Когда-то давно, когда деревья были большими, — были большими мечты. Хотелось мира во всем мире и чтоб врачи нашли средства от всех болезней. Неколебимой была уверенность в завтрашнем солнечном дне и безграничной — готовность принести себя в жертву на благо человечества, если оно, человечество, этого попросит. Бодрыми песнями хрипело по утрам старое радио, жизнерадостно шипел под раскаленным утюгом красный пионерский галстук. Было — хорошо! Хорошо — шагать вместе со всеми строем, знать, что живешь в лучшей на свете стране. Хорошо — плакать сладкими счастливыми слезами оттого, что ты не родился негритенком в капиталистических Штатах. Хорошо — верить каждому слову учительницы, тоже бодрой и правильной. Особенно приятно было точно знать — что такое хорошо и что такое плохо. Жизнь бурлила.
Потом, немного позже, было хорошо демонстративно не подавать заявление в умирающий комсомол, не менее демонстративно читать «нехорошие» книги и вынимать из ранца мятый израненный галстук под возмущенным взглядом растерявшей былую бодрость учительницы. Было хорошо обнаруживать в голове первые собственные — неуклюжие и кривые, но собственные! — мысли, учиться выражать их в корявых и кровавых стихах. Было больно очнуться вдруг среди стада. И как же было хорошо преодолевать эту стадность, искать и находить в толпе такие же возмущенные колючие глаза, слышать те же колючие нервные слова, строить планы, дерзкие и фантастические по своему размаху. Ловили лозунги из воздуха, отоваривали талоны, создавали кооперативы, учили языки. Пили, конечно. Очень вдохновенно и, я бы сказала, идейно. Страну колотило, и все колотилось внутри. Бурлила жизнь.
Деревья спилили. На месте сквера вырос торговый центр. Ослепла и умерла в одиночестве учительница. Одноклассников и собутыльников найти проще некуда (мобильный, домашний, скайп, e-mail), и именно поэтому как-то не хочется. Требуется немало времени, чтобы объяснить сегодняшнему гимназисту, что такое пионерский галстук. Мечты потеряли былой размах. Кажется, прошла целая тысяча лет…
Стоп. Мне только тридцать три. Мои ровесники упитанны и, в большинстве своем, благополучны. У них есть квартиры и машины, они вдоволь поездили по миру, водят своих детей в частные детские сады и элитные школы. Есть и другие — как правило, люди творческих профессий — они работают на нескольких работах, снимают комнаты, не имеют машины, и личная жизнь их весьма нестабильна. Ни те, ни другие — не революционеры. И те, и другие любят комфорт, в том числе душевный. Они не согласятся умереть за человечество и вряд ли пойдут на баррикады. Я и сама не пойду — у меня двое детей и такая маленькая зарплата…
Это неразумно и бесполезно. Не тот героизм нынче в моде. Писать без ошибок — вот настоящий подвиг! Санькя умер, и смены ему пока не видно. Со всех сторон тихо и уверенно наползает на страну нехорошее. Сочится ядом с экранов телевизоров, залепляет безвкусной жвачкой с киноэкранов, пестрит пошлыми газетными лозунгами, яркими упаковками ядовитой псевдоеды. Никто не знает, что хорошо, что плохо, но плохо, однозначно, круче. Прицел сбит. Стадо растерялось. Опытные табунщики умело и незаметно сгоняют его назад.
Моя девятилетняя крестная дочь показывает запись выступления в БКЗ «Октябрьский». Она там танцует. Я узнаю жизнерадостные концерты своего пионерского детства, с обязательными танцами народов союзных республик. На огромном заднике сменяют друг друга умильные русские пейзажи. В финале на сцене полсотни детей скачут с наклеенными улыбками и поют под фонограмму: «Давай, Россия, давай, давай! Давай красиво, давай, давай! Гоу, гоу! Россия, гоу, гоу!» Скоро нам всем снова будет хорошо! Снова не надо будет думать самим, нам скажут — что и как думать! И какие спектакли ставить, и кому художественно театрами руководить…
Вот на какие, в общем-то, банальные мысли навел меня тезис редакции второго молодежного номера «Петербургского театрального журнала» «Нам не по …». Но кто знает, может быть, у них получится?
Сентябрь 2009 г.
