25 лет назад — 5 октября 1994 года — умер Михаил Данилов. Наверно, самыми знаменитыми его ролями в БДТ были Бобчинский в «Ревизоре» (1972), Конюший в «Истории лошади» (1975), Лагранж в «Мольере» (1973). Он много снимался в кино, в основном в эпизодических ролях. Но самый известный его герой — доктор Супругов в фильме Петра Фоменко «На всю оставшуюся жизнь» (1975). Моя мама много рассказывала мне об этом артисте, поэтому, когда я начала работать в БДТ, я уже легко могла поддержать разговор о некоторых ролях с В. Н. Капланом, руководителем творческо-исследовательской части театра. От него позже и узнала, что в спектакле «Провинциальные анекдоты» (1972) артист выступил в роли сценографа и бутафора. Кроме того, очень много фотографировал, разбирался в фототехнике, близко дружил с Борисом Стукаловым — знаменитым фотографом БДТ.

В 80-е годы в БДТ многие сотрудники театра с увлечением начали фотографировать. После зарубежных гастролей с камерой не расставались, например, заведующий радиоцехом Г. В. Изотов, машинист сцены М. П. Гвоздев, заведующий осветительским цехом Б. В. Синячевский… Много снимала в театре костюмер Нина Горлова, фотографии которой были изданы в 2006 году.

С фотоаппаратом постоянно видели и Михаила Данилова. В БДТ даже проходила выставка его работ! Руководитель творческо-исследовательской части БДТ Вениамин Наумович Каплан рассказал о том, что Данилов не очень любил делать портреты, ему больше нравилось снимать архитектуру и природу. «А где же его архив сейчас?» — спросила я. Ответа на этот вопрос мы тогда не знали. Считалось, что архив не сохранился.

Не буду описывать долгий процесс поиска, но фотографии мы нашли дважды: отсканированные негативы оказались у фотографа Юлии Кудряшовой-Белокрыс, а сами пленки были переданы женой Данилова — Лорой Леонидовной — Олегу Валерьяновичу Басилашвили.

Во время своих поисков и разговоров с людьми, которые общались с артистом, я все больше утверждалась в мысли, что Данилов-фотограф неразрывно связан с Даниловым-артистом, астрономом, трубочным мастером и т. д. Передо мной начал возникать… портрет сквозь время? Этот «портрет» был выполнен в импрессионистической манере — если близко подойти к каждому воспоминанию, то увидишь «точку», отойдешь чуть дальше — начнешь видеть целое. По крайней мере мне хочется верить, что не только у меня — в ходе этой долгой истории с поисками фотографий — получилось увидеть. И архив, может быть еще не весь найденный, вызывает у меня такое же ощущение: каждая пленка — отдельная история, а в целом — портрет автора и эпохи.

Разглядывать больше тысячи кадров после нескольких месяцев поисков было настоящим удовольствием. Архитектура и правда очень интересовала автора. Петербургские маршруты начинались от его дома на Мойке (он «ловил» отражения домов и людей в воде), продолжались у Казанского собора (целые пленки отщелкивал, стараясь лучше запечатлеть преломление света), на Невском (Данилов искал интересные лица прохожих)… В его объективе сменялись времена года, фиксировалось неспешное течение дня. Ему всегда важна была игра светотени… Есть целые пленки с фотографиями стеблей и бутонов, на которых он настраивает свет, пытаясь показать то контрастность кадра, то нежность самого цветка. Всегда понятно настроение: лирическое или шутливое. Он обожал делать живые фотографии детей и животных. Несколько пленок потратил на съемки в зоопарке. Любил слонов и собак. Старался фиксировать что-то забавное, наблюдал за людьми. Хорошо ловил моменты, а иногда явно просил своих друзей смешно позировать. На фото много артистов БДТ, особенно — О. В. Басилашвили. Некоторые кадры — например, с Г. А. Товстоноговым — использовались ранее, но большинство нигде не опубликовано. Портреты он делал с любовью, хотя заметно, что они давались ему не так легко. Может, поэтому на гастролях он чаще фотографировал виды городов и природу и делал лишь всего пару кадров коллектива театра. Но отснятых пленок у Данилова невероятно много! Например, есть кадры и со съемок кино. С Роланом Быковым, Олегом Борисовым, Михаилом Жаровым и другими. Лишь некоторые фотографии можно было увидеть ранее — на выставке, организованной в БДТ в мае 1987 года.

