.

Сейчас странно представить, какое сопротивление встретила поначалу в театре экспансия Баланчина. Как-то раз неизвестные внутритеатральные хулиганы развесили по театру плакатики о шутовском награждении Гершензона «орденом Баланчина», а самому Гершензону прислали и орден: круглый значок с надписью «Хочешь танцевать Баланчина? Спроси меня как» — стиль отсылал к популярным в 90-е продавцам «гербалайфа», лекарства от всего. А также к проказам в пионерлагере. Ветераны советской сцены действовали куда жестче, грубее, решительнее и отчаяннее.

Именно Вазиев начал ставить на взрослые балеринские партии вчерашних школьниц: Диану Вишневу, Веронику Парт, Софью Гумерову, Майю Думченко, Светлану Захарову, Дарью Павленко. Только Ульяна Лопаткина, лидер поколения 1990-х, была несколькими годами старше. Балетоманы старой закалки ожесточенно спорили, что может юная профурсетка вложить в роль «Лебединого озера», но каждый такой дебют собирал квалифицированный зал, а на каждом выпускном спектакле балетной школы потрескивало электричество всеобщих ожиданий. Да, роли дозревали прямо на сцене, от спектакля к спектаклю, да, кто-то действительно сломался, кто-то просто не оправдал ставку, но кто-то и засиял — не засидевшись под гнетом ожидания, не перегорев, и это тоже был жирный плюс в пользу вазиевского менеджмента.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА-3. ВРАЖЬЯ СИЛА

Труппа быстро вошла во вкус. Пусть хореографию Баланчина танцовщики все еще «округляли» русским произношением, но этот акцент придавал ей даже и шарм. В Лондоне и Нью-Йорке «русский Баланчин» стал очень хорошо продаваемым гастрольным феноменом. Мариинские рекруты отлично справились с Ноймайером. А постиндустриального Форсайта с его танцами для киборгов под скрежет и бряцанье металла и вовсе станцевали оглушительно: последний экзамен был сдан. Мариинский балет из экзотики типа пекинской оперы, какой он являлся в советские годы, стал одним из крупнейших действующих в мире игроков. Западные звезды свободно приземлялись в спектакли Мариинского театра — с русским партнером и русским кордебалетом: ни та, ни другая сторона не ломала себе ни сознание, ни ноги. Театр жил, как полагалось жить всякому хорошему европейскому дому: тут вам классика, тут вам Баланчин, тут современная хореография, тут новая экспериментальная. Запнулось все — нет, вы не угадали, вовсе не об эксперименты. Скалой, на которую налетела вазиевская команда (а потом и пошел ко дну весь корабль) стала русская балетная классика.

Под напором неоклассики Баланчина и особенно жесткой напряженной тесситуры Форсайта из русской хореографии стал уходить воздух. Нет-нет, Ульяна Лопаткина в «Лебедином озере» и «Баядерке», Диана Вишнева в «Жизели» и «Дон Кихоте» все еще были неописуемо хороши, отправляя зал — и знатоков, и неофитов — прямиком в театральный рай. Но суть в том, что труппа состояла не только из Лопаткиной и Вишневой. В лучшем случае кордебалет брал вышколенной опрятностью: синхронно «вздыхали» и круглились в позициях руки, аккуратно и с безупречной выворотностью отмечались все позиции. По сравнению с тем, что вытворял на этом месте, допустим, московский кордебалет, это уже выдающаяся высота. Тем не менее было ясно, что всем им там все равно (стоя в кулисах, можно было послушать, как балетный пролетариат, оттрудившись свое, в паузах обсуждает зимнюю резину, например). Балеты Петипа окончательно перешли в режим автопилота, и с этим надо было что-то делать.

«Спящая красавица». Сцена из спектакля. Фото Н. Разиной

«Спящая красавица». Сцена из спектакля.
Фото Н. Разиной

Мысль возникла простая и опять-таки концептуальная. На основе хранящихся в Гарварде прижизненных записей хореографии Петипа сделать все «как при дедушке», заодно соответственно одев и причесав. Так, чтобы труппа пережила эту хореографию как новую. Да-да, от оригинального Петипа к нашему времени остались рожки да ножки. Советские хореографы не гнушались «редактировать» великого старца: одним по искреннему невежеству казалось, что «так будет лучше», а потом еще и за балет Петипа «в редакции такого-то» валютные суточные на гастролях отходили именно такому-то. Смывать «культурные слои» пришлось почти на столетнюю глубину. Премьера состаренной-обновленной «Спящей красавицы» вызвала бурю. Премьера обновленной-состаренной «Баядерки» переросла в скандал. Выпустить «Раймонду», «Коппелию» или «Эсмеральду» команде Вазиева уже не дали. Ибо в этот раз она покусилась на святое. Одним решительным (хотя и научно-обоснованным, тщательно-детальным и дорогостоящим) жестом они отправили на свалку все, во что верили ветераны советской сцены, все эти принцы на пенсии и постаревшие белые лебеди с щучьим взглядом и брыльками у жестко сжатых губ. Такое не прощают. Это во-первых. Во-вторых, в этой новой старой классике решительно не нашлось места амбициям примадонн. О «Спящей красавице», ее шарме и прелести писали куда больше, чем о Диане Вишневой или Светлане Захаровой в роли принцессы Авроры. А Ульяна Лопаткина вдруг увидела в новой старой «Баядерке» соперницу себе самой в партии баядерки. Это решило дело. У Валерия Гергиева, который был начальником тем, другим и третьим и терпел балет и так уже слишком долго (за топот и за непочтительные к композиторской воле темпы, то пускающиеся в галоп вслед за фуэте, то ползущие ползком вслед за божественной ногой, разворачивающейся в арабеск), терпение лопнуло. Так говорят, а впрочем, кто там знает всю правду: как сказал Булгаков, бывают сложные машины, а театр самая сложная. После увольнения Вазиева и Гершензона именно «Спящую красавицу» и «Баядерку» выбросили из афиши первыми. Потом отвалился Форсайт, потом Ноймайер, да и «Симфонии до мажор» уже что-то не видать. Нет и молодых балерин уровня Захаровой, Вишневой и Лопаткиной. Да и Вишневой и Захаровой нет. Светлана Захарова перебралась в Большой театр на новый государственно-важный уровень. Диана Вишнева делает блестящую сольную карьеру в мире — не без помощи уже упомянутого продюсера Даниляна. Тянет, как заезженную пластинку, свои старые спектакли в Мариинке Ульяна Лопаткина. Все успокоилось. Больше нет ни слабых мира этого, ни сильных. Только согласное гуденье насекомых.

Октябрь 2012 г.

В именном указателе:

• 
• 

Комментарии (0)

Добавить комментарий

Добавить комментарий
  • (required)
  • (required) (не будет опубликован)

Чтобы оставить комментарий, введите, пожалуйста,
код, указанный на картинке. Используйте только
латинские буквы и цифры, регистр не важен.