Больше пятнадцати лет назад на углу 16-й линии и Малого проспекта Васильевского острова был открыт легендарный клуб «ТаМtАm», где молодые, а иногда еще и талантливые музыканты могли создавать, репетировать и выносить на суд публики свои творения. Необходимая на тот момент альтернативная площадка. Важный этап в развитии питерского рок-клуба, где родились те группы, без которых сейчас невозможно представить рок-культуру. Сегодня на этом же месте находится актерский клуб «Антресоль». Там 27 февраля состоялась премьера спектакля бывшего участника театра «Дерево» Романа Габриа — «Баралгин».

…Когда вокруг обилие звуков, может заболеть голова и кажется, что уши костенеют и отваливаются. Когда звуки переплетаются, бессмысленно заполняют собой пустое пространство сцены-квартиры, человек хочет вырваться из этой давящей атмосферы, проснуться. А что делать, если ты просыпаешься, но еще находишься во сне? В спектакле Ромы Габриа «Баралгин» сон и явь смешиваются, меняются местами или чередуются независимо от логики или желания героя.

Полупустая сцена, карты полушарий Земли на заднике, одинокий трехколесный велосипед в углу, одинокий алюминиевый чайник на авансцене и еще более одинокий человек, спящий прямо на полу, на матрасе.

Экзистенциальное пространство. Отдельно взятая квартира. Это могло быть любое пространство, главное — неопределенность, расплывчатость… в то же время невозможность выбраться из него, потому что выбраться из реальности тяжело. Конкретные бытовые или, напротив, абстрактные предметы, навевающие ряд ассоциаций. Велосипед, который радовал каждого из нас в глубоком детстве. Чайник, живущий своей жизнью (привязанный к бесцветной леске, он убегает от хозяина, буквально воплощая слова о сбежавших на плите молоке, каше и т. д.). Игрушечный самолет, белые уши главного героя как орган обостренного восприятия окружающего мира, шприц с красной краской-кровью, которая выливается прямо на него, напоминая о том, что все в жизни познается через боль, и о том, что творческий человек все строит лишь на своей крови.

Р. Габриа и С. Агафонов в спектакле «Баралгин».
Фото из архива Р. Габриа

Вечно сверлящие что-то, стучащие соседи, которые врываются в это пространство, наводят в нем свои, правильные, обывательские, порядки. «Идеальный сосед» — пузатый дядька в семейных трусах, уверенно шлепающий тапками по полу и с неизменной папироской в зубах. Он стучит, сверлит, шлифует — «строит». Или разрушает? Здесь, в реальном времени и пространстве царят его законы. Когда приходит утро, он всех будит и начинает работать, когда наступают именины — приносит «джентльменский» набор (завернутая в газетку бутылка портвейна, фрукты и кусочек торта со свечкой) и тщательно раскладывает на импровизированном столе. Только яблоки рассыпаются по планшету сцены, портвейн разливается, оставляя кровавые пятна, а свечка затухает. Во всех этих предметах слишком много конкретности, приземленности, они не дают пищи для размышления, для творчества, а значит, неприемлемы для главного героя.

Борьба двух (или больше?) миров в этом спектакле создает драматическое напряжение: реальность и внутренний мир человека, их столкновение, мир обывателя и творца. Там, где днем с молотком в руках ходит сытый сосед (Антон Васильев), ночью появляется огромный белый аист (Сергей Агафонов), опасливо озирающийся по сторонам. Абсурдность их встречи в темном коридоре, когда сосед, даже не чувствуя присутствия Другого, ощущая лишь какой-то дискомфорт, почесывает брюшко и идет дальше, напоминает логические связи и их отсутствие во взаимоотношениях героев и их поступках из короткометражных фильмов Джима Джармуша. Сбрасывая клюв аиста и перевоплощаясь в иное существо, весь в бинтах и белых тряпках, актер ползает по-паучьи и прыгает, повисая в воздухе или задерживаясь на железных конструкциях. Чуждое, враждебное, нечеловеческое, бесполое существо или порождение воображения главного героя — оно притесняет его, заполняет собой все пространство. Или его второе «я», душа, вся в светлых одеждах…

Спектакль вызывает у разных людей разные ассоциации, порой диаметрально противоположные. Цитату из Дали — по философской многозначности — напоминает сцена, когда главный герой превращается в стрелку часов. Держа в руках обломок гитары, он, судорожно ломаясь и дергаясь, поворачивается вокруг своей оси — время, как электрический ток, проходит сквозь тело. Герой находится в смертельной схватке и с пространством, и с реальным временем, со всем миром.

Кто в ней победит (или предложит компромисс?), каждый может решить сам, «приняв» «Баралгин» по-своему.

В любом случае, это один из спектаклей «Антресоли», которые делают этот театр таким, какой он есть: альтернативной площадкой, необходимость которой сейчас очевидна.

Март 2008 г.