Долго я думала, о чем могла бы написать в юбилейный номер нашего журнала. Работа в редакции позволяет регулярно печатать то, что по ходу жизни требует высказывания, так что в ящике стола не нашлось ничего «из неопубликованного». Выступать с программным манифестом на тему «Мои взгляды на театр, искусство и культуру в целом» мне почему-то не захотелось… Вот уже ясно замаячила перспектива остаться вовсе без текста в пятидесятом номере, как вдруг меня в буквальном смысле слова осенило. Писать ведь можно о том, в чем нет вроде бы актуальной необходимости! Это нечто такое, о чем никогда не было случая сказать. И вот этот случай представился.

У Ивана Сергеевича Тургенева есть такое стихотворение в прозе: «Все чувства могут привести к любви, к страсти, все: ненависть, сожаление, равнодушие, благоговение, дружба, страх, — даже презрение. Да, все чувства… исключая одного: благодарности. Благодарность — долг; всякий честный человек платит свои долги… но любовь — не деньги».

Я давно раздумывала над этим стихотворением, потому что не могу до конца с ним согласиться… Хочу написать о благодарности, которая тесно связана с любовью. И о любви, которая не может не вызывать благодарности. О любви к актрисе и о благодарности театру за то, что мы иногда можем восхищаться теми, кто на подмостках…

Мне вообще кажется, что наше главное дело как театральных критиков — писать именно об актерах, пытаться запечатлеть их хрупкие творения, которые они сами даже не могут увидеть в момент создания (режиссеры смотрят свои живые спектакли из зала, а актерам, в лучшем случае, может быть показана отчужденная видеозапись). О режиссерских интерпретациях можно узнать по статьям и книгам, их работа все-таки гораздо проще поддается вербализации и театроведческому анализу, чем актерское искусство. Смутные, окутанные дымкой образы возникают у нас в сознании, когда мы читаем о великих артистах прошлого, но и наши современники-актеры не защищены от угрозы растворения во времени (и цифровые записи не спасут).

Мы должны о них писать хотя бы потому, что у каждого из нас наверняка есть в памяти тот единственный актер, который когда-то появился на сцене как будто именно для того, чтобы мы «подсели» на театр!

В. Панина (Беатриче). «Много шума из ничего». Театр драмы им. Пушкина.
Фото из архива театра

В. Панина (Савина), Б. Фрейндлих (Тургенев). «Элегия». Театр драмы им. Пушкина.
Фото из личного архива актрисы

В. Панина (Электра). «Моя любовь Электра». Театр драмы им. Пушкина.
Фото из личного архива актрисы

В. Панина (Мадлен), Н. Буров (Мишель). «Ужасные родители». Театр Эстрады.
Фото из личного архива актрисы

В. Панина (Фроська-солдатка). «Артем». Театр драмы им. Пушкина.
Фото из личного архива актрисы

«Французские штучки». Сцена из спектакля. Театр им. Комиссаржевской.
Фото из личного архива актрисы

Концерт В. и Н. Паниных.
Фото из личного архива актрисы

В. Панина (Помпея). «Зеленая птичка». Театр драмы им. Пушкина.
Фото из архива редакции

В. Панина.
Фото из личного архива актрисы

Можете ли вы вспомнить тот невероятный день, когда театр возник в вашей жизни?.. Если — да, то вы будете лелеять это воспоминание в душе, боясь потерять, будете возвращаться к нему снова и снова, чтобы поддерживать неминуемо ослабевающую со временем (с каждым очередным просмотренным спектаклем!) любовь. Я помню морозный январский день, заснеженный Екатерининский сквер, утренник в Пушкинском театре. Золото и малиновый бархат в зале, комедия Шекспира — на сцене. И — она, Беатриче. Валентина Панина. Это был далеко не первый спектакль, который я посмотрела, поскольку родители меня старательно и планомерно приобщали к культуре, водили и на оперы, и на балет, и в драму. Я терпеливо «приобщалась», понимая, что это необходимо, но не чувствуя особого интереса. А на «Много шуму из ничего» (спектакль я потом посмотрела 14 раз) вдруг дух захватило: вот, оказывается, как бывает в театре! Когда сидишь и мечтаешь, только о том, чтобы спектакль не закончился никогда, чтобы сказочные, неведомые раньше ощущения длились и длились. Так мы все однажды вдыхаем всеми легкими этот странный воздух, идущий со сцены, и не догадываемся, что отравились и попались навсегда. Тогда, на обычном утреннике во время школьных каникул, начался путь, который меня привел сначала в ЛГИТМиК, потом в «Петербургский театральный журнал» и теперь вот — в юбилейный номер журнала… Все тогда счастливо сошлось: красивейший в мире театр, пьеса Барда, актриса. И вместо культурного мероприятия произошло чудо. Простите за пафос, без него не обойтись.

