ЗАПИСКИ ПРОДЮСЕРА

2009-й год. 26 июля. LIQUID театр возвращается с фестиваля лэнд-арта «Архстояние». Тема фестиваля, сосредоточенного на освоении территорий и возведении ландшафтных объектов, объектов на земле, — ВНЕ ЗЕМЛИ. К земле все привязаны, но стремятся ввысь.

Большой автобус забирает и везет в Москву оставшихся в деревне Никола-Ленивец Калужской области участников, устроителей и гостей фестиваля. «When I get older loosing my hair… — водитель включает «Битлз». — Когда я состарюсь и останусь без волос…».

Большую часть салона автобуса занимает LIQUID театр со своим реквизитом. Это первый и единственный пока театр, участвовавший в фестивале.

Мы с актером театра Андреем Смирновым подсчитываем затраты на выступление, разбираем чеки:

• глина косметическая, 20 пачек — 1000 рублей,

• ткань хлопковая красная, 30 метров — 9000 рублей,

• скотч прозрачный, 10 штук — 250 рублей,

• батарейки пальчиковые, 20 штук — 600 рублей…

Чеков еще целый ворох.

— По этим чекам потомки будут писать в ГИТИСе работу по реконструкции, — улыбаюсь я.

— Что это? — не понимает Андрей.

— Семинар А. В. Бартошевича и В. Г. Силюнаса. На третьем курсе студенты-театроведы по сохранившимся свидетельствам, фрагментам документов, музейным коллекциям, деталям, которые можно вычитать из реплик персонажей и ремарок пьес, делают исследование — воссоздание старинного спектакля.

И правда, интересно, как лет через сто преемники Алексея Вадимовича и Витаса Георгиевича будут выстраивать этот семинар, сохранят ли все свидетельства интернет, флешки, жесткие диски, уцелеют ли в библиотеках книги? Какие загадки останутся для будущего исследователя? На каждый ли отыгранный в начале третьего тысячелетия спектакль будет составлено подробное досье — от видео и фотосъемки до расходных материалов и полного каталога отзывов в прессе?..

Лет через сто нам будет по сто двадцать, сто тридцать, сто сорок, а пока даже самому старшему из LIQUID театра нет и шестидесяти четырех, мы работаем, как работаем.

Люди устроены по-разному. И мотивация для работы у каждого своя. Один работает, чтобы кормить семью, другой — чтобы ублажать себя: одевать, развлекать, кормить вкусно и красиво, третьему денег вообще нужно совсем немного, и он ходит на службу, чтобы не скучно было или чтобы помочь нуждающимся, а кто-то еще и потому, что не может не работать, не заниматься тем делом, которое он делает.

В пресс-релизах мы пишем, что «LIQUID — едва ли не единственный театр в стране, который работает в жанре site-specific», что «спектакли театра чаще всего спровоцированы пространством, именно территория, на которой создается и представляется зрителям спектакль, является основополагающей составляющей». А если читатели знают другие театры, действующие по такому же принципу, пусть напишут нам, мы будем рады познакомиться с единомышленниками.

Единомыслие — это фундамент LIQUID театра. С разным образованием, опытом, не похожие друг на друга (хотя многие давние хорошие друзья), мы создаем штучный hand-made продукт, и каждый — автор, а не исполнитель. Автором роли, музыки, рекламных текстов в интернете, а заодно и ответственным за техническое обеспечение спектакля часто может быть один человек. Так же работают его партнеры. Театр живет как семья, действует по студийному принципу — один за всех и все за одного, но постепенно двигается к профессионализации, к необходимости четкого разделения обязанностей. С каждым новым спектаклем людей в театре становится больше. И они остаются, потому что им хорошо с нами, а нам с ними, и дело — на всех одно. Актер приходит сюда, чтобы ставить свет, музыкант — чтобы вести звук, юрист — чтобы подбирать оптимальные технологии для реквизита и декораций.

Декорацией спектакля, помимо неба, гречишных полей, стогов и лесов (если это Калужская область), помимо площадей, троллейбусов и памятников (если это уличное шествие в городе Челябинске), помимо стен, лестниц, окон, балконов и сохранившейся машинерии в цехах фабрик, типографий, элеваторов (если это индустриальный спектакль LIQUIDация или SUBITO FORTE), становится то, что оказывается в свободном доступе.

В 2006 году директор московского PRОЕКТа_FАБRИКА Ася Филиппова доверила LIQUID театру сыграть свой первый спектакль LIQUIDация в Москве в очистных сооружениях (это действительное название одного из цехов древней фабрики технических бумаг на Бауманской), но, зайдя в помещение за несколько дней до премьеры, она его просто не узнала. «Где вы все это взяли?» — спросила она про декорации из черного проржавевшего железа. «Здесь, на фабрике нашли», — ответили актеры, которые в течение месяца после других работ приходили выносить оставшийся еще с зимы (а дело было в апреле) лед, расчищать грязь, собирать из найденного там же, на фабрике, естественное оформление, превращая то, что их окружает, в артефакт.

