Первую фразу я произношу в мегафон: «Сезон 2003/2004 года был сезоном 10-летия „Золотой маски“! Ура, товарищи!»

В связи с этим надо бы было сделать номер о фести­вальной индустрии… Потому что последнее десяти­летие явно войдет в театральную историю как период «фестивализации всей страны». Фестивалей — масса, есть — жизнь, а есть гримасы…

Когда-то матерый фестивальщик О. Лоевский ска­зал: «Фестивали бывают двух типов. Первый — когда театр хочет себя показать. Второй — когда хочет от себя глаза отвести». В самом общем смысле он прав, но можно типологизировать фестивальные цели и задачи более разнообразно и дробно.

1. Цель альтруистическая. Двинуть вперед театраль­ное дело путем настоящего творческого общения. Так начиналась «Золотая маска», так живет «Реальный те­атр» в Екатеринбурге. Но сегодня для меня это — аль­тернативные концепции фестивального движения.

Комментировать жизнь «ЗОЛОТОЙ МАСКИ» сегодня так же бессмысленно, как обсуждать наличие в природе дождя или мокрого снега. Она есть. Они есть. Такая на дворе погода. Из фестиваля «Маска» постепенно стала премией, похожей на Государственную (а с тех пор, как в попечительский совет вошел М. Е. Швыдкой, произошла окончательная «смычка города с деревней»). «Маской» отчитываются перед начальством, полагаю, что ее будут носить на специальной подушечке во время похорон…

Существование «главной национальной театральной премии страны», с одной стороны, несомненный стимул для театров. Куда ни приедешь — театры спрашивают о «Маске», ориентируются на нее. Сильно, впрочем, желание поехать на какой-то другой фестиваль. Но это — другие этажи профессионального признания. Предел мечтаний — «Маска». Современная эстетическая мысль, на время отринувшая термин «датский спектакль» (в связи с 60-летием Победы, в следующем сезоне Правительство выделяет немалые деньги на кино и театральные произведения к юбилею, и театры вновь оказываются перед «датскими» обязательствами), обогатившаяся недавно категорией «фестивальный спектакль», приняла в свое лоно наравне с «катарсисом» и понятие «масочный спектакль». Результативный, завоевательский, агрессивно-ритмический московский образ жизни, запрограммированность на результат, на победу «Маска» привила всей российской театральной действительности, значительно изменив сам образ художественной жизни.

«Поворот винта» от процесса — к результату совершился. Хорошо это или плохо — обсуждать тоже бессмысленно, просвещает «Маска» или развращает — вопрос сложный. Стать не номинантом, но даже экспертом «Маски» или членом ее жюри (притом, что это не имеет отношения ни к реальному заработку ни к реальному авторитету) — значит быть признанным, востребованным, но главное — успешным.

«Маска» декларирует объективный отбор посредством коллективного разума. Коллективный разум формируется сверху: экспертный совет и жюри проходят двойную проверку «на лояльность»: сперва выдвигаются «Маской», а потом утверждаются секретариатом СТД РФ. Секретариат, в свою очередь, состоит из разнообразных и специально подобранных практиков, о которых критики-эксперты так или иначе пишут, так что «неугодные» хоть кому-нибудь из секретариата в судьи «Маски» по определению не попадают, а попадают угодные. И это знают все, и есть реальные имена, и это — как дождь или снег — обсуждать бессмысленно. И это тоже не беда, если бы «Маска» была просто фестивалем — как множество мировых фестивалей, если бы там не присуждали премий. Но каждый год за стол экспертного совета и жюри садятся люди, которые друг с другом при других обстоятельствах за стол не сядут никогда, которые живут на разных полюсах нашего театрального материка. И вот они, находясь на разных полюсах, тайным голосованием присуждают эти самые премии. «Их не присуждают, их распределяют!» — в искреннем изумлении писал в «ПТЖ» № 32 о «Маске» член жюри С. Дрейден, дебютант в данной области человеческой деятельности, и этот его возглас, знаю по многочисленным откликам, воодушевленно разделили многие люди театральной России.

