Е. Абрамова — директор Чувашского театра кукол

Ю. Филиппов — главный режиссер театра

Мысль, что Чувашский государственный театр кукол вскоре станет одним из федеральных центров по оказанию услуг детям с ограниченными возможностями, или, как их называют сейчас, особенным детям, еще пять лет назад никому бы не пришла в голову. В 2009 году театр выиграл свой первый грант на создание и прокат выездных спектаклей как средства реабилитации лежачих детей-инвалидов «К тебе сказка в дом пришла». Так в репертуаре театра появились спектакли «Наивный суслик» Г. Азама и «Белая кошка» по французской сказке. Идею терапии искусством играющих кукол претворила в жизнь (читай, добилась финансирования) директор Елизавета Абрамова, а постановщиком (как и автором текстов) стал главный режиссер театра Юрий Филиппов.

Здесь, мне кажется, стоит взять паузу и поразмышлять от том, как проектный подход государства к культуре перекраивает традиционные формы театральной деятельности, как нищенское существование большинства театров кукол России толкает их на подобного рода «авантюры», как легко дискредитировать благое начинание малохудожественным воплощением. Примеров — масса, одна лишь «военно-патриотическая тема», получившая ныне второе, но отнюдь не свежее дыхание, уже собрала богатый урожай театральных «трупов» в ТЮЗах и театрах для детей. А что делать — соотношение бюджетных средств с госзаданием упорно колеблется между отрицательными и нулевыми величинами, не позволяя театрам увеличить, например, фонд заработной платы, «внебюджетка» уходит на покрытие постановочных расходов и оплату гонораров постановочной группе. Впрочем, в нашем случае дыхание можно перевести — в Чувашском театре кукол искусство и конъюнктура от безысходности сразились с ничейным счетом. Потому что моноспектакль «Наивный суслик» получился — вне зависимости от своей социальной ориентации, а «Белая кошка», как это часто бывает, слилась с тусклым фоном российской кукольной действительности. Ведь и сам театр кукол, искусство которого буквально не имеет границ, переживает сегодня не лучшие времена. Спектакли для галочки, случайные названия в репертуаре, диктат коммерческой пьесы, угасание жанра спектакля для взрослого зрителя, хронические переносы режиссерских решений из театра в театр, невыразительные куклы и сценография, острая нехватка профессиональных кукольников, тайные (а иногда и воплотившиеся) мечты большинства актеров о спектакле совсем без кукол, о роли без ширмы и гапита, о драме… Этот список, увы, можно легко продолжить. А главное — тотальное безденежье, отсутствие перспектив, невнимание к кукольному искусству со стороны многих местных руководителей, как следствие — падение авторитета профессии. Конечно, есть исключения, более того, в последние годы намечаются положительные тенденции, одной из которых как раз и стала активная вовлеченность театров кукол в процесс создания социальных проектов для детей с ограниченными возможностями. И удача закономерно повернулась лицом к тем коллективам, которые сумели найти паритет между социальной направленностью, благодушным общественным резонансом, снисходительной похвалой начальства и собственно искусством. Чебоксарцы оказались в их числе.

Спектакль «Наивный суслик» на дому в Новочебоксарске. Фото Н. Чечневой

Спектакль в республиканском детском онкологическом центре. Чебоксары. Фото Н. Чечневой

Реабилитационный кабинет «Терапия искусством» сосудистого отделения.
Республиканской клинической больницы. Чебоксары. Фото Н. Чечневой

Итак, первый шаг был сделан. Проект запущен. Сказка действительно пришла в дом к неизлечимо больным детям. Довольно сложно передать собственные впечатления от просмотра спектаклей-квартирников для детей с ДЦП. Внимание упорно не желает сконцентрироваться на действии, ускользают важные детали, теряется сюжетная нить. Потому что в тесном пространстве однокомнатной хрущевки маленький особенный зритель объективно становится частью спектакля, всегда лучшей его частью. Так уж получается, что в восприятии взрослых зрителей он включается в структуру действия и становится от нее неотторжим. И это не просто субъективная оценка. Я расспрашивал коллег, соседей и родственников детей — у всех схожие впечатления. Маститые кукольники сразу после показа подчас не могли ответить на элементарные вопросы о сценографии и костюмах, о последовательности эпизодов, о том, как актеры работают с куклами. По мере накопления опыта просмотра подобных спектаклей, конечно, учишься охватывать вниманием целое, но это целое всегда включает девочку с гиперсаливацией и парезом языка, чья радостная улыбка напоминает злобную гримасу, или вступающего в пубертатный период мальчика, телу и разуму которого суждено вечно существовать порознь. Реакции ребенка с ДЦП непосредственны и непредсказуемы, но всегда искренни. Поражает витальная мощь, кроющаяся в тщедушном и скованном недугом тельце, жизнерадостный взгляд на мир, пришедший с болезнью «вопрекизм», желание жить наперекор всему. Помогает ли им в этом искусство театра кукол? Да.

