ОЛИМПИЙСКИЕ ИГРЫ НА ТЕАТРАЛЬНОМ ПОЛЕ

Фестивали — дело благое. Это однозначно, как го­ворит один широко известный политик. Но фестива­ли, естественно, бывают разные, хотя в музыкальном театре их вообще не так много, как в театре драмати­ческом или кукольном. И внутри музыкального они подразделяются на собственные виды — опера, балет, современный танец, оперетта и мюзикл…

Если говорить коротко, то одни фестивали походят на смотры, другие связаны с конкурсной системой и, соответственно, со всякого рода премиями. И вот тут уже начинаются проблемы, как это происходит тогда, когда есть что делить.

Впрочем, в оперной сфере, например, преобладают «смотровые» формы.

Крупнейший такой фестиваль — «ЗВЕЗДЫ БЕЛЫХ НОЧЕЙ», который насчитывает уже более десяти лет, проводится персонально Мариинским театром и собирает лучшие исполнительские силы собствен­ной труппы и зарубежных звезд. Это и по концепции и по реализации фестиваль-праздник, когда раз в год питерская публика и «гости нашего города» получа­ют возможность увидеть все премьеры сезона да еще в лучших составах, побывать на вокальных вечерах солистов, послушать многочисленные концерты сим­фонические и камерные и т. д. и т. п. Начинался фестиваль как двухнедельный, теперь он длится от месяца до трех, можно сказать, совпадает с периодом белых ночей, и о необходимости его давно никто не спорит, только ждут с нетерпением, а уж по­том получают повод «обменяться» — что получилось, что нет, что было лучшим, а что «не соответствовало уровню». Мариинский театр устраивает своеобразный самоотчет — длительный и с приглашением допол­нительных сил. Плюс к этому занимается просвети­тельской деятельностью по городам и весям области (Выборг, Иван-город, Тихвин). Что тут возразить? Есть в этом широком жесте некое оправдание тому, что в течение самого сезона как раз лучшие-то силы «распылены» по гастролям или зарубежным конт­рактам. Да и самого маэстро Валерия Гергиева мож­но услышать чаще всего на премьерах и совсем редко в текущем репертуаре. С другой стороны, отсутствие старших и знаменитых стимулирует деятельность мо­лодых и начинающих, потому как тяжесть сезона чем дальше, тем больше выносят на своих плечах акаде­мисты. Таким образом, происходит смена поколений в труппе, и рождаются новые звезды.

К фестивалям-смотрам можно отнести и КАЗАН­СКИЙ имени Ф. ШАЛЯПИНА, которому уже больше двадцати лет. Его давно любят и всегда ждут. Здесь ставка сделана на вокалистов, выступающих в самом ходовом репертуаре. Это «Кармен», «Травиата», «Борис Годунов» и «Аида», где сменяют друг друга исполните­ли из самых разных театров — отечественных и зарубежных. Они легко вписываются в спектакли, тради­ционный вид которых на то и рассчитан. В последние годы устоявшаяся форма фестиваля чуть изменилась в сторону большей театральности. Теперь показывают себя не только исполнители, но и спектакли (вернее, один премьерный и желательно экспериментальный).

«Именные» фестивали-смотры продолжают опять же ШАЛЯПИНСКИЙ ФЕСТИВАЛЬ В УФЕ, ИМЕНИ МАКСИМА МИХАЙЛОВА В ЧЕБОКСАРАХ, Пуш­кинский — «БОЛДИНСКАЯ ОСЕНЬ» в Нижнем Новгороде. Есть еще «СЫКТЫВКАРСКАЯ ВЕСНА» («Сыктывкар-тулыз»), «СИЯНИЕ СЕВЕРА» числится за Якутском… Все они проводятся театрами оперы и балета, дабы привлечь внимание к своему искусству. Недавно вклинился в «оперный ряд» Театр музы­кальной комедии из Новосибирска. Здесь состоялся театральный фестиваль новых музыкальных проек­тов России «ДРУГИЕ БЕРЕГА». Первый за многие годы фестиваль, собравший спектакли «легкого жанра». Это стоит осознать и оценить по достоинству — как факт сам по себе чрезвычайно важный. И ведь состоялся фестиваль вопреки всему. И тому, что с финансированием помог только губернатор области. И тому, что каза­лось: никто не приедет — даль такая — Новосибирск. А ведь приехали — из Петербурга театр «Рок-опера», из Москвы — «Школа современной пьесы». Приехали, по российским меркам, соседи — Музыкальный те­атр Кузбасса, Алтайский театр музыкальной комедии, Красноярский театр музыкальной комедии.