…Во сне видела картину: жюри присуждает премию «За режиссуру», выбирая между Стрелером, Бруком, Нанном… Или наоборот: Брук и Свинарский сидят в жюри и выбирают между Стрелером, Гротовским и Дзеффирелли. А в жюри сидеть их назначил А. Калягин, а Кантора не назначил, потому что Кантор с ним на улице не поздоровался…

«РЕАЛЬНЫЙ ТЕАТР», напротив, фестиваль, который принципиально не делит мест, не присуждает премий, хотя собирает лучшие российские спектакли и многие считают его «провинциальной Маской». Это — авторский фестиваль Олега Лоевского, он сам отбирает и приглашает спектакли, руководствуясь собственным вкусом и рекомендациями «друзей и близких кролика». Здесь главное — процесс, а амбиции удовлетворяются амбициями самого Лоевского. 2. Цель вторая, тоже альтруистическая. Просто пообщаться, потусоваться, наладить театральное кровообращение. Таких фестивалей много, таким был магнитогорский «ТЕАТР БЕЗ ГРАНИЦ», когда его курировал В. Я. Калиш. Теперь директор В. Досаев и О. Лоевский придумали идею укрупнения и слияния двух фестивалей в «Реальный театр без границ». Что из этого получится — покажут время и деньги. Но ясно одно: фестивалей стало слишком много, больше, чем хороших спектаклей, а зачем свозить плохие?

Фестивалем, который альтруистически старался наладить кровообращение в регионе, был до последнего времени «СИБИРСКИЙ ТРАНЗИТ», который в четвертый раз состоялся в прошедшем мае.

Идея собрать, соединить сибирские театральные земли счастливо пришла три года назад директору новосибирского театра «Красный факел» Александру Кулябину (он стал продюсером фестиваля, а настоящим двигателем «Транзита» и его замечательным исполнительным директором — внимательная, деятельная, точная Ирина Кулябина). «Петербургский театральный журнал» (в этом году «Театральная жизнь») формировал экспертный совет, состоящий из театральных критиков разных городов, объезжали «дозором» Сибирь от края и до края. В прошлые годы обсуждали на труппах десятки спектаклей, а то, что не вошло в афишу, запечатлевалось на страницах «ПТЖ» в рубрике «Сибирский транзит», — словом, целый год не прекращалась работа. В этому году кочующий фестиваль был реорганизован и передан на откуп главам администраций тех городов, где он будет проводиться, то есть, по сути, утратил демократизм и некий организующий центр. Уже в этом году на фестивале не было обсуждений, зато пресса, которую мне удалось прочесть, была полна чиновного чинопочитания и VIP-этикета. «Сибирский транзит» становится театральным официозом, как говорят его непосредственные участники и тексты в прессе, ему посвященные.

3. Цель третья. Тоже альтруистическая. Сохранять и развивать некие этические и эстетические темы. Так когда-то начинался да выдохся, имея деньги, но не имея эстетического компаса, ВАМПИЛОВСКИЙ фестиваль, таким этой зимой мы начали Володинский, «ПЯТЬ ВЕЧЕРОВ». Посмотрим, что будет с фестивалем дальше, предсказывать трудно, но у него есть точный, все объединяющий центр — Володин.

4. Цель четвертая. Полуальтруистическая. Хороший театр — гостеприимный хозяин и ищет единомышленников.

Пожалуй, из таких — Екатеринбургский ТЮЗ, Магнитогорская драма. Но хороших театров, проводящих фестивали, почти нет, как ни странно. Чаще встречается вариант…

5. …эгоистический. Плохой театр должен позиционировать себя как фестивальная площадка и тем самым привлечь к себе, малохудожественному, внимание, а заодно и денег срубить. Понятно, на фестиваль легче найти финансы, чем на театр, потерявший авторитет, и многие режиссеры, взяв театр, идут таким путем. Это теперь почти принято, почти хороший тон: принял театр — организуй фестиваль. Судьбу фестиваля здесь часто, не скрою, решает не проблема концепции (концепцию придумать при таком количестве фестивалей мудрено, а живую и живучую — тем паче), а «отката» структурам, которые фестиваль финансируют. Впрочем, как я знаю, она присутствует и во всех прочих вариантах.