О некоторых ролях Паниной я коротко писала в № 24. И сейчас не буду пытаться создать актерский портрет, но попробую прочертить линию ее жизни в искусстве. Линия эта сложна и не ведет ни к вершинам славы, ни к полноте творческого самоосуществления, хотя талант актрисы очевиден. По-прежнему актуален общеизвестный парадокс: одного таланта явно мало для того, чтобы оказаться полностью востребованным в театре.

Валентина Панина родом из Омска. Красавица с огромными глазами, с косой густых золотистых волос, с прекрасным голосом училась в пединституте, играла в студенческом театре. После третьего курса отправилась в Москву, в Щепкинское училище. Окончила, могла бы остаться в Малом театре… Но — решила уехать в Ленинград, в театр имени Пушкина, в Александринку. Молодая Панина по амплуа была, конечно, героиня. Играла серьезные роли. Параша в «Горячем сердце», Электра в современной версии мифа, Помпея в «Зеленой птичке» Гоцци. Посмотрев этот спектакль Николая Шейко, я вместе с подружками подолгу дома тренировалась стоять неподвижно, с простертой рукой, в позе статуи Помпеи, как Панина… Да, нужно сказать, что вся моя школьная компания вытряхивала из родителей деньги на билеты и букеты: мы ходили на все спектакли многократно и с цветами караулили артистку у служебного входа. (Много позже, прочитав мемуары Дины Морисовны Шварц, я узнала, что и легендарный завлит в юности бегала за своими сценическими кумирами и это не помешало ей стать настоящим профессиональным театроведом.) Программки я складывала в стопочку — на каждой стояла дата очередного просмотра спектакля. Александринка на всевозможных открытках и плакатах заменила обои в моей комнате, а буклет, посвященный 225-летию театра, был выучен от первой до последней строчки. Все, что происходило в жизни, было как-то связано с Паниной: даже онегинское «в конце письма поставить vale» было наполнено тайным смыслом!.. Я раздумала поступать на искусствоведение в Академию Художеств и записалась в театральную студию.

Как Тургенев стал моим любимым писателем?.. Все просто. Одной из любимых у актрисы была роль М. Г. Савиной в «Элегии». Партнером Паниной в дуэтном спектакле был Бруно Артурович Фрейндлих, игравший И. С. Тургенева (об этой уникальной работе сама Валентина Викторовна рассказала в № 29 нашего журнала). «Элегия» держалась в репертуаре необыкновенно долго, 23 года, актриса играла в ней и после ухода из Пушкинского, хотя руководство театра не раз предпринимало попытки заменить ее.

Панина ушла из «Императорского театра Союза ССР» в середине 1980-х, проработав там больше пятнадцати лет. Сыгранных на прославленной сцене ролей оказалось не так уж и много, а новые предложения появлялись все реже. Не нашелся для нее такой режиссер, каким был Владимиров — для Фрейндлих, Эфрос — для Яковлевой, Опорков — для Малеванной, Фоменко — для Антоновой. Актрисой И. О. Горбачева она не была, Шейко из Питера уехал, а постановщик «Элегии» Илья Ольшвангер, который действительно мог стать главным режиссером в ее судьбе, скончался еще совсем нестарым человеком. «Закатилось мое солнышко…» — говорила об этой потере Валентина Викторовна. Природные данные Паниной — красота, мелодичный голос, музыкальность, темперамент, а также принадлежность к старинной актерской школе Малого театра — все это могло бы сделать ее первой актрисой академической сцены, сцены большого стиля. Но, увы, состояние театра им. Пушкина уже не позволяло талантам расцветать — некоторым даны были яркие вспышки, а далее следовало долгое прозябание. От духоты и безнадеги хотелось бежать куда угодно и за кем угодно. Панина «убежала» в Ленком за Г. Егоровым, потому что он предлагал работу, был готов ставить спектакли «на нее». К сожалению, художественный результат оказался небогатым, и творческий союз с Егоровым продлился недолго.

Самое странное, что дальше о развитии актерской судьбы рассказывать почти нечего. Давным-давно Панина служит в театре имени Комиссаржевской, где время от времени отдельные постановщики предлагают ей случайные роли. Она играет их с накопленным за многие годы мастерством, выполняет режиссерские задания и держит рисунок. Вызывают ли эти роли, эти спектакли ее воодушевление?.. Наверное, небольшое. Но Панина работает честно, профессионально, никогда не позволяя себе халтурить и существовать на сцене с прохладцей, видимой зрителям. Скорее всего, актрису спасает юмор, запасы которого оказались просто неисчерпаемыми! Постепенно ее амплуа сменилось, и Панина стала отличной характерной актрисой, причем живой темперамент ей в этом новом качестве только помогает. И в комедийном жанре у нее получился спектакль-долгожитель, каким в драматическом была «Элегия»: «Французские штучки» жили на сцене Комиссаржевки множество лет, все актеры наслаждались самой стихией театрального веселья, независимой от глубины драматургии. Но «Штучки» — исключение. К сожалению, очень многие спектакли, в которых была занята Панина в последние 20 лет, шли редко и исчезали из репертуара очень быстро. Кроме театра Комиссаржевской, актриса работает в «Русской антрепризе». О «Наследнике Лаптеве», где Паниной выпало играть школьницу (все исполнители играли пионеров!), я писала в № 22. Роль маленькая, но сделанная с точки зрения актерской техники блестяще, решенная остро, вылепленная в мелких и точных подробностях! Была еще одна серьезная работа — мама в «Фантазиях Фарятьева», смешная и нелепая провинциальная клуша, своей хлопотливой заботой и удушающей любовью доводящая дочерей до умопомрачения.