И была первая в Москве LIQUIDация, и пригласили друзей, и в первый день было 50 человек, и было хорошо. А на другой день вернулись те, кто был в первый день, и каждый привел с собой еще по другу. И не всем было все видно, потому что в спектакле актеры со зрителями находятся в одном плоском пространстве, а людей было слишком много, и было страшно, потому что в финале по полу стелется огонь, а зрители любопытные — и в распахнутые на улицу двери уходить не торопились. И стало ясно, что, если у друзей горят глаза и если они говорят, что нужно продолжать, останавливаться нельзя.

Минуло три года, и театр получил «Золотую маску» в номинации «Эксперимент» за спектакль LIQUIDация и премию «Акция» по поддержке театральных инициатив. LIQUID участвовал с разными работами (их к настоящему моменту — самостоятельных две с половиной (одна — в стадии in progress) в закрытом помещении и четыре под открытым небом) в фестивалях «Goffman», «ЦЕХ», «Личное дело», «NET», «Территория»; в больших ко-продукциях «Мистерион» и «Демон», инициированных Кириллом Серебренниковым при участии Теодора Курентзиса, Аллы Демидовой, Евгения Миронова, Ансамбля ударных инструментов Марка Пекарского и других участников, профессиональное общение с ними — опыт, который ни на что не променяешь. Как и работу каждый раз в новом пространстве — в челябинском элеваторе, в Концертном зале Чайковского, в московском Арсенале, в Центре современной культуры «Гараж», в Центральном доме художника.

«LIQUID театр уходит на фабрики играть мистерии», — сказал на репетиции «Мистериона» Кирилл Серебренников. LIQUID театр создает спектакли, где на одной площадке работают драматические, цирковые актеры, танцоры, музыканты, актеры без профессионального образования. В таком театре зритель не сразу понимает, как себя вести, — ему же приходится ходить за актерами по городу или по неровному полу фабричного цеха, смотреть спектакль почти целый час на ногах, ехать в деревню Никола-Ленивец за 200 километров от Москвы. И многих, особенно случайных зрителей спектакли LIQUID театра сбивают с привычного ритма. Дают повод думать, что все в жизни может устроиться не так, как мы привыкли, планировали и хотели. И иногда это «не так» дает возможность дышать и двигаться дальше. В стране, где люди по большей части усталы, хмуры и озлобленны, нельзя терять такие простые и малобюджетные способы получения радости.

Что же до перформанса, устроенного LIQUID театром на «Архстоянии», он состоял из трех частей. Вдоль дороги, по которой приезжали на фестиваль гости и участники, застывали — с косами, ведрами, младенцами, скутанными из одеял, — супрематические крестьяне, навеянные картинами Казимира Малевича, со стертыми лицами (а в реальности за плоскими белыми масками без прорезей для глаз, носа и губ), в красных трапециевидных юбках, синих широких штанах и желтых прямоугольных рубахах. Во второй части крестьяне, сняв маски, принимали человеческий облик и уходили к объектам фестиваля. К «Воздушному порту» мультимедийной галереи «Electroboutique» — огромному цифровому табло посреди леса, сообщающему о прибытии и отправлении самолетов, к «Гиперболоидной градирне» Николая Полисского — башне, сплетенной в поле из лозы и веток, к «Механическому лесу» Оскара Мадеры, связавшему деревья с гидравлическим поршнем. У каждого из объектов супрематические крестьяне LIQUID театра продолжали свою обычную жизнь — кто-то ссорился, кто-то торопился на свой рейс, кто-то оберегал сон ребенка.

С наступлением темноты утренние ритуалы сменялись ночными. И было долгое шествие крестьян, несущих шесты с брякающими друг о друга прозрачными банками с зажженными свечами, по просекам, вырубленным французскими ландшафтными архитекторами. И финальная часть — перформанс в чистом поле, когда шесты с банками вешали на специальные рогатины, на телеге устраивали пир, а на скирдах сена — бои. И из колонок звучала музыка, написанная специально и сыгранная здесь же Андреем Филипповым (он же S. Ex = Silent Experiment). И было, казалось, не сочиненное, а вот здесь и сейчас единожды совершенное действие с горящими вилами, косами и ведрами, и был финальный танец — крестьянина и крестьянки, мужчины и женщины, человечный, безыскусный. Танец-боль, танец-любовь, танец-разговор, такой, какой часто случается между обычными людьми в обычных семьях, в которых чего только не бывает.

И много-много лет спустя догадливый исследователь сможет предположить, что указанные в чеках батарейки были куплены для налобных фонариков, которыми актеры освещали свою дорогу в поле. Что скотчем были примотаны к ногам актера дубины-ходули. Что глиной актеры и отчасти их костюмы были загримированы в дневной части перформанса. И если сработает интернет-архив театра, то исследователь сможет узнать выбранный к этой работе эпиграф: «Супрематизм — отвлеченность. Он есть небывалое и колоссальное в мысли, но вышедшее из эпохи. В нем нет земли и хочется человеческого» (Николай Суетин). И возможно, он поймет, что выбросить безликую маску, открыть свое лицо, когда не каждый рискует говорить то, что он думает, — это поступок. Хотелось бы, чтобы лет через сто, а лучше через тридцать люди сняли с себя маски, нашли и не прятали свои лица. А наши дети или внуки, как совсем всерьез говорит актер и режиссер LIQUID театра Алексей Жеребцов, «гордились тем, что у их родителей было настоящее дело, которым они занимались». Будут ли? Не знаю. Поживем — увидим.

Август 2009 г.