У. Шекспир. «Буря». Челябинский театр кукол им. Валерия Вольховского.
Режиссер Александр Янушкевич, художник Екатерина Шиманович

После перерыва почти в тридцать лет на челябинскую сцену вернулась «Буря». Впрочем, предыдущая постановка по прощальной пьесе Шекспира была не вполне челябинской. Вот что писал о ней Алексей Бартошевич (цитирую по книге «Для кого написан „Гамлет“»): «Лет тридцать назад к „Буре“ обратился молодой тогда Борис Цейтлин. Он поставил в Казанском ТЮЗе маленький, прелестный, интимный спектакль; волшебное действо, помещенное в высокий шатер, который одновременно был и кораблем.

Спектакль имел успех в обеих столицах, долго путешествовал по России, а потом исчез, подобно духам из „Бури“ растворившись в пространстве». Я же не могу не вспомнить, что перед «растворением» та «Буря» пожила еще некоторое время в нижнем фойе Челябинского ТЮЗа. Незадолго до того Казанский ТЮЗ сгорел. Огня избежали только декорации «Бури», спектакль был на гастролях. Борис Цейтлин вскоре стал главным режиссером Челябинского ТЮЗа, и легендарный (чего уж там) директор этого театра Роза Орлова выкупила декорации «Бури» у Казани, и спектакль поселился в Челябинске. Правда, ненадолго, как, впрочем, и сам Цейтлин в качестве главрежа.

А. Чистяков (Ариэль), А. Борок (Просперо). Фото М. Муллыева

Мне важно вспомнить тот старый спектакль, потому что его сравнение с недавней премьерой «Бури» режиссера Александра Янушкевича в Челябинском театре кукол много говорит о движении времени и о том, что оно делает с нами. Вдруг понимаешь, сколько романтики было в проклятых и лихих девяностых прошлого века, сколько надежд на лучшее будущее, сколько доброй магии и всепрощения у мудрого волшебника и правителя Просперо, сколько любви к нему у духов острова, бывших в том спектакле прекрасными женщинами, сколь безгранична вера влюбленных Миранды и Фердинанда в то, что впереди их ждет только радость.

В спектакле Янушкевича — ничего подобного, никакого энтузиазма. Это поэма усталости, очень грустного подведения итогов. Итогов не только главного персонажа — Просперо, — но, пожалуй, всего рода человеческого. Просперо играет Александр Борок. Играет прекрасно, и я в который раз пожалел, что главный режиссер Челябинского театра кукол нечасто выходит на сцену как актер. Главное в его лишенном власти, но не магического могущества герцоге Миланском — чувство усталости, скепсис, душевная опустошенность и неверие. Есть долг, родительский — перед дочерью, правителя — перед покинутыми подданными и подвластными духами, мстителя — перед незабытыми обидами, «белого человека» — перед нуждающимся в приобщении к цивилизации (так ли уж?) дикарем Калибаном. Но что есть долг без любви и веры? «Медь звенящая и кимвал бряцающий».

А. Чистяков (Ариэль). Фото М. Муллыева

Просперо — книжник, носитель книжной мудрости и силы. Недаром его раб, сын ведьмы и злой дикарь Калибан, уговаривает подельников-злодеев сжечь все книги хозяина: «Без книг он глуп, как я, И духи слушаться его не будут». Художник спектакля Екатерина Шиманович одевает Просперо в просторный плащ, ткань которого усыпана буквами, россыпь алфавита — на заднике. Много знания — много печали, но здесь (и это важный момент) играется еще и то, что это знание, культура вообще, высокие томления духа никого не спасли и не сделали лучше, мир погружен во зло, и, быть может, неспособность или нежелание людей культуры по-настоящему противостоять этому злу — одна из причин несчастий и грустный итог. Мне кажется, подобные мысли и настроения все чаще овладевают героями премьер последнего времени. Один из самых характерных примеров — профессор Преображенский в «Собачьем сердце» режиссера Антона Федорова (МТЮЗ), которого Игорь Гордин играет с той силой скепсиса и разочарования в бессильном «светиле науки», которое не перекрывает даже бронебойное обаяние актера. И, судя по всему, это характерно для театральных подмостков не только нашей Родины. Вот что пишет о Просперо в «Буре» Роберта Уилсона в Национальном театре из Софии Эсфирь Штейнбок на страницах «Коммерсанта»: «…уставший насмешник, дающий последнюю гастроль перед тем, как выбросить свою волшебную палочку и отправиться на покой». У челябинского Просперо насмешка замешена прежде всего на разочаровании и раздражении.

Сцены из спектакля. Фото М. Муллыева

Александр Борок играет своего героя в живом плане. Как и еще два актера: Артем Чистяковв роли Ариэля, его дух воздуха скульптурен, как воин, и независим, как тот, кто мечтает только о свободе; и Александр Малышев — Калибан, косматое животное, требующее справедливости («Я этот остров получил по праву от матери…»). Калибан, кстати, вызывает волну сочувствия, как и Шариков в упомянутом «Собачьем сердце» Антона Федорова.

Все остальные герои (их гораздо меньше, чем у Шекспира) представлены в формате, который Павел Руднев на недавнем обсуждении этой «Бури» назвал «телесными полуформами». Все они кукольные недочеловеки, лишенные каких-то частей тела (но головы, кажется, есть у всех). Подобная «недоделанность» исполнена разного смысла. Персонажам из свиты короля Неаполитанского Алонзо (Федор Псарев) отказано в полноценности, это какие-то недолюди, способные разве что на злодейство или шутовство (Антонио Анатолия Пристая, Тринкуло Василия Лаврентьева). В незавершенности фигур Фердинанда (Тимур Ахмедов) и Миранды (все тот же Артем Чистяков) есть что-то трогательное, как в растущих существах, которым, быть может, еще суждено стать гармоничными и прекрасными.

Спектакль поставлен в пространстве обновленной малой сцены театра, дающей немало возможностей для разнообразных эффектов, трансформаций, аттракционов, волшебства. И творческая команда «Бури» воспользовалась ими в полной мере. Надо назвать еще несколько ее участников: композитор Андрей Евдокимов, художник по свету Евгений Козин, хореограф Степан Баннов, автор видеопроекций Дмитрий Гончаров.

Сцены из спектакля. Фото М. Муллыева

«Буря» — уже третий спектакль «для взрослых», поставленный Александром Янушкевичем в Челябинском театре кукол за последние два года. Два предыдущих были на большой сцене: «Годунов» с художницей Татьяной Нерсисян и «Дон Жуан» с Антоном Болкуновым. В другой раз имеет смысл порассуждать о теме власти, что объединяет все работы этого триптиха: власти преступной, власти безрассудного чувства, власти усталой и разочарованной. Пока же ясно одно: сотрудничество Янушкевича и его художников с челябинским театром оказалось чрезвычайно важным и для труппы (стал, к примеру, необыкновенно интересен Александр Малышев, сыгравший в «Годунове» и Годунова, и Димитрия, в «Дон Жуане» — колоритнейшего Сганареля, в «Буре» — Калибана), и для зрителя, вновь привыкающего к тому, что в Челябинском театре кукол имени Валерия Вольховского идут самые интересные вечерние спектакли. Именно так, кстати, было в восьмидесятые годы при Валерии Вольховском.

Май 2024 г.