Валентина Панина не оставляет попыток реализоваться вне стен репертуарного театра. Одна из ее самостоятельных работ, мне кажется, была замечательно интересной и, кроме всего прочего, нужной зрителям: концерт (а на самом деле — моноспектакль), посвященный творчеству Клавдии Шульженко. Вместе с пианистом М. Аптекманом Панина создала большую композицию, в которой возникал умный и нежный взгляд современной актрисы на великую предшественницу. Здесь было и преклонение перед талантом, и желание продлить жизнь прекрасным песням, и портрет женщины ушедшей эпохи. Панина отважилась спеть песни, знакомые ее слушателям до последней ноты, и это прозвучало здорово, свежо и искренне! Спектакль-концерт, талантливый и проникновенный, был сыгран считанное количество раз. Аренда зала, афиши, продажа билетов — всем этим надо заниматься, вкладывать свои средства…

Серьезных отношений с кино у Паниной не возникло, хотя она сыграла пусть и небольшие роли, но в знаменитых фильмах, имевших зрительский успех (например, «В моей смерти прошу винить Клаву К.»). Нельзя забыть блестящий эпизод в «Шерлоке Холмсе» (это про героиню Паниной Холмс — Ливанов восхищенно говорит: «Леди, леди во всем!»). Одна из самых значительных ролей сыграна за кадром: Панина озвучивала Эву Шикульску в «Объяснении в любви». Больше поработать с выдающимся режиссером Ильей Авербахом не пришлось, он, как и Илья Ольшвангер, безвременно ушел из жизни. А ведь найдись вовремя такой режиссер, каким был, скажем, Панфилов для Чуриковой, и могла бы сложиться кинокарьера театральной актрисы!..

Зато теперь вся страна видит Валентину Панину на телеэкране, к ней пришла неожиданно широкая популярность благодаря сериалу «Татьянин день»! Внешне образ ее персонажа является вариацией мамы из «Фарятьева», которую Панина уже не играет. Удивительно дело, актрисе удается существовать с достаточной степенью достоверности в ситуациях этого всенародно любимого сериала! Сказывается и опыт, и профессионализм — точные жизненные наблюдения, отбор выразительных деталей, достраивание характера с помощью своих собственных актерских и человеческих черт и, конечно, юмор, опять юмор! Я так старательно подчеркиваю это качество актрисы, потому что оно ведь на вес золота: не сарказм, не ирония, не издевательская усмешка, не пошлое обсмеивание всего и вся, а умный светлый юмор. С таким юмором можно и в сериале достойно работать, и в жизни сохранять человеческое лицо, несмотря на неполноту творческих проявлений.

Сериальный успех, вдруг возникший интерес СМИ (интервью для тепепрограммок) Панина, я думаю, воспринимает спокойно, с тем же самым здоровым юмором. Она, конечно, знает, что есть зрители, которые любят ее за серьезные роли, за голос (сколько передач и спектаклей записала она на ленинградском-петербургском радио!..), за пение (они с дочерью Натальей удивительно поют дуэтом). Это я вот здесь сетую на не очень справедливую к дару актрисы судьбу, на жестокость театра, берущего все и мало дающего взамен, на слепоту режиссеров, на упущенное время… А Панина ни в жалости к себе, ни в зависти к другим, ни в разочарованной апатии не замечена. Она не сетует. Находит ресурсы жизненной и творческой радости, ездит в Москву на съемки, преподает актерское мастерство и сценическую речь (но не у нас в СПбГАТИ почему-то, а ведь речевые данные у нее уникальные…), играет те роли, которые находят ее, ищет их сама. Держит планку профессии без всяких высоких слов — предназначение, долг, миссия искусства. Не стану утверждать, что актриса любит театр как таковой, но видно, что она любит своих партнеров. Ведь она сама — хороший сценический товарищ.

Не знаю, смогла ли я высказать хоть часть той любви и благодарности, которую испытываю… Во всяком случае, меньше этих чувств во мне не стало. А Валентина Панина, я думаю, прочитав написанное, скажет весело: «Ты все перепутала — юбилей-то не у меня, а у журнала!»

Ноябрь 2007 г.