Олег Сердобольский, публикуя в газете несколько кадров Михаила Данилова из поездки в Японию, пишет, что все фотографии он передал театру. Но это не так. И какие именно из фоторабот артиста были представлены в экспозиции, мы пока сказать не можем. Но они заслуживают изучения и публикации, поскольку фиксируют историю именно глазами артиста Михаила Данилова. Остроумно, нежно, серьезно, грустно глядит он на некоторые вещи. Все кадры складываются в мозаику жизни. Если не всей, то жизни в 1980-е. И портретируют автора. И как в Данилове соединились артист, математик, астрофизик, трубочный мастер, как фотографии складываются в мозаичное панно, так и разные голоса тех, кто вспоминает о Данилове, соединяются в одну историю. Любовь и уважение слышатся в их интонациях — записанных рассказах и уже напечатанных текстах.

ЮЛИЯ КУДРЯШОВА-БЕЛОКРЫС

В то время, когда в БДТ служил Михаил Данилов, в театре фотографировала и костюмер Нина Горлова. Много позже, разбирая горы негативов Нины Максимовны, я поняла, что нужно сделать выставку и издать фотоальбом с ее работами. В 2006 году он вышел, а через три года меня разыскала жена Данилова. Мы встретились с Лорой Леонидовной в ее квартире на Мойке и сразу нашли общий язык. Она мечтала, чтобы было выпущено похожее издание. Но, когда я начала сканировать пленки, стало ясно, что это не может быть просто альбом с фотографиями. Должна быть книга, посвященная Михаилу Викторовичу, в которой люди рассказывают, каким он был, как снимал.

ПЕТР ФОМЕНКО

Он был уникальный актер. Самое интересное выявление — контрапункт внутри, уникальное противоречие внутреннего и внешних проявлений (что часто у нас было во многих театрах поводом для отказа артисту вообще в деятельности профессиональной)… Это было феноменальное несоответствие: его нежность, возвышенность, романтизм, с одной стороны, его бескорыстность, его бессребренность… и, с другой стороны, — образ, облик человека очень материально точно чувствующего жизнь. Но именно это противоречие так интересно для определения его неповторимого замеса «амплуа». Чистых «амплуа» теперь нет… Артист какого «амплуа» был Миша Данилов? Самого разного. («Он не боялся быть живым» // Театральная жизнь. 1995. № 4. С. 24.)

ЕЛЕНА ВЕСТЕРГОЛЬМ

Данилов, сыгравший у Фоменко роль доктора Супругова в телефильме «На всю оставшуюся жизнь», уже тогда показал уникальную способность обходиться без слов. В «Гробовщике» мы видим только опрокинуто-искаженное даниловское лицо, мокрый лоб, глаза и почти не слышим даниловского голоса, что звучит за кадром. То есть голос, конечно, есть, специфичный, глотающий окончания слов, но — отдельно. В конце Данилов-Гробовщик и Данилов-голос соединяются. И тогда исчезают видения, и нужно только эдак зажмурить глаза, и услышать кипение самовара, мяуканье кошки, и камерой взять крупный план даниловских глаз.

В этом несовершенном спектакле Фоменко угадал-таки загадочную природу даниловского дара, что так полно может раскрыться в Гоголе или в Достоевском. (Данилов // Московский наблюдатель. 1991. № 11. C. 31.)

СЕРГЕЙ ЮРСКИЙ

…Он умел держать на себе сцену, почти не делая заметных усилий. Это был артист «без пота». Он никогда не старался «тянуть одеяло на себя», не боялся оказаться незамеченным, не стремился выглядеть лучше, чем есть на самом деле — эти вещи были ему просто органически не свойственны. Его интересовало всегда целое. Спектакль. Для него был важен уровень театра, в котором он служит, уровень искусства в городе, в котором он работает, и во имя этого уровня он всегда готов был принести себя в жертву в смысле величины и значимости своей роли. Постоянно была какая-то внутренняя точка отсчета, по которой он мерил себя и окружающих. (Мой друг артист Данилов // Театральная жизнь. 1995. № 4. C. 12.)

