YESTERDAY

В. Рекшан. «Кайф». Режиссер Алексей Бураго

Маэстро, пожалуйста, «Битлз»…

И пока поет Леннон, пока мелькают титры на кинопленке, открывая спектакль, — я расскажу вам историю «Кайфа». Его начали репетировать в Молодежном театре, еще при Падве, Алексей Бураго собрал молодых актеров из разных трупп. Из Молодежного ушли в ТЮЗ, из ТЮЗа — в Творческие мастерские СТД. Сегодня «Кайф» вернулся опять в Молодежный, снимает площадку: в конце концов, ему повезло.

Но скитания по разным сценам, репетиции на кухне, оформление за собственный счет… энтузиазм, редкий для наших дней. А в общем, не хочется удивляться: искусство всегда умудрялось жить по собственным законам, взяв в кавычки обстоятельства времени, рисуя поперек строки:

«Forever». Навсегда.

Это, впрочем, уже из спектакля. Легкий белый транспарант — «Forever», — как ненавязчивый знак препинания в мизансценах. То иронично, то вполне серьезно спектакль Бураго выясняет отношения с временем, прошедшим и настоящим. Еще меньше, чем автор повести, режиссер претендует на документ, история знаменитой рок-группы «Санкт-Петербург» превратилась в легенду о поколении.

Сцена из спектакля. Фото А. Каратаева

Звуки, мелодии, шум эфира. Фонограмма старой магнитофонной пленки — и импровизация «вживую» (рояль, гитара, голоса актеров). Обволакивающий как дурман звуковой фон семидесятых, где только мелодии «Битлз» чисты и прозрачны («Битлз» — «Forever!»), где расплываются и гаснут в частотных искажениях прочие голоса. («Санкт-Петербург», где ты?..) Рок как импровизация жизни творится на наших глазах. В его стихию не погружаются с головой, спектакль напоминает графику, штриховое касание. Режиссура здесь не искусство приема — единство стиля и интонации.

«И по мгновению, вырванному фотографом, можно восстановить вкус времени, как по глотку воды — вкус реки…» Мгновения прошлого в спектакле не фотографичны: память отзывается на мимолетные ассоциации. Из ничего, из пустяков, из «блям-блям-дзынь-дзынь — трамвай идет в парк» — рождается атмосфера города. Из чистой лирики всплывающих песенных строк («Здравствуй, бродяга…») и иронических «живых картинок»: атланты, львы, грифоны, «…а вон церковь» — и три актера в буденовках с готовностью замирают в предложенной позе. Град-колыбель Петра, и трех революций, немыслимый сплав советской фантастики с классической загадкой города-мифа — а в нем подпольный союз рока и комсомола. Словом, «Санкт-Петербург» в Ленинграде начала семидесятых. Тех самых, «о которых уже сказано миром скорбно и зло». В спектакле нет скорби и зла, как нет и ностальгических переживаний, он относится к прошлому и горько и легко, с множеством оттенков настроения, но без ударений и акцентов.

Музыка. Любовь.. Кайф. «Рок — это оргазм Вселенной…» Взрыв энергии, — с размахом куда-то в космос, — погашенный звуконепроницаемым колпаком времени, рассеянный в пыль. «Я уехал в Англию, работаю садовником». «Я хотела повеситься, но вышла замуж». «А я умер… глазами на скальпели…» Легко произносят, как читают стихи. Не сбылась юность, не сложилась жизнь… Остаются мгновения, память перебирает их, как фрагменты калейдоскопа, рассыпая и выстраивая заново. От каждого времени что-то остается надолго. «Forever». Навсегда!? Маэстро, пожалуйста, «Битлз»…

И пока поет Леннон, пока узнаются на кинопленке лица ливерпульской четверки — в финале спектакля, — я снова вернусь к началу, где в титрах такой же любительской кинопленки значились имена:

Владимир Землянский
Зоя Буряк
Алексей Федькин
Алексей Девотченко
Константин Демидов
Дмитрий Воронец
Александра Бражникова.

Они играют «Кайф»!