Представьте себе мальчика двенадцати лет, живущего в крошечном городе-спутнике Чебоксар Новочебоксарске на пятом этаже в однокомнатной хрущевке с мамой и бабушкой. Папа не ушел, как это часто бывает, просто умер, работая на износ в нескольких местах. Если сосед Юрка не пьян (он так-то хороший, пьет вот только) — снесет семидесятикилограммового беспомощного мальчишку вниз, будет ему «улица», будет мир вокруг, будет свежий воздух. Это ничего, что градообразующим предприятием является «Химпром» и смертность от рака в разы выше, чем в соседних Чебоксарах. Зато здесь люди и кошки. Кошек мальчик любит. А так — диван, балкон, диван, балкон, инвалидное кресло, 19 квадратных метров, старые обои, телевизор… И вот в октябре 2011 года в этот дом в рамках проводимого Чувашским театром кукол семинара-практикума «Терапия театральным искусством» приезжает театр кукол из города Набережные Челны со спектаклем «Теремок», а еще какие-то взрослые серьезные люди с печальными лицами. Почему так печальны взрослые, мальчику невдомек, да и трудно тратить время на эти мысли. И то, что обыденно для обычного мальчика, так празднично и чудесно для мальчика особенного. И мальчик от души смеется и даже участвует в действии — скрученными спастическим парезом пальцами шуршит целлофановым пакетом, имитируя хруст свежего наста, крутит трещотку, гонит злого медведя, а молодые актрисы смахивают слезы широкими рукавами фольклорно-русских платьев, это их первый подобный опыт, это премьера. Но этого делать нельзя, говорит после женщина-психолог, раз уж вы за это взялись, вы должны знать, с чем вам придется столкнуться, это еще цветочки. И правда, цветочки. Есть еще спектакли для умирающих от рака детей, которые свою обреченность осознают.

«Четырнадцать писем к Богу». Чувашский государственный театр кукол. Фото из архива театра

Спектакль Волгоградского областного театра кукол называется «Под зонтиком Оле Лукойе» и создан на средства нефтяной компании с похожим названием. Он состоит из двух частей — в первой герои посещают Луну, во второй — Солнце. Если на стационаре спектакль играется в два акта, то перед онкологическими больными в два приема с интервалом в неделю — особенным детям сложно, они быстро устают, их не хватает на два акта. Некоторые, как маленькая, с голой головкой и без бровей девочка Люда, которая очень хотела узнать, что будет дальше с Солнечным Зайчиком и его друзьями, до второй истории не доживают, уходят. Просто раньше нас узнают, как там Луна и Солнце, чем живут звезды. Актеры говорят — каждый второй приезд уходит кто-то из детей. Первое время было очень тяжело, потом свыклись, но ощущение, что играешь перед приговоренными роком детьми, не дает халтурить, как на обычных выездных спектаклях.

В Чувашском театре тоже есть спектакль для онкологических больных, поставленный крепким ремесленником Станиславом Железкиным, — «Оскар и Розовая дама» с Юрием Филипповым в главной роли. Спектакль играется на двух языках — русском и чувашском, а у актеров есть свои истории, свои любимые зрители, свои потери.

У меня тоже немало таких историй. Как одна маленькая парализованная девочка после прихода сказки на дом завела себе друга по переписке в одной из социальных сетей. Как другая девочка открыла в себе талант художницы и даже успешно продает свои картины, чем серьезно пополняет семейный бюджет. Как у мальчика с тяжелой формой ДЦП сдвинулись дела с учебой. Как еще один мальчик при помощи простой перчаточной куклы развил мелкую моторику правой руки и теперь может держать ложку и кушать сам — этот навык особенно пригодится, когда он останется один и, как сотни других особенных людей, окажется в специализированном приюте. Вообще это правило домашнего спектакля — оставлять особенным зрителям простейшие куклы. Не все, но некоторые дети играют, оживляют их.

