В апреле, на Великий Пост, в ТЮЗе сыграли премьеру «Снегурочки» якобы в стиле модерн.
Режиссер А. Андреев думает, что если на Великий Пост сыграть что-нибудь в стиле модерн, — это будет Великий постмодерн. Он также думает, что если переименовать «весеннюю сказку» «Снегурочка» в «Сон на Нере», — получится нечто шекспировское, наподобие «Зимней сказки», «Сна в летнюю ночь» или «Меры за Меру».
Например — «Сон на Нере в летнюю ночь, или Нера за Неру».
Шекспир явно волнует А. Андреева, и он не скрывает этого.
«Исследователи Островского, занимающиеся его драматургией, в последние годы все ближе подходят к той истине, что Островский столь же полифоничен, как Шекспир», — приведены в программке поразительные по глубине и оригинальности слова Афанасия Салынского.
Афанасий Салынский — исследователь Островского?!! — вправе удивленно воскликнуть любой, поскольку этот факт — из сенсационных.
Салынский — главный редактор журнала «Театр», и цитирует его тот, кто хочет увековечить свое искусство на страницах вверенного ему издания, — вправе утверждать — всякий, кто искушен в закулисных делах и обладает здравой рассудительностью.
Нет, нет и нет! — возражу я тем и другим. Помыслы ТЮЗа чисты, Афанасий Салынский дорог им только как художник, автор пьес «Барабанщица» и «Мария», в скрытой форме продолжающих традиции Шекспира и Островского.
На Нере.
«Почему спектакль называется «Сон на Нере?» — спрашивает юных зрителей программка, которая, по моему мнению, войдет в историю.
И отвечает несведущим: «Известно, что место действия пьесы „Снегурочка“ в воображении Островского непосредственно связано с природой, окружающей его имение Щелыково, в бывшей Костромской губернии. Украшение этих мест — речка Нера… Есть у Островского и пьеса „Сон на Волге“ — название красивое и емкое…»
Сон, сон, страшный сон!
В Щелыкове протекает речка Куекша. Но, согласитесь, «Сон на Куекше» — название не столь красивое и емкое. Есть еще и Сендега. Там по берегу много маслят.
И есть Мера. В шести километрах. Через нее вброд — «зачарованный лес».
Вообще-то надо знать Меру. Во всех смыслах.
Но Андреев меры не знает.
Его волнуют Шекспир, модернизм и сложные культурно-этнические отношения на территории бывшей Костромской губернии. Неладно что-то в Датском королевстве…
Язычниками берендеями правит здесь король Лир, иудей по виду (И.Шибанов играет его в гриме Михоэлса, древнегреческом хитоне и золотой ермолке).
Король обут в котурны, теребит католические четки, как Папа Римский, игрив и в прошлом развратен, если судить по взаимоотношениям с Купавой.
Такой вот постмодернизм.
По сцене бегает сразу пять Пэков. Очевидно, чтобы доказать: Островский во много раз превосходит Шекспира…
На территорию диких язычников попадает холодное существо — Снегурочка. Жизнь на Нере, видимо, сильно удивляет цивилизованную девушку, она просто открывает рот. (Студентка В. Стрельникова действительно ходит, постоянно приоткрыв рот).
Ее хотят соединить с возбужденным печенегом Мизгирем (А. 3еланд одет в красное, похож на корсара и кричит. Кричат, впрочем, все).
Соприкоснувшись с азиатским началом, европейское влияние в лице Снегурочки гибнет на территории все той же Костромской губернии (граничит с Ивановской), а берендеи перекрещиваются в древних греков и, надев тоги, дружными рядами выходят встречать бога Ярило.
Здесь их ждет очередной постмодернистский сюрприз. Ярило появляется с Востока и, следовательно, оказывается тибетским юношей. Культура Древней Греции трагически встречается с культурой Востока как раз в средней полосе, на Нере.
Тревожно.
Костромская губерния с ее речками, видать, — как Бермудский треугольник. Попав на ее живописную территорию, живым не уйдешь.
А. Андреев давно хочет выглядеть европейцем.
Давно и безуспешно претендует в своих спектаклях на эстетизм.
Давно публично сетует на то, что его европейские притязания гибнут в необъятных языческих просторах театра детской радости на Семеновском плацу.
Его очень жалко.
Он чувствует себя Снегурочкой в диком мире. Чего-то хочет, но ему не дано — Дедом Морозом и Весной. И он тает. От спектакля к спектаклю.
Кап-кап-кап… И где оно все? И было ли?
В «Снегурочке» он болеет мирискусниками, но не владеет чувством стиля, и «Сон на Нерее» напоминает не столько мирискусников, сколько «Как вам это нравится» в соседнем театре «Балтийский дом».
Он думает, что если Лель во «Сне» сыграет на саксофоне вместо свирели, а Прекрасная Елена — на арфе, если Дед Мороз с детской елки встретится с Ярилой «от Бакста», — то получится постмодернизм.
Получается сплошная нелепость. Сапоги всмятку.
Или котурны всмятку.
Или — «Сон на Нере».
И Латышев — Лель с саксофоном выглядит живописно. Видимо, это и побудило А. Андреева взяться теперь за «Гамлета» . Видимо, Гамлет — И. Латышев будет играть вместо флейты на тубе.
Которую нельзя сломать.
Но играть на ней — можно.
Потому что на дворе — постмодерн. Кап-кап…
Комментарии (0)