В середине апреля, сияющим днем, когда остатки снега прорастали ослепительно желтой мать-и-мачехой, мы шли по двору Кирилло-Белозерского монастыря с Юрием Борисовичем Норштейном и киноведом, вологодской журналисткой Наташей Серовой (это я к тому, что у меня есть свидетели). «Года три назад на берегу озера была вбита палка с огромным объявлением: „Осторожно, змеи!“. Я так испугалась, — говорила Наташа, — а потом музейщики объяснили мне, что они поставили это для того, чтобы туристы не топтали траву…» «А через два года змеи появились и стали ползать даже по дорожкам», — отозвалась наш экскурсовод, девушка Ксюша с глазами как два из семисот озер здешней местности. Она сказала это легко, ведь очевидно — слово, как и мысль, материально, в данном случае оно стало реальными змеями в траве и на дорожках.
Этот случай, никак не акцентированный (мы шли дальше по остаткам снега к Белому озеру), не идет у меня из головы. Особенно в последнее время, когда все чаще наблюдаешь, как люди, занимающиеся таким идеалистическим делом, как театр, видят в решениях и поступках коллег только сугубо материальное основание, ту или иную выгоду.
Знание жизни умножает скорбь, захотелось сделать номер, в котором бы на театральный процесс посмотрели люди, в большинстве своем имеющие еще только идеалистический опыт отношений с театральной действительностью.
№ 52, читатели и коллеги, в какой-то степени тоже материализация слов. Полгода назад казалось, что журнал вошел в полосу накопительной усталости и надо что-то делать, как-то оживлять ландшафт. И я решила отдать целый номер молодым, и объявила об этом в № 50, и гарантировала, что никакой Бенкендорф не будет цензуровать номер… Нет, в каждом номере у нас были молодые авторы, но хотелось, чтобы, собравшись вместе, они явили городу и миру особую оптику. Чтобы вышли в город и, не обремененные долгосрочными отношениями и впечатлениями, сказали, как мальчик Сережа из старого фильма: «Дядя Петя, ты дурак» (под «дядей Петей» я подразумеваю не только театры, режиссеров, но и нас, критиков «из бывших»). В сознании роились воспоминания о молодежных номерах «Театральной жизни», нашем студенческом журнале «Представление», о манифестах и декларациях…
В том же «Представлении» была рубрика «Разноглазия». Сейчас координат, кажется, нет вообще. Думаешь — почему? С одной стороны, свобода развила индивидуальную оптику и гипертрофия индивидуального не позволяет наладить общие оси координат. С другой стороны, увеличившийся в последние полтора десятилетия в десятки раз свободный информационный поток развел людей по разным эстетическим углам (раньше был один и тот же угол, из него и шло обозрение мира). Теперь все читают разное, смотрят разное, разным делятся — и, как показал опыт этого номера, «осколочное», дробное восприятие жизни и театра становится тотальным. Молодая редакция № 52 сама осознает это.
Эксперимент был чистым. Цензура отсутствовала. Впрочем, о собственных впечатлениях расскажут вам те, кто делал номер, в следующих заметках «К читателям и коллегам».
Дробность сознания многие наши авторы считают вообще чертой поколения. Молодые художники Яна Глушанок, Наталья Дружкова, Юрий Сучков тоже считают так. Так понимают себя. Такой принцип сделали визуальной основой номера.
Когда-то А. Праудин собирался ставить со студентами спектакль «Как закалялась сталь» о том, что смена не придет и надо прокладывать узкоколейку дальше самим. Может быть, он сделает его теперь на том курсе, который наберет в СПбГАТИ нынешним летом. Мы, редакция «ПТЖ», поставили свой спектакль сейчас. Тот отрезок узкоколейки, который мы сдали на время молодой смене, перед вами. Есть надежда, что за это время некоторые из них научились все-таки класть шпалы и забивать «костыли», чтобы поезд ехал.
Материализованное желание — уже хорошо.
Июнь 2008 г.
Комментарии (0)