Петербургский театральный журнал
Блог «ПТЖ» — это отдельное СМИ, живущее в режиме общероссийской театральной газеты. Когда-то один из создателей журнала Леонид Попов делал в «ПТЖ» раздел «Фигаро» (Фигаро здесь, Фигаро там). Лене Попову мы и посвящаем наш блог.
16+

ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПЕРСПЕКТИВА

GAME OVER…

А. П. Чехов. «Чайка». Театр «Суббота».
Режиссер Юрий Смирнов-Несвицкий, художник Мария Смирнова-Несвицкая

Довольно часто спектакли заставляют нас догадаться о том, кто-то из режиссеров своих персонажей любит, кто-то ими любуется, кто-то над ними посмеивается, кто-то — просто наблюдает, и так далее.

Спектакли Юрия Смирнова-Несвицкого дают повод подозревать, что этот режиссер своих персонажей… усыновляет. И «Чайка», недавно появившаяся в репертуаре театра «Суббота», — очередной убедительный повод, ведь режиссер поставил историю о трудно взрослеющих, играющих, страдающих, погибающих и воскресающих детях. В совершенно особенном субботовском мире, чеховский герой, честно пережив трагический финал, выйдет на поклоны под граммофонную озвучку: «Взял бы я бандуру…», а зритель вздохнет облегченно…

Конструкция полуторачасовой «Чайки» — тонкая и точная, неуловимая и продуманная, позволяющая спектаклю свободно «дышать». И процесс зрительского восприятия в самом деле напоминает некий «вдохвыдох», согласованный с ритмом спектакля. Легкости дыхания способствует и сценическое пространство, организованное Марией Смирновой-Несвицкой в узнаваемом, изящно и лаконично осмысленном стиле. Вертикальные холщовые полотнища — задник; черный занавес слева (оттуда в известный момент повалит «адским пламенем» подсвеченный «серный дым»), белый — справа (на миг раздвинувшись, светлые складки коварно открывают фрагменты «Гибели Помпеи», живописное memento mori историко-культурных рубежей); декоративное пластиковое «колдовское озеро», наполненное подсвеченной изнутри водой, — почти у ног зрителей, по центру (условная рампа, служащая скорее объединению, чем разделению зрительского и сценического пространств). Символика мифологически незыблемая: черное — белое (добро — зло, жизнь — смерть), изменчивое пространство между ними, заполняемое по ходу действия то подчеркнуто бытовыми, то очевидно игровыми, театральными деталями.

Первое действие чеховской комедии — несомненно комедийно, зрителя не раз заставят улыбнуться и луна, сделанная из набитой тряпками белой наволочки, и цивильный смокинг Тригорина (Александр Шпынев) в эпатажном сочетании с подвернутыми брюками и босыми ногами, и рыжеватая встрепанная девчушка, по команде барина-режиссера мгновенно перевоплощающаяся в подстреленную чайку.

А. Бордовский (Треплев), Е. Гришина (Нина). Фото Е. Павленко

А. Бордовский (Треплев), Е. Гришина (Нина).
Фото Е. Павленко

Константин Гаврилович Треплев (Артем Бордовский), этакое «дитя природы», простодушно разгуливает по берегам колдовского озера в небеленом хлопчато-льняном почти неглиже (ищет пресловутые «новые формы»)… Маша (Марина Конюшко) — румяная, с толстой русой косой, с певучим грудным голосом, с неловко-плавными движениями… Медведенко (Владимир Шабельников) — трогательно угловатый в своем черном сюртучке, коротко, по-ученически стриженый, с пронзительно-больным взглядом… Нина (Евгения Гришина) — большеглазая, грациозная и стремительная, в брючках и холщовой блузке — почти матроске… Совсем вроде бы не чеховская, как нельзя более уместно в «детском контексте» сюжета придуманная парочка: уже упомянутая «девушка-чайка» (Мария Лозунова) и флегматичный паренек (Михаил Кудров), несмело глядящий из-под челки, — усадебная прислуга, почти дети, преданные товарищи полудетских треплевских игр. Все они, так или иначе, составляют компанию Константину Гавриловичу в его театральных забавах, в наивных попытках «завоевать» материнскую любовь («Я люблю свою мать» — первые слова спектакля обращены в зал, словно оправдания зрительского ищут). Бестолково, заносчиво, наивно, безрассудно все они, уже совсем большие, хотят оставаться любимыми детьми, задержаться там, где провал премьеры — только семейная игра, фляжка с водкой в ботанизирке — шалость-протест «назло бабушке», а разбитые мечты и первые настоящие горести все-таки согреты теплым летним светом. А потом они взрослеют. Или умирают.

