И. Энслер. «Монологи вагины». Независимый театральный проект (Мюзик-холл, зал «Бельэтаж»).
Режиссер Джулиано ди Капуа

Пьеса Ив Энслер переведена на тридцать языков. Поставлена и показана более чем в пятидесяти странах. В ней сыграли лучшие европейские и американские актрисы. Написаны и прочитаны километры рецензий — от восторженных до ругательных. О ней слышали все — или почти все. Она успела надоесть даже тем, кто под угрозой расстрела не согласится пойти и посмотреть… Уже не сенсация. Скорее — рутина.

Но в тот день с показом спектакля, который Джулиано ди Капуа поставил в Петербурге уже года три назад, совпали непредсказуемые экстремальные факторы. Тридцатиградусная жара — это раз. Сошедший с рельсов поезд «Москва—Петербург» — это два. Уникальная ситуация сделала уникальным конкретный спектакль, который довелось увидеть.

Актрисам пришлось не только преодолевать огромный объем литературно слабого текста малыми силами — втроем, а не вчетвером, как обычно, — но и делать это в экстремальных условиях. Марина Рокина застряла где-то в аварийной суете между Москвой и Петербургом, а атмосфера зрительного зала была насыщена чем угодно, кроме кислорода. Эффектно фантазийный, бело-черно-красный, напоминающий о японском традиционном театре грим минут через пять потек по лицам. Роскошные

женственные одеяния из алого жатого шелка (модельер Лилия Киселева) местами потемнели и прилипли к телам. Очевидным и конкретным стало наличие на сцене женского тела, его форм и естественных реакций. Физиологичность материала получила солидное зримое подтверждение. Текстколосс, неподъемный и навязчивый, пошатнулся и… словно бы осел примерно на четверть объема.

Элегантно-целомудренная женственность Натальи Кудрявцевой, изящно-резковатое обаяние Илоны Маркаровой, подкупающе экспрессивная повадка Леры Гехнер. Виртуозно адаптированный к современным российским реалиям перевод (автор Василий Арканов). Героини пьесы — разноязыкие, с разным цветом кожи и темпераментом. Зрительские реакции, все более активные и непосредственные по мере приближения к финалу. И…

Помост — обтянут серовато-голубым (почему?) ковровым покрытием, наклонен в сторону зрителя почти под острым углом (зачем?). В центре — чашеобразное углубление (довольно примитивная символика). Не совсем понятно: для чего оно там понадобилось? Хотя актрисы (на высоченных каблуках!) этот «тазик» вполне активно использовали: то садились в него, то ложились, а певица-спортсменка Лера даже встала на голову именно там, в самом центре. А в какой-то момент тазик вдруг поднялся над помостом — и из-под него повалил дым… Наверное, это был намек на что-то туманно-стихийное в женской природе.

Музыкально-шумовой звукоряд, несоразмерно оглушительный для зала такого размера, оставил впечатление случайного и небрежного подбора. Невыразительным, примитивно смонтированным оказался видеоряд на заднике. Нечеткость мизансцен могла бы быть объяснена отсутствием одной из актрис, но… Статика выглядела вполне внятной, а когда она сменялась движением, «картинка» становилась бестолковонеловкой, актерская органика куда-то исчезала без следа… Три актрисы в костюмах «от кутюр», все яркие по фактуре, по специфике актерских качеств и дарований, вдруг оказывались случайными гостьями в предлагаемых сценических обстоятельствах. Очевидная причина — недостаток внимания постановщика к сценическому движению, которое в этом спектакле могло бы сыграть существенную связующую роль. Но этого не произошло. Увы.

Джулиано ди Капуа — актер. Он знал, что делает. Знал, что актерский темперамент, искренность и органичность способны «вытянуть» почти любой материал. Тем более — имеющий скандальную репутацию. Тем более — с претензией на модный «вербатим». Тем более — если актрисы эмоциональны, техничны, одеты в огненные шелка, интригующе загримированы. По контрасту с прекрасной актерской работой и впечатляющими костюмами прочие компоненты спектакля оставили впечатление небрежности, невнимательности, какой-то кричащей «дешевизны»… Даже с учетом совпадения экстремальных факторов.