У Сергея Алексашкина — амплуа благородного отца. Не потому, что везде одинаков — нет, роли очень разные — от Кума в «Сорочинской ярмарке», Варлаама в «Борисе Годунове» до Лодовико в «Отелло», графа Ростова в «Войне и мир», Генерала в «Игроке», Короля Треф в «Любви к трем апельсинам»… И облик актера преображается до неузнаваемости — бритая голова с длинным чубом у Кума, грим «под Мусоргского» у Варлаама, седой парик ниже плеч и камзол Короля Треф, взбитый кок и пышные усы Генерала — без спасительной программки не всегда и распознаешь. Изменчивы интонации ровного во всех регистрах, красивого голоса (бас) — спокойная кантилена Лодовико и плачуще-озобоченные возгласы Короля Треф, грозная бравада Варлаама и теплый, ласковый тон графа Ростова, сначала напыщенные и важные сентенции Генерала, потом его же — полные страха, страдания, нежности к Бланш финальные фразы…
С. Алексашкин (Генерал). «Игрок». Фото Ю. Белинского
Словом, он разный, очень разный, в ролях больших и маленьких, выигрышных, эффектных и почти незаметных, служебных (тут необходим цитатный штамп, что, мол, нет ролей больших и маленьких…) Но суть все же не в том, что перед нами хороший актер и певец. Отличает его другое — сердечность и благородство как внутренний стержень при любой окраске звука и перемене внешности. И, хотя слово «амплуа» — из театрального лексикона, но зато «благородный отец» — из человеческого. За маской — ролью здесь всегда видна эта суть. За чистым профессионализмом, мастерством — отношение к своим героям, проникнутое глубиной понимания и и всегда если не симпатией, то сочувствием. Потому в его сценических созданиях так мало привычного оперного пафоса и так много обаяния (даже если оно отрицательное).
Говорят, хороший человек — не профессия. Но не для актера, ведь какой человек — это так видно на сцене…
Не удивительно, что такой актер не будет назойливо подавать себя, для него невозможен лихой апломб и внешний блеск.
Впрочем, сие отнюдь не означает, что создания С. Алексашкина бледны и невыразительны. Просто он нередко пользуется полутонами, избегая пережима и наигрыша. Его работы детально, интонационно разнообразны, обдуманы по фразировке. За ними — вдумчивый, глубокий, кропотливый труд, человеческая и художественная культура и вкус. И еще, безусловно, — интеллигентность. Но, как порой бывает, именно подобные качества не часто позволяют снискать на оперной сцене шумный успех или восторженные оценки критики. Почему-то бросается в глаза прежде всего надстройка, а не фундамент — прочный и основательный. Но именно на таком фундаменте держится труппа. Не случайно С. Алексашкин занят в большей части репертуара театра, а уж в последних премьерах — непременно (да еще и не по одной партии — в «Войне и мире», например, их несколько).
Кроме спектаклей есть еще концертные исполнения опер — так был спет Инквизитор в «Доне Карлосе», Борис Годунов… Выступления с камерным хором в программах русской духовной музыки… Опыт и багаж ощутимы, но ясно также и то, что каждый выход — как в первый раз: по творческому волнению, свежести звука, проживаемости образа.
Комментарии (0)