Первый и второй акты спектакля разделяет-связывает сцена, которой, конечно же, нет и не может быть у Чехова, но которая так органична в метафорическом пространстве этой постановки. «Сон», — произносит опьяненная обещанием счастья Нина — и звучит вальс, и подсвечиваются ирреальным синим полотнища задника, и ритмически плавно двигаются, кружатся между ними женские и мужские силуэты… Как в детстве: день — целая жизнь, а с утра начинается жизнь следующая.

Взрослая жизнь на ледяном осеннем ветру, уносящем в темное небо кружевные лоскуты (утраченные иллюзии?), ломающем старый театр в саду. Женщина в черном бредет сквозь ветер, прижимая к груди похожий на запеленатого младенца сверток, а затем рассыпает в воды колдовского озера сноп камышей — давно ушедшее детство приносится, наконец, в жертву. Второй акт несомненно пронизывающе трагичен, он о трудном процессе осознания собственной жизни, любви и утраты. «Чувства, похожие на нежные, изящные цветы» — вот цена, которую так часто приходится платить за умение «терпеть и нести свой крест». И для кого-то эта цена оказывается непосильной.

В первом акте самозабвенно играли в театр — во втором обреченно играют в лото (сбудется — не сбудется, повезет — не повезет, может быть — не может быть). Образ принесенной жертвы двоится, троится, множится: появляется «чучело чайки» (антрацитово поблескивающий перекрученный и перевязанный женский свитер) — его немедленно помещают на белый занавес (в неизбежную жертву «кровожадному» искусству!). Упоминают об умершем ребенке Заречной, говорят о некормленом, позабытом (по сути — в жертву рожденном) младенце Маши…

А. Шпынев (Тригорин), А. Резункова (Аркадина). Фото Е. Павленко

А. Шпынев (Тригорин), А. Резункова (Аркадина).
Фото Е. Павленко

«Здесь играют в лото», — раз за разом все более неуверенным, почти испуганным голосом повторяет напрочь растерявшая кокетливый апломб Аркадина (Анастасия Резункова). Ощущением еще не осознанной, но неизбежной утраты насыщена атмосфера, даже самые шумные и довольные жизнью чуть осторожничают, словно стыдятся собственной, вдруг ставшей неуместной, витальности. И все так похоже на поминки — по ушедшим чувствам, годам, мечтам. О них вспоминают с неловким сожалением, даже с опаской: как оказалось, и жизнерадостная генуэзская толпа «рифмуется» с декадентской пьесой о Мировой душе, и горничная, забыв, что пора подавать чай, декламирует про людей, львов, орлов… И когда в соответствии с сюжетом пьесы появляется Нина, на ней почти монашеская черная накидка. Порывистая, отчаянная девушка в матроске теперь — почти античная плакальщица по несбывшемуся. До мелочей известный чеховский сюжет «раскроен» и «перелицован» режиссером иронично и бережно, самобытная студийность и цепкий профессионализм (вообще свойственные субботовским постановкам) предстают в редком по органичности сочетании — и все это вместе позволяет отнести «Чайку» к разряду «штучных» вещей, по-хорошему далеких от «евро» и прочих современных клише и стандартов. Дух импровизации, игра в любимые роли (кто же не мечтает сыграть в «Чайке»?), стихийная увлеченность театральным процессом без натуралистического самолюбования деликатно и четко направляются режиссером, выстраиваясь на глазах у зрителя в неожиданно стройную, хотя и обманчиво свободную форму. Неожиданное ощущение творческой свободы удается испытать и зрителю: его то вовлекают в действие, то отпускают парить в потоке ассоциаций, аллюзий, аналогий. Захватывающая игра без риска заиграться, оберегаемая мудро и твердо несомненно любящим взрослым…

И кажется, будто заодно с персонажами и актерами Смирнов-Несвицкий всех нас тоже усыновил. Наверное, поэтому и в неумолимом финале так явственно брезжит дурацкая, сказочная, истинно детская потребность-возможность начать сначала, «переиграть» по-новому, щелкнуть «Game over»…

Какая все-таки «ясная, теплая, чистая, радостная жизнь»!

Июль 2007 г.

В указателе спектаклей:

• 

В именном указателе:

• 

Комментарии (0)

Добавить комментарий

Добавить комментарий
  • (required)
  • (required) (не будет опубликован)

Чтобы оставить комментарий, введите, пожалуйста,
код, указанный на картинке. Используйте только
латинские буквы и цифры, регистр не важен.