Петербургский театральный журнал
Блог «ПТЖ» — это отдельное СМИ, живущее в режиме общероссийской театральной газеты. Когда-то один из создателей журнала Леонид Попов делал в «ПТЖ» раздел «Фигаро» (Фигаро здесь, Фигаро там). Лене Попову мы и посвящаем наш блог.
16+

ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПЕРСПЕКТИВА

ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО

«Тойбеле и ее демон». Сценическая фантазия для взрослых Г. Бызгу и А. Безрукова о любви и смерти по мотивам рассказа И. Б. Зингера. БТК.
Режиссер Галина Бызгу, художник Эмиль Капелюш

Еврейская литература роднится с Библией. С ее стилистическим хаосом и универсальным содержанием. «Это значит, что всякое событие, взятое в своей повседневной действительности, одновременно оказывается звеном всемирно-исторической цепи, где все звенья сопряжены одно с другим и потому должны быть поняты как ежечасные, каждовременные или как сверхвременные». Так говорил Эрих Ауэрбах, и это только лишний раз подтверждает библейские тяготения еврейской литературы. Но для одних Библия в наше время прежде всего — притча, для других — пророчества, или хроника творения, или историческое описание избранного народа, или десять заповедей, или апология Христа. Библия же подсказывает, как смешать в одном повествовании что-нибудь высокопарное и что-нибудь смешное. Первая школа анекдотов — тоже Библия. Не удивительны поэтому и даже закономерны библейские краски и библейский тон всех интерпретаций рассказа еврейского писателя Исаака Зингера «Тойбеле и ее демон» и пьесы по этому рассказу (десятки театральных городов и даже кукольные театры охвачены «демонической эпидемией»).

Режиссер Галина Бызгу Книгой начинает свой спектакль. Она лежит на виду, и страницы внушительного фолианта, прежде чем что-либо начнется, перелистываются сами собой. История Тойбеле — богоявленная, история из Книги. Двое актеров — Марина Солопченко и Сергей Бызгу — «вспоминают» ее. Они повествователи, посредники между Книгой и нами. Им дозволено ее играть, не забывая о том, что по сути это страницы главной Книги. Даже так: полстранички в гигантском счете этих страниц. Галина Бызгу — режиссер комедии. Так складывается ее биография или так выбирается ею направление. Режиссура комедии — редкая специфика. Сюда не относится режиссура с «хохмами», перифразы, пародии и прочие побочные смеховые опыты с театром. Бызгу любит комедию как таковую. Ее спектакли — «Дяденьки и тетеньки», «Ю», «Очень простая история» — лирические, меланхолические, чуть эксцентрические и очень простые комедии. Она, то есть режиссер, чувствует в ней (то есть в комедии) человечность без деформации, без ходулей, без зауми. Поэтому смотреть спектакли Бызгу интересно, они открыты для общения, как сама Галина. К ней подходит — «стиль это человек».

В «Тойбеле» все это есть. Прежде всего, комедия. В других постановках стоит «мелодрама», «философская притча». Выбор Бызгу — в пользу комедии, хоть она дописана, дофантазирована. Пусть в ней наличествуют грусть и тоска, лучшее принадлежит комическому. Это грустная комедия. Превращение учителя Алхонона в демона Гурмизаха — каскад приемов Сергея Бызгу. Привычный фарсовый юмор смягчен, но он делает свое дело — лысоватый, встрепанный, невидный Алхонон, в белом нижнем белье, с хитрым взглядом очередного Сганареля или Скапена, «ищет» нужный, демонический, тембр голоса в позеленевшем медном тазу, прикладывая его к лицу, как мегафон. Он ловко ныряет под полом, просовывая сквозь щели «демоническую» руку в соответствующем «страшном» жесте, пугая Тойбеле. А Тойбеле отвечает на эти «новости» простодушным гневом. Это длинная и яркая сцена, одна из лучших.

Художник спектакля Эмиль Капелюш поднял игровую площадку высоко над планшетом, вернее, приподнял ее над уровнем быта. Действие происходит на двух уровнях, прозрачная крыша — то самое ложе любви, где мнимый демон соблазняет Тойбеле. Для актеров два этажа выгодны, особенно для вышеупомянутой сцены, а также для всех сопоставлений высокого и низкого миров. К последнему принадлежат демоны, и Сергей Бызгу, оказываясь внизу, обыгрывает и авантюрность Алхонона, и его бедняцкое социальное положение. Выгодна высокая сцена и для зрителей — они все видят, в том числе и задник-экран, на который проецируются иллюстрации с куклами и красивые подвижные геометрические узоры, виден будущий ад, где достанется грешникам, и прочее. Одно настораживает: художник приподнимает, а режиссер — снижает. Таким мне показался склад именно этой версии «Тойбеле и ее демона».

В нашем городе сравнительно недавно (1995) была другая версия — спектакль Владислава Пази с Ольгой Самошиной и Дмитрием Бульбой в главных ролях. И хотя там все то же самое происходило на сценическом полу и на реальной кровати, это была живопись, плотные и теплые мазки режиссуры, чистая мощь актерских красок, эпическая приподнятость. У Капелюша в новой версии вся сценография графична, под стать осенним скучным краскам, среди которых белые одежды и снегопад (устойчивый, мягкий) — поэтические пятна. Это гамма «местечек», это гамма культуры, которая более всего выражалась в Книге, а не в чем-либо другом.