И еще казалось, что оперетта и мюзикл в нашем отечестве пребывают в таком глубоком кризисе, что и показать нечего, и говорить на «круглых столах» не о чем. Но и здесь ошибочка вышла. Кризис кризисом, и выдающихся спектаклей фестиваль не предъявил за отсутствием таковых. Но показал спектакли инте­ресные, разные по жанрам, по направлениям поисков. Продемонстрировал, что поиски эти ведутся и дают пищу для размышлений, что пути выхода из кризиса существуют, что пестра, а вовсе не уныло-однообраз­на картина современной «опереточно-мюзикльной» жизни. И вообще фестиваль заставил понять, что если сидеть, стенать «кризис, кризис» и ничего не делать, то ничего и не будет. А если делать — общаться, зна­комиться с новыми сочинениями, смотреть спектак­ли своих коллег, расширять круг участников общего дела — от композиторов и либреттистов до режиссе­ров, — то войдет, наконец, в наше сознание мысль, что «легкий жанр» не столь легок и не так плох, как иногда кажется. И что пора ему с периферии общественного сознания перебраться на более достойные рубежи.

Если опять вернуться к опере, то интересную и по­своему универсальную форму предлагает СОБИ­НОВСКИЙ ФЕСТИВАЛЬ в Саратове, который под­бирается к своему двадцатилетию. Здесь смешанная форма — и смотр и конкурс. С одной стороны, театр подготавливает премьеры — оперную, балетную и сим­фоническую, показывает лучшее из наработанного за предыдущие годы, приглашает новых исполнителей (из других театров) в уже идущие спектакли, делает экскурс в не свойственные ему жанры — эстраду, рок-музыку (это может быть концерт Петра Мамонова, «Аукцыона» или Елены Камбуровой), устраивает гастроли какого­нибудь коллектива (например, Экспериментальный музыкальный театр из Екатеринбурга привозил «Пово­рот винта» Бриттена, приезжала труппа Т. Багановой со спектаклями «Кленовый сад» и «Свадебка»).

С другой стороны, на этом фестивале проводится конкурс вокалистов. Даже конкурс конкурсов, ибо в нем принимают участие только дипломанты и лауреаты. Это изюминка фестиваля — он и завершается гала-концер­том победителей. Вот такая смешанная форма, которая позволяет завлечь в оперный зал самую разнообразную публику. И еще — совместить удовольствие (или неудо­вольствие, если спектакль или концерт не удался) с пе­реживаниями по части конкурса, потому как решения жюри просто по определению не бывают стопроцентно справедливыми, способными удовлетворить или при­мирить самые разные вкусы и представления. Вот тут самое время перейти ко второй категории фестивалей, которые, собственно, и есть соревнова­ние, а значит, отягощены чудным словом «премия» (неважно — денежная она или «статуэточная»). Такие фестивали ныне существуют почти в каждом крупном культурном центре и объединяют под своим крылом театры самых разных видов и жанров. Что-то вроде на­шего петербургского «Золотого софита» есть и в Пер­ми, и в Екатеринбурге, в Омске, Воронеже, Краснояр­ске, Новосибирске и других городах и регионах. Здесь накаляются страсти сначала местного масштаба, а по­том все это концентрируется на главном российском фестивале — «ЗОЛОТАЯ МАСКА».

