Х. Р. Портела. «Аляска». Театр. doc (Москва).
Режиссер-постановщик Михаил Угаров, режиссер Игорь Стам

У одного парня, Мигеля, была железная рука, и он заикался. А другой парень, Джимми, над ним доминировал. Он был жесткий, этот Джимми, но он любил Мигеля как мог. Любил-гнобил — такое отношение. Вообще-то, он был еще тот ублюдок. У этих двоих был магазин по продаже сейфов. Как-то в магазин зашла Мартина. Якобы купить сейф. Мартина сильно пахла жидкостью от комаров. Но Мигель ни разу не заметил, что Мартина плохо пахнет. Мартина стояла перед Мигелем и несла, несла какую-то чушь, а потом она его поцеловала. И он ответил. Потому что почуял нутром, что она такая же, как он. Странная, одна-одинешенька. И Мартина тоже поняла, что Мигель — это верняк. Что она не прогадала. Она влюбилась, он влюбился, они влюбились. Но Джимми, дурная кровь, уродский Джимми, он все испортил. Джимми начал вредить и стравливать, он был хуже, чем Яго в «Отелло». И поэтому случился чик-чик, бэнг-бэнг, когда уже ничего нельзя стало исправить. Мигель убил Мартину. Сам не понял как, но убил.

«Аляска» мексиканца Хибрана Рамиреса Портелы — история про любовный треугольник, в котором каждый влюбленный болен на всю голову, — написана почти 10 лет назад. Драматург никогда не бывал на Аляске и, вероятно, название пьесы просто экзотическое слово, знак terra incognita (хотя Мигель и Джимми познакомились именно там, большого значения этот факт не имеет). Привыкший сочинять сценарии для продюсерского кино, Портела поначалу и здесь пытался сконструировать love story, романтическую комедию. Но интуиция помешала. История любви получилась нетипичной, зато правдивой. После автор пытался хоть как-то приуменьшить насилие, облегчить финал — сделать, например, чтобы главная героиня не умирала. Но она все-таки умерла. И это к лучшему. В итоге появилась хорошо сделанная черная пьеса про людей, запертых в комплексах и страстях, про власть человека над человеком, про созависимость и фобии, а вообще — про любовь и ее конечности.

Пьеса Портелы была переведена на русский специально для фестиваля молодой драматургии «Любимовка-2011». Михаил Угаров в Театре. doc поставил «Аляску» жестко. Как хардкор, как психологический триллер. Это спектакль-шиза, спектакль-маньяк. Он кровоточит, как мясо. В нем «любовь» рифмуется с «кровь», и метафорическая эта рифма, в отличие от стихотворной, не банальна. Это ужасный спектакль. На самом деле жуткий. Потому что он про то, чего каждый из нас больше всего боится. Про несоприкосновение, невозможность совместности. Про подозрения. Хотя спектакль сделан не в технике verbatim, но выглядит предельно точным, сверхдостоверным. Как будто подсматриваешь за чужой жизнью, сам в нее попадаешь и пропадаешь. Он абсолютный, стопроцентный кислород (в терминологии Вырыпаева). И все, что ты чувствуешь (а на «Аляске» ты только и делаешь, что чувствуешь), — заслуга режиссера и актеров.

Сцена из спектакля. Фото П. Королевой

Декораций нет, есть только люди на маленькой сцене. Современные, не сентиментальные надолго. Они ущербны и беззащитны, их реакции друг на друга — чрезмерны. Если у них возникнут любовные подозрения, они не узнают друг друга получше, не дадут шанса, времени, возможности объяснить. Они просто друг друга прирежут и все. Всех троих героев пьесы мы застаем на пике отношений, на грани нервного срыва, а после только наблюдаем, кто сорвется быстрее, потому что, нарочно или подсознательно, но все здесь друг друга подталкивают. И каждый хорош индивидуальным безумием. Джимми у Владимира Баграмова — провокатор, громкоговоритель, змей-искуситель. Въедливый псих, выбравший защитой нападение, он стравливает, подначивает, вклинивается в каждое свидание Мигеля и Мартины, делает грязные намеки, контролирует и вредит под видом опеки и дружбы. Мигель (Павел Мамонов) непроницаем, кроток, аутичен. Живет внутри себя, неслышно, как цветок. Он выглядит тормозом, недоразвитым, он всегда как будто не догоняет, что к чему. Как будто бы ему нужен опекун, поводырь для жизни, иначе он пропадет. Мартина Ирины Вилковой — красотка в свободном красном платье, вымазанная средством от комаров. Для бисексуального, но подчиненного Джимми Мигеля этот запах становится запахом женщины, сигналом другой, счастливой и самостоятельной реальности. Мартина, как и Мигель, явно не от мира сего. Их молниеносно возникшая страсть представлена как снюхивание-узнавание, скорое, животное. Она просто стоит, говорит с ним, прижимается к нему, а Мигель перестает заикаться, ему открываются другие берега, новые миры, где он может проявить себя как мужчина. Но уже в эти моменты эйфории, встречи двоих понятно, что ничего хорошего этой парочке не светит. Потому что Джимми не дремлет. Он хочет Мигеля и власти над Мигелем. Хочет до слез.

И Владимир Баграмов, и Павел Мамонов работают в «Аляске» превосходно. Но Ирина Вилкова здесь — отдельная история. Хотя бы потому, что играет девушку, делающую шаг в большую любовь и не боящуюся этой любви. Как известно, когда настоящая девушка стоит на пороге серьезной любовной истории, да еще и способна сделать шаг-другой, — за такой девушкой готов пойти весь мир. Мартина в исполнении актрисы Вилковой — бесстрашная. За ней пойдет любой. И Джимми бы пошел, побежал даже, вслед за Мигелем, но он слишком озлоблен, слишком болен собой. Как ни странно, но сексуальность Мартины-Вилковой — в ее несуразности, в сочетаниях обыкновенно несочетаемого. Ее голос — хрипловатый, низкий и тут же — детски-растерянный, ее манера поведения — слегка боязливая, но при этом напористая, у нее шарм femme fatale и пофигистское обаяние своего в доску парня — все вместе эти парадоксы чертовски притягательны.

Этот спектакль — опасная взвесь из любви-ненависти. У него темный дух, дух страстей и саспенса. Узкое пространство, предельная плотность тел, люди, сцепившиеся, как животные, в схватке. Кажется, что мы, зрители, тоже вымазаны дурно пахнущей жидкостью от комаров, но она не отталкивает, а наоборот.

Конечно, другие актеры с другим режиссером могли бы запросто завалить «Аляску», проморгать каждое слово и то, что за словом. А в Театре. doc актеры все время накручивают зрителя, давят на сердце. Актеры здесь такие как надо — живые и чувственные. А это самое главное — быть живым и быть чувственным. Вообще неплохо бы в театре актерам стать живыми и чувственными. Сколько спектаклей удалось бы спасти.

Июнь 2012 г.