БОРИС СТУКАЛОВ

На выставке фотографий, которую он сделал в БДТ, были работы, которые как будто и не для выставки. Но это был результат его видения мира, когда он ходил по улицам других стран. Ведь обычно для выставки отбирают лучшие работы, а Мишка сказал: не-е-т, я побывал в этих странах и сделал это не потому, что умею фотографировать, а потому, что мне позволил театр, который меня вывез и дал мне эту возможность. Испания, Италия, Франция, Япония… И где этой выставке быть, как не в БДТ. (Памяти Михаила Данилова // ПТЖ. 1996. № 9. С. 93–96.)

ЭДУАРД КОЧЕРГИН

Выставка была замечательной, потому что Данилов — абсолютно профессиональный фотограф, с очень хорошим чувством тона. Образованный в визуальном искусстве. У него дома была большая коллекция альбомов, он дружил с художниками и не случайно ходил на выставки. Любил фотографировать архитектуру, город.

У него потрясающе сняты белые ночи на Мойке, Фонтанке, каналах, когда в полночь город лишается теней и дома как будто становятся плоскими. Рефлекс от воды. В белые ночи вода убирает тени. Светлое небо и светлая вода. Такой фокус. Вы стоите, а тени у вас нет, потому что освещение со всех сторон одинаковое.

Руки Михаил Данилов имел хорошие. Мастер. Трубки делал не хуже трубочника Федорова, своего учителя, потому что честно делал. Внутри был честным. И талантливым. Как артист тоже. Сделав роль, держал ее рисунок. Замечательный характерный артист. Не герой, роли исполнял иногда совсем маленькие. Но делал их очень скрупулезно.

Был книжник. Один из образованнейших артистов театра БДТ. Почему они с Юрским дружили? Это шло от книжек и интересов. Когда Миша умер, его жена попросила меня сделать ему надгробие. Я выполнил ее просьбу.

ОЛЕГ БАСИЛАШВИЛИ

У него было несколько фотоаппаратов, больше всего ценил известный американский фотоаппарат, который на Луне был. Arriflex, кажется. Прекрасно фотографировал, а потом печатал кадры.

Он был человек мастеровой, у него были хорошие руки. Обладал хорошим вкусом. Часто вспоминал художника Лебедева, но я не знаю, учился Миша у него или был знаком с ним. Я видел несколько его работ, таких школьно-студенческих, акварелей. Очень хорошие работы. Две или три акварели висели у него дома.

Он прекрасно готовил. Был прекрасным трубочным мастером и делал очень хорошие трубки. Он дружил с известным ленинградским мастером Федоровым, тот, наверно, и обучил его этому искусству. У Товстоногова была трубка, сделанная Мишей. А мне ее сделал Федоров, нас Данилов познакомил. Я с этой трубкой играл Автора в спектакле «Два театра», а потом у меня ее украли.

Миша руками вообще все мог делать. В «Мольере» он создал кубок из гаек, так, что было не отличить от ювелирной работы французского мастера. Еще дал мне такую шпажку серебряную. Видимо, для птифуров. И во время сцены я мог этой шпажонкой «дирижировать». Это мне очень помогло в работе над ролью. А, и музыку Бриттена он предложил Товстоногову, кажется, в спектакль «Беспокойная старость», где Юрский с Поповой играли. И я там был занят.

…Он был математик, но в математике разбирался не сухо, а относился как к глубоко волнующему его предмету. Он мне, например, подарил книжку Станислава Лема, которая называлась «Сумма технологий», чтобы я понял, что такое математика, что такое время. Он со мной серьезно это обсуждал, потому что ему это было важно. Миша меня учил, а я верил на слово. Мы вообще обо всем могли с ним поговорить. Вот он один раз увидел у меня на стене картины и спросил, почему я их себе на стену повесил. А это мои юношеские картинки, на память о детстве. Вот я рисую, а рядом бабушка сидит… Мише одна понравилась. И мы стали снова обсуждать, что такое время…