«Маска», которая начиналась как праздник, как сти­мул для общения в тяжелые годы всеобщего развала и разъединения, превратилась в мероприятие столь престижное и значимое для всех и для каждого, что безоблачное слово «праздник» превратилось в жесткое «борьба». Накал этой борьбы с каждым годом усилива­ется, и невольно приходит на ум сравнение со спортом, когда поражение или победа приобретают масштабы национального бедствия или ликования. Вспомните недавний чемпионат Европы по футболу… Сначала надо пройти отборочные соревнования и на чемпио­нат, т. е. на «Маску», попасть. Это само по себе волную­ще — год команда, гм, труппа готовилась, показывала неплохую игру, а приехали эксперты — и бац, что-то не заладилось, решили, что другие команды, ой, труппы выглядят крепче. У них-то, судей, тьфу, экспертов, кон­текст более широкий и больше возможностей сравни­вать. Кто в финал не попал, начинает рассуждать: тут судьи гол не засчитали, там штрафной не назначили и вообще отнеслись предвзято. Ситуация на самом деле начинает напоминать судейство уже в другом виде спорта — в фигурном катании: один ставит 9,1, а другой 9,8. Ну нет у них, как и у нас, единых, раз и навсегда уза­коненных критериев (еще в спорте с этим проще, а уж в искусстве — сколько людей, столько мнений, и не по­тому, что все вокруг злостные интриганы, просто люди действительно могут воспринимать художественную материю по-разному — время единомыслия давно за­кончилось). Те, кто в финал не попал, особенно из ко­манд-театров известных, не находят ничего лучше, как списать все на судей («а судьи кто?» — наиболее распро­страненное восклицание с разной степенью сарказма). И далее — судьи плохие, непрофессиональные, под­купленные (список определений можно продолжить в зависимости от уровня обыденности сознания — тут уместно вспомнить еще одну распространенную реплику, которая произносится со знанием дела, хитро и зло: «с ними все ясно, все заранее распределено»). Начинаются публичный визг и порка под умным и как бы праведным названием остракизм, в ход идут имена знаменитые и не очень, которых недооценили — как смели?! Именами прикрываются, как щитом, наивно, а может, нагло полагая, что они являются гарантией качества продукции. Не факт. И чемпионы, как извес­тно, могут проигрывать. И все могут ошибаться вместе и порознь — творцы и эксперты. Только не все умеют вести себя достойно и отличать «поражения от побед».

Дальше те же «танцы» продолжаются, но еще с большим драматизмом, а иногда чистым хамством, на самом фестивале по поводу решений жюри — и по вышеизложенной схеме. Возможностью, приехав в Москву, показать свои умения, на других посмотреть, пообщаться, порадоваться чужим успехам пользуются немногие. В основном новички. Или те, кто способен оказаться над схваткой. Или те, кому важно участие, а не результат. Или те, кто занимается искусством, а не «гонкой вооружений» на поле искусства.

Конечно, похвально и естественно стремление к справедливости — на этом держится человечест­во. И хочется, чтобы оценили по достоинству. Толь­ко как оценить, если люди достоинство теряют? И не понимают этого. Не понимают главного — эти потери отражаются на самом искусстве. Погоня за масками, превращенная в самоцель, рикошетом бьет по самим творцам, потому что порождает злобу и комплексы. Начинают путаться средства и цели, изменяется сис­тема ценностей. И тогда вспоминается эпиграф к «Ре­визору»: «На зеркало неча пенять, коли рожа крива».

Под финал вернемся к аналогиям со спортом. На­пример, Олимпиады проводятся уже не первое столе­тие. И на них тоже разыгрываются свои драмы, да еще какие… Но никто не предлагает их отменить только потому, что кто-то проиграл, а кто-то выбыл или не смог участвовать по тем или иным причинам. Получа­ется, что мир спорта более цивилизован, нежели мир искусства, который как бы и есть высшая форма ци­вилизации?! В античности на Олимпе жили Боги. Они отвечали каждый за свою сферу бытия. Они обладали разными характерами, эти Боги, почти как люди, но чего у них не отнять, так это мудрости…

Июль 2004 г.