Так постепенно, сезон за сезоном, Чувашский театр кукол практически полностью обратился к социально значимым проектам, активно вовлекая в свою деятельность дружественные театры: Волгоградский, Ульяновский, Набережночелнинский, Удмуртский, Башкирский. Они, в свою очередь, придумывали и развивали собственные проектные инициативы в области социального театра. Чего стоят, например, спектакль для незрячих «Ежик и туман» в Набережночелнинском театре, поставленный номинантом «Золотой маски» Каролиной Жерните, или новогодняя программа «Почта Деда Мороза» в Ульяновском, уже упоминавшийся спектакль Волгоградского театра и другие подобного рода работы. Не все они обращены к особенным детям, некоторые адресуются детям из малоимущих семей, как «Почта Деда Мороза». В предновогодние месяцы дети оставляют в специальном почтовом ящике письма о том, какие подарки они мечтают получить на Новый год. Многие родители приобретают их сами, для подарков детям из неблагополучных семей разыскиваются спонсоры. Инициатор данной акции заместитель директора Ульяновского театра Олеся Кренская справедливо рассудила, что к концу финансового года в организациях остаются средства, отчего бы не потратить их на благотворительность.

«Носорог и жирафа». Чувашский государственный театр кукол. Фото из архива театра

В самих Чебоксарах дело также не стоит на месте. Здесь первыми в Поволжье стали создавать постановки, рассчитанные на совместный просмотр обычными и особенными детьми, как «Носорог и жирафа», обратились к взрослому особенному зрителю — инсультникам в рамках реабилитационной арт-терапии показывают «Беду от нежного сердца» В. Соллогуба. Стоит ли объяснять, в чем разница между обычным кукольным спектаклем, который одновременно, но не вместе смотрят дети без пороков развития и особенные дети, и спектаклем, который специально создан для установления коммуникаций между ними, театральный текст которого тщательно выверен с помощью профессиональных психологов? Однажды я стал свидетелем сцены: молодая мама выговаривала своему отпрыску, показывая пальцем на мальчика с синдромом Дауна, — мол, не будешь меня слушаться, таким же станешь. К сожалению, это и есть истинное лицо проблемы: мы не умеем общаться с не-такими-как-мы, то их побаиваемся, то слегка брезгуем их обществом, то стесняемся за своих благополучных детей, то начинаем елейно улыбаться, то проявляем показное дружелюбие. Умению дружить с особенными нужно учить с детства. Здесь таится могучий социальный смысл — ребенок, общаясь со своим особенным сверстником, на всю жизнь приобретает иммунитет к ксенофобии, к шовинизму.

Елизавета Абрамова задумала и в 2013 году провела сначала фестиваль, а на следующий год — Международный особенный фестиваль-форум для особенного зрителя «Одинаковыми быть нам необязательно», на котором Чувашский театр демонстрировал под-ходы и методы социального театра, вполне позво-ляющие говорить о так называемом «европейском уровне». Например, сочетание терапии театраль-ным искусством и… иппотерапии. Казалось бы, где куклы, а где лошади, только вот на практике это работает. Впрочем, где мы, а где европейцы, наглядно демонстрировал спектакль французской компании «XZART» «Мой братик не такой, как все» о зайчонке с синдромом Дауна. Помимо выполнения очевидных социальных задач, спектакль завораживал мастерским вождением открыто управляемой планшетки. А ведь этот доминирующий на российских подмостках тип куклы в силу слишком частой небрежности, неряшливости актерской игры с легкой руки Виктора Шраймана принято называть «пылесосом». Выходит, дело-то не в типе куклы… В репертуаре той же компании есть еще один социальный спектакль — «У бобренка два домика», про развод родителей. Представляю, какие истерики начнутся в различного рода министериях, заявись некий российский театр с этой темой. Но говорить надо и об этом. Словом, учиться предстоит еще многому. И не только у зарубежных коллег. После того, как в очередной раз опустится некий занавес, боюсь, за опытом социального театра придется ездить уже не в Германию или Англию. Куда? Да в те же Чебоксары, Ульяновск, Набережные Челны.

Семинар-практикум «Иппотерапия» на конеферме совхоза «Кадыковский». Фото Н. Чечневой

Семинар-практикум «Солнечные дети: театр даунят». Чебоксары. Фото Н. Чечневой

«Крошка Енот». Волгоградский областной театр кукол. Фото Н. Чечневой

Конечно, все не так просто и большинству особенных детей театр помочь не в силах. Скрасить день, сделать его ярче, уделить внимание и ненадолго вырвать из тусклой повседневности — да. Хотя и этого немало. Возможности же арт-терапии в запущенных случаях сильно ограничены. Однако здесь есть один очень важный момент. Важный прежде всего для самого театра. Постоянный контакт с особенными детьми влияет на личность актера, режиссера, директора. В условиях никакой культурной политики и дегуманизации общества детским театрам насущно необходим, как бы приторно это ни звучало, заряд добра и ответственности, обретение субстанциональных творческих начал, осознание собственной миссии.

Август 2014 г.