Если же продолжить сравнение (оно напрашивается), то постановка Пази — произведение в духе фэнтези. Таковы и ее герои — роскошная Тойбеле—Самошина, которая, по сравнению с Тойбеле—Солопченко, настоящая интеллектуалка, не выпускавшая книгу из рук и одержимая книжными фантазиями. И Элхонон—Бульба — в самом деле дикий демон, а не скромный учитель. Это был Элхононкаббалист, а не любовник, не шутник.

Сравниваю я два спектакля не для того, чтобы один из них предпочесть другому. Спектакль Галины Бызгу хорош согласием с собой, это ее (и их, актеров) решение. У Тойбеле—Солопченко — жизнь отнюдь не книжная, скорее, галантерейная. Коробка с галантереей оказывается на том самом месте, где лежала Книга, а извлеченные из коробки лента и ножницы годятся для того, чтобы дважды проиграть в воздухе метафору этой простой жизни — развернуть ленту, провести ее сквозь пальцы и щелкнуть железными лезвиями напоследок.

М. Солопченко (Тойбеле), С. Бызгу (Гурмизах). Фото В. Постнова

М. Солопченко (Тойбеле), С. Бызгу (Гурмизах).
Фото В. Постнова

М. Солопченко (Тойбеле), С. Бызгу (Гурмизах). Фото В. Постнова

М. Солопченко (Тойбеле), С. Бызгу (Гурмизах).
Фото В. Постнова

Тойбеле Самошиной призывала Гурмизаха, она желала и ждала любовника-демона. Она — сама сивилла. Тойбеле Солопченко ни о чем подобном не помышляла. Она — простушка. Она вообще не знала, что такое настоящая любовь. В той же сцене первого свидания для Тойбеле любое прикосновение в диковинку — не оттого, что это демон, а оттого, что это мужское прикосновение. Гурмизах открыл для нее тайны любовных игр и ласк, и актриса замечательно показывает радость счастливой женщины, все это познавшей. Любовные сцены, опятьтаки в сравнении с романтически-темной эротикой спектакля Пази, у Галины Бызгу — лирико-комедийные игры. Не случайно Алхонон завязывает глаза Тойбеле — это эротические жмурки, она ищет неизведанного, а он ведет ее тропинками желаний, которые возбуждены его смешными выдумками о семи женах, о сексе в низком мире. С точки зрения сценических нравов и вкусов любовные эпизоды спектакля совершенно невинны. Но зато в один момент — когда разгоряченная рассказами Тойбеле ложится на ложе и приподнимает грудь навстречу тем особенным наслаждениям, которые известны только в кругу демонов и демониц, а бедный Алхонон так кашляет, что о наслаждениях и речи быть не может, — в этот момент и эротика, и комедия, и драма сходятся вместе.

Первая пара Тойбеле и Элхонона — воистину приподнято-библейская, вторая — настоящая водевильно-бытовая, да пусть эти слова не обидят авторов. Из анекдота, который представляет собой сюжет рассказа, анекдота, с одной стороны, фривольного, с другой стороны — скабрезного, сделать на театре не анекдотический жанр способен далеко не каждый. Пожалуй, гением таких преображений — грубого материала в тонкую материю — является у нас Григорий Дитятковский, но это совершенно другой сюжет. Спектакль Галины Бызгу — нежная, женская материя. Трогательна и возвышенна сцена синхронного обнажения: Тойбеле готовится ко сну, а невидимый ей Алхонон, глядящий снизу на нее во все глаза, раздевается, чтобы провести с нею ночь любви. Трогателен эпизод, когда больной Алхонон сбрасывает снег, чтобы не оставить следов, ведущих к дому одинокой женщины. В откровении целомудренны и привычные позы Тойбеле, ее раскинутые ноги, гибкость ее раскрепощенного тела в белой полотняной рубашке. Привыкнув любить, она входит во вкус, забывает о грехе, о запретах, Солопченко играет все оттенки и ступени этого развития. Сергей Бызгу не остается в долгу — его герой не «ходок», он бедняк, простак, который взял недозволенное, и смерть его у Бызгу что-то вроде наказания, которое он сам себе назначил.

Финал спектакля, однако, у Галины Бызгу, повторяю, режиссера комедии, не может быть до такой степени безнадежным. Автор пытается переиначить сюжет, вернуть его к началу, утешить всех — нас и себя. Наскоро, без слов, возникает еще одна история. Возможно, что эта другая история никакой Книгой и никаким Богом не санкционирована. Она доподлинная, из жизни, как это бывает. Герои как бы встречаются заново. Тойбеле у колодца видит Алхонона и подает ему воду в ковшике. Потом Алхонон в кипе и Тойбеле берутся за руки и идут к алтарю в свадебных одеждах. Лица открыты и обращены друг к другу, это уже не деревенская авантюра, а очень простая любовь, и дорога жизни (широкая галантерейная лента за ними) протянута далеко. Алхонону не надо прятаться и сочинять небылицы, Тойбеле не надо влачить груз тайны, в которой никому нельзя открыться. Все будет хорошо. Может быть, когда вострубят ангелы (они-то и появляются на заднике в последнюю минуту), то есть в раю, в который Галина Бызгу, по-видимому, верит.

Июль 2007 г.

В указателе спектаклей:

• 

Комментарии (0)

Добавить комментарий

Добавить комментарий
  • (required)
  • (required) (не будет опубликован)

Чтобы оставить комментарий, введите, пожалуйста,
код, указанный на картинке. Используйте только
латинские буквы и цифры, регистр не важен.