«Диктат шнура, полет лоскутьев».
Танцтеатр «Ракасса» (Швейцария)
Первые гастроли швейцарского танцтеатра в Петербурге состоялись в ноябре 1991 года. В марте 1993 года петербуржцы познакомились с новой программой театра из Винтертура. Название спектакля — поэтический образ, скрывающий вечный конфликт рассудка и эмоций, интеллекта и чувств.
На сцене Театра на Фонтанке, где выступала «Ракасса», в напряженный диалог вступили звуковой хаос и четкие ритмы (музыкальная композиция Джона Отиса, Даниэла Саммерса), линейность каната и волны мягкой ткани, черно-белая графика и яркая живопись декораций и костюмов Боубкера Тажуити. Движения трex танцовщиц (Aнa Тажуити-Грегли, Сана Бек и Сусанна Ветли) подчинялись то формальной логике жестких ритмов то прихотливой мелодии струящихся тканей. Рождающуюся гармонию то и дело взрывали эпилептические изломы настроений. С мазохистами упорством танцовщицы привязывали себя к канату-логосу, самозабвенно кружились на нем и вдруг срывались в океан тканей, дивный лес волшебных мелодий. Спустившиеся откуда-то сверху разноцветные полотнища тканей колыхались, как от легкого ветерка. Слышался голос волн, шум прибоя. Райский лес очаровывал путниц. Забыв о земном притяжении они, как нимфы порхали по сцене, копируя лучшие балетные па. Или, упоенные радостью жизни, вдруг останавливались, переводя дыхание, и пели песню без слов. Хором голосов откликался первобытный лес. Но люди снова теряли блаженство Эдема. Инстинкт постоянства, порядка подталкивал их к новым оковам. Свободно дышащие ткани скручивались канатом. Возникал круг — западня. В нем лихорадочно бились трое. Лишив себя крыльев, они стремились их вновь обрести.
В танте «Ракассы» (хореограф Ана Тажуити-Грегли), как в жизни, сочетались контрастные начала: интуитивная прокновенность и логическая выстроенность, элементы классической хореографии и модерн-танец. Совмещались времена и пространства, вечное и сиюминутное, космическое и социальное. В музыке, сценографии и танце сплетались мотивы Запада и Востока. Африканский орнамент тканей и жесткие западные ритмы, пластика египетских миниатюр и стептанец. Как прилежные ученицы, танцовщицы рисовали канатом-логосом знаки-иероглифы и сами расшифровывали их в движении и слове «Логи, логи, социологи, логи, логи, сексологи, логи, логи, физиологи.» Принцип композиции — циклическая повторяемость: одна и та же тема прочитывалась разными способами на различных уровнях: философском, мистическом, абстрактно-логическом.
«Ракасса» пыталась говорить на универсальном художественном языке. Это попытка вызывала неоднозначные реакции: озадачивала, раздражала, восхищала. Одного из режиссеров драматического театра взволновала яркость и емкость звучащего слова, рождающегося здесь как необходимость. Слово, наряду с пластическими и музыкальными образами, обретало глубину символа. Материя чувств (полет лоскутьев)и линейность логики (диктат шнура) соединялись в единую символическую форму, создав призрак раскованности в мире оков и правил.
Комментарии (0)