Они жили всегда на заграничных гастролях в гостинице вместе с Изилем Захаровичем Заблудовским. Идешь, бывало, к ним в номер — Заблудовский днем спит, а Данилов в шахматы играет с Л. Сапожниковой. Я прихожу, шахматная игра останавливается, и Миша говорит: «Я купил кофе. Растворимый». Все пробуют этот невиданный продукт и восхищаются. Мы с ним часто гуляли вместе по различным городам, но я в первую очередь вспоминаю эти гостиничные номера, потому что я жил один, а тут можно было пойти в гости, там обязательно кого-нибудь встретить и поговорить на любую тему. О живописи, о литературе. А ведь Данилов был большой гоголеман, просто боготворил Гоголя как писателя. Поэтому, когда мы были в Риме, пошли мы по гоголевским местам. Мы тогда жили на улице Корсо, это одна из древнейших улиц Рима. Внизу гостиницы огромный магазин видео, я думаю: вот я в Риме, приду и обязательно куплю кассеты с фильмами моего обожаемого Феллини. В итоге откопали мне в магазине всего одну кассету с фильмом «Рим», и после этого я Мишку повел по Корсо, мы повернули налево, на углу была кофейня, «Греко» называется. Ее часто посещали Николай Васильевич Гоголь и вся русская община. И там даже есть столик, за которым сиживал Гоголь, и над этим столиком висит его маленький портрет и подлинное письмо под стеклом. Миша совершенно разомлел, стал снимать все вокруг. Подошел к нам официант, спрашивает, может, мы хотим заказать кофе. А мы ему: «Нет, спасибо, Гоголь, Гоголь!» У меня даже была пленка, где я Мишку снимал на фоне всех этих портретов. Потом пошли на площадь Испании к дому, где жил Гоголь.

Я рад, что мне удалось ему помочь, когда он заболел. Диагноз ему поставила наша родственница, отличный хирург-онколог Лурье, она могла прооперировать, но за реанимацию отвечать не могла, поэтому советовала лечиться в Америке. В 90-е никаких денег ни у кого не было, поэтому я рванулся к Ельцину, объяснил ему ситуацию, напомнил о Данилове. Он сказал: «Конечно, я знаю, помню и люблю этого артиста». В бостонском госпитале назначили цену за реабилитацию 20 тысяч долларов, а за операцию доктор Аткинс денег не брал. Ельцин сказал: «Хорошо, я вам помогу. У меня в Лондоне издается книжка „Записки президента“. И мне назначили гонорар — 20 тысяч долларов. Я вам эти деньги в руки не дам, потому что наши таможенники вас ограбят, переведу на счет госпиталя». Ельцин продлил ему жизнь лет на пять. За эти годы родился внук Петя, Миша пожил вместе с дочерью, снялся в фильме. Ельцин запретил нам об этом рассказывать, потому что боялся, что могут решить, что он это сделал для рекламы. Вот я сейчас вам об этом первый раз говорю. Потом болезнь снова начала прогрессировать. Я опять к Борису Николаевичу. Но он мог дать только пять тысяч из личных денег, других у него не было. Мы к Руцкому: «Сколько Ельцин дал? Пять? Ну, вот я шесть дам!» Уже одиннадцать. Мы к Явлинскому. У него денег вообще нет, но он сказал, что сейчас лекцию для богатых людей читать будет, у них попросит. Так мы Мишу второй раз в Америку отправили. Я был у него в Бостоне, увидел всю его семью. Он был уже очень слаб…

Михаил Данилов фотографировал и в Америке. В переданном Лорой Леонидовной для сканирования архиве есть даже цветная пленка, на которой запечатлены Бродский, Юрский и Барышников. И этот архив, конечно, достоин публикации в книге, о которой мечтает Юлия Кудряшова-Белокрыс. Сейчас мы как будто сдули пыль со стра ниц, с нежностью провели ладонью по корешку фолианта, но еще не погрузились в чтение. Ведь ни фотография, о которой вспоминает Э. Кочергин, ни пленка с прогулкой артистов по Риму, ни фото с выставки, опубликованные в газете, не найдены… Может быть, Лора Леонидовна назначила хранителем архива когото еще и наши поиски не закончены?

Ноябрь 2019 г.