«ПТЖ» — это слишком серьезно, чтобы шутить бессодержательно. Тут собраться надо. «ПТЖ» — наше многое, вот в чем сложность. А самое трудное, что это уж такая часть биографии — личной… Я же помню первую редакцию на площади Искусств… Вторую редакцию на Фонтанке, третью — в Собаке, четвертую на Моховой. Они такие разные…

И Дмитревская разная. Дмитревская на пл. Искусств и на Моховой — это два разных человека. И это хорошо. Природа не знает обратного хода — только вперед.

У меня в книжном шкафу есть собрание сочинений Толстого, Достоевского, Горького, но больше всего места занимают номера «ПТЖ». Они даже больше Горького, а он самый плодовитый писатель двадцатого века, и в двадцать первом столетии его никто не переплюнет — так я думал. Но тут пришел «ПТЖ», и вот уже Горький на почетном втором месте. Гигантский объем работы. И тут у меня двоякие ощущения: с одной стороны, жизнь сделана и можно умирать с улыбкой. А с другой стороны, если развиваться, то куда… Могу только пожелать… Есть такое ощущение, что «ПТЖ» нас еще не раз удивит и посмеется над горизонтами.

А жизнь в «ПТЖ», она разнообразная… Честная по отношению к театру и не только потому, что театральный анализ охватывает всю страну по горизонтали и вертикали, но и потому, что гражданственные деяния безоговорочны — битва за ветеранов чего стоит. И еще. В редакции говорят только про театр, про людей театра, а если про жизнь — все равно как про театр.

Вспоминаются беседы про стиль большой и малый — я же сказал, что все про театр. Главное событие «ПТЖ» — выходящие номера, это главная история. Такая ремарка — исчерпывающая…

Ноябрь 2012 г.