МНЕ СИЛЬНО «НЕ ВСЕ РАВНО», КУДА ДЕВАЕТСЯ МОЛОДОСТЬ В ТЕАТРЕ. ЧТО С НЕЙ ПРОИСХОДИТ? ХОЧЕТСЯ СПРОСИТЬ У СВОИХ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫХ, ПРЕЖДЕ ИСКРЯЩИХСЯ, ТЕМПЕРАМЕНТНЫХ ОДНОКУРСНИКОВ И ДРУЗЕЙ — КУДА ДЕВАЛОСЬ ВСЕ ЭТО МОЛОДОЕ БУЙСТВО И КИПЕНИЕ? УМЕРЛО ИЛИ ЗАТИХЛО НА ВРЕМЯ? ВЕДЬ ЕСЛИ СЕЙЧАС, В 27—30 ЛЕТ, ЭТОМУ ТАЛАНТУ, ТЕМПЕРАМЕНТУ, ИДЕЯМ НЕТ ВЫХОДА, ТО ЧЕРЕЗ 2–3 ГОДА БУДЕТ УЖЕ ПОЗДНО. ТВОРЧЕСКУЮ ПЕТЕРБУРГСКУЮ ЖИЗНЬ НЕ ЗРЯ РУГАЮТ ЗА ИНДИФФЕРЕНТНОСТЬ И ИНФАНТИЛИЗМ, С ТРУДОМ ЗДЕСЬ ВСЕ ДВИГАЕТСЯ. ВИДИМО, ВЕСЬ БУНТОВЩИЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ ЭТОГО ГОРОДА БЫЛ РЕАЛИЗОВАН В 1917 ГОДУ. ПРИ ОГРОМНОМ ЖЕЛАНИИ ОРГАНИЗОВАТЬ СВОБОДНУЮ ПЛОЩАДКУ, НИКТО НЕ ПОБЕЖИТ КАКОЙ-НИБУДЬ СКВОТ ОТВОЕВЫВАТЬ. И, УВЫ, Я В ТОМ ЧИСЛЕ. ПОТОМУ ЧТО МНЕ НЕМНОЖЕЧКО ЛЕНЬ, ПОТОМУ ЧТО ВСЕ РАВНО НИЧЕГО НЕ ПОЛУЧИТСЯ И ТАК ДАЛЕЕ. И ВОТ ЭТО ЗЕЛЕНОЕ БОЛОТО МНЕ СИЛЬНО «НЕ ВСЕ РАВНО».
ПОКОЛЕНИЕ НЫНЕШНИХ 30-ЛЕТНИХ РАЗДЕЛИЛОСЬ НА ТЕХ, КТО БОРЕТСЯ ЗА ЛИЧНОЕ БЛАГОПОЛУЧИЕ, И НА ТЕХ, КТО НОСТАЛЬГИРУЕТ О ТОМ, КАК БЫЛО ХОРОШО, КОГДА МЫ БЫЛИ ПИОНЕРАМИ. Я НЕ ВЕРЮ, ЧТО МОЛОДЫЕ ЛЮДИ МОГУТ ОБЪЕДИНИТЬСЯ ВОКРУГ ИДЕИ, ОСОЗНАННО И ДОБРОВОЛЬНО, ПО СОБСТВЕННОМУ УБЕЖДЕНИЮ. А НЕ ПО САНКЦИИ ПАРТИИ «ЕДИНАЯ РОССИЯ» И НЕ ПО ЗАКАЗУ СОЗДАТЕЛЕЙ ФИЛЬМА «СТИЛЯГИ», ГДЕ ВСЕ ВМЕСТЕ РАДОСТНО КУДА-ТО ИДУТ. ЖИТЬ В БЕССОЗНАНКЕ ЛЕГЧЕ, ЛЕГЧЕ РЕФЛЕКСИРОВАТЬ И ЖАЛОВАТЬСЯ, ЧТО ТЕБЯ НИКУДА НЕ ПУСКАЮТ, ЧЕМ ЧТО-ТО ДЕЛАТЬ. КОГДА МЫ ДЕЛАЛИ ПРЕДЫДУЩИЙ МОЛОДЕЖНЫЙ НОМЕР «ПТЖ», ТО СНАЧАЛА ВСЕ ОБРАДОВАЛИСЬ И КАК-ТО ДРУЖНО ЗА НЕГО ВЗЯЛИСЬ, А ПОТОМ ВЫЯСНИЛОСЬ, ЧТО СКАЗАТЬ-ТО НАМ НЕЧЕГО. НЕ ТО ЧТОБЫ СОВСЕМ НЕЧЕГО, ВЕДЬ ЧУВСТВУЕШЬ ВНУТРИ КАКОЕ-ТО НЕДОВОЛЬСТВО, ТОСКУ, НО ИДЕИ И СПОСОБНОСТИ ЕЕ РЕАЛИЗОВАТЬ НЕТ. МЫ НЕ ИДЕЙНЫЕ БОРЦЫ, ЭТО ТОЧНО, НЕ РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ. И РАСТИМ МЫ НЕ РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ. ПОСЛЕ НАС ИДУТ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЕ ЛЮДИ. НО ЕСЛИ МЫ ПАССИВНЫЕ НЕРЕВОЛЮЦИОНЕРЫ, ТО ПОСЛЕ НАС ИДУТ ПРАКТИЧНЫЕ ДЕЛЬЦЫ.
Комментарии (0)