Иногда фестивали, затеянные эгоистически, тем не менее становятся постоянно действующими. В огромный фестиваль превратился «БАЛТИЙСКИЙ ДОМ», который начинался именно «чтобы глаза отвести» от собственно театра. Вероятно, скоро он станет уже просто фестивальным центром и не будет никого путать своим собственным «текущим репертуаром». Петербургский ТЮЗ, давно и прочно находящийся в кризисе, собирает фестиваль «РАДУГА», дублирующий многие детские фестивали, не имеющий внятной программы, но создающий ТЮЗу хоть какой-то фасад.

Третий раз прошел в Театре Сатиры на Васильевском «ТЕАТРАЛЬНЫЙ ОСТРОВ», призванный проложить театральную тропу в сам театр, лишенный всю свою историю художественной программы. Таков «ЗОЛОТОЙ КОНЕК» в Тюменской драме и комедии, раз в два года оживляющий театральный ландшафт города (на фестиваль практически нет отбора, кто смел — тот и приехал, и несметное число Золотых коньков, «скачущих» в разные города, — награда за наличие средств на дорогу).

Ну и, конечно, — несколько слов…

6. О последствиях фестивалей.

«Фестивализация всей страны» резко и кардинально поменяла оси координат. Много десятилетий помнившие, что «пораженья от победы ты сам не должен отличать», наши творцы, облегченно вздохнув, позабыли про это — и прекрасно не отличают. Театры рвутся на фестивали уже не столько за общением, сколько за успехом, вожделеют наград, любая премия, пусть самая нелепая, дает стимул соответствия чему-то… Наверное, этой самой категории — успеха. Обсуждать бессмысленно. Такая погода.

Наблюдать погоню, например, за «Маской» тягостно на разных этапах, но больнее всего — когда в день церемонии награждения талантливые и уважаемые люди волнуются, как волновался советский человек перед первым выездом за границу: пропустят или не пропустят? Они, часто живущие в своих театрах органичной и насыщенной жизнью, до звона в ушах и красных щек ждут этой за-зеркальной награды, по многу лет не успокаиваясь и пробиваясь на «Маску», пока не получат. Она становится многолетним, у некоторых пожизненным комплексом. Значок с «Маской» и бриллиантами, придуманный Ю. Лужковым, заменяет теперь звезду Героя труда. Получая «Маску» в торжественной обстановке какого-нибудь императорского театра, победители благодарят не партию, а жюри (иногда и господа Бога) — и нет в этом никакой театральной игры, дури, шутки, легкомыслия. Все очень серьезно. Государственная премия и «Маска» теперь — близнецы-братья.

А кто более матери-истории ценен, она пока не сообщает.

Фестивали с очками и местами искажают и сам театральный контекст, и психику участников. Желание славы и премий, которыми можно отчитаться перед начальством, рождает случаи нелепые. Чего только не читаю на разных региональных сайтах! Вернувшись с фестиваля, где вообще не было призов, театр Х рапортует, что его спектакль получил приз Жюри, или был признан лучшим, или о нем сказала критик Y… а я такого не говорила и читаю то, чего вовсе не было. И как не понять тут театр, если «советским» городским властям нужна отчетная победа, иначе на следующую поездку театр не получит средств, и опять наступит вакуум, в котором он будет задыхаться…

Порочный круг крепнет, приводя к случаям просто карикатурным. Творцы придумывают себе несуществующие премии и пафосно отчитываются по местным СМИ (а кто проверит? До Бога высоко, до Москвы далеко. Но театральная Россия — королевство маленькое, и разгуляться, как правило, удается ненадолго, подводит Интернет…). Фестивальная призовая индустрия корчит нам подчас дикие гримасы.

Часто хочется собрать и сжечь все премии. Чтобы все эти золотые свеклы, брюквы, стамески и подвески не блестели глупым блеском на полках директорских кабинетов и не путали никого. Но иерархическое, холопское национальное сознание жаждет и страждет их — золотых тельцов, борцов и пловцов. И часто привезенная премия решает вопрос с дотациями, квартирами, вниманием начальников.

Фестивализация, надо сказать, сейчас входит в какие-то берега, сокращает масштабы. В ближайшие годы фестивалей станет немного меньше, спад явен. Но что день грядущий нам готовит — сказать трудно. Все решит «откат»…

Июль 2004 г.