Петербургский театральный журнал
Блог «ПТЖ» — это отдельное СМИ, живущее в режиме общероссийской театральной газеты. Когда-то один из создателей журнала Леонид Попов делал в «ПТЖ» раздел «Фигаро» (Фигаро здесь, Фигаро там). Лене Попову мы и посвящаем наш блог.
16+

ПЕТЕРБУРГCКАЯ ПЕРСПЕКТИВА

СЕЗОНЫ ИННЫ СЛОБОДСКОЙ

Начнем с недавнего

Наша почтенная «старушня» Инна Слободская (до чего же не пристает к ней такое прозвище — знак актерского амплуа!) завершила свой пятьдесят пятый сезон на петербургской сцене и вступает в следующий — не менее содержательный, надо думать.

И.Слободская.
Фото из архива автора

И.Слободская. Фото из архива автора

Возрастные роли, как их повелось называть, не мешают заслуженной артистке быть на редкость разнообразной. Она по убеждению не в силах повториться. И остается одной из лучших мастериц на нашей сцене.

Правда, и захлебнуться от избытка ролей ей пока не грозит. Театр имени Комиссаржевской — основное пристанище Слободской последние пятнадцать лет — в минувшем сезоне загружал эту свою актрису в щадящем режиме.

Скажем, не всякий догадается, заглянув в афишу спектакля «Чичиков», что некая Софья Ивановна в нем и есть одна из приятных гоголевских дам. И не потому вовсе, что Гоголя инсценировал Булгаков. А скорее потому, что Булгакова доводил до границ комикса изобретательный (ничего не скажешь!) режиссер Александр Исаков. Пространный диалог обеих приятных дам, просто приятной и приятной во всех отношениях, ужат до того, что возникает сомнение в самой его целесообразности на сцене. Обе участницы диалога, И.Слободская и А.Дельвин, сохраняют полное самообладание, но их права урезаны предельно. Развернуться тут некогда: эпизод проходит стремглав, как красочный, правда, штрих беглой картины. Одно утешает: ведут диалог заправские мастера и умудряются в тесных рамках схватить гоголевский колорит.

«Чичиков» — премьера текущего года. Другие новинки пришлось играть на стороне, в гостеприимных антрепризах.

Вот какой «Пассаж»!..

Обернемся к истокам

Из первых знакомств с актрисой Инной Слободской многим запомнился другой ее дуэт — совсем девчоночий. В спектакле нашего Театра имени Ленинского комсомола «Где-то в Сибири» она сыграла Клаву Губину, девушку из глубинки, приехавшую вместе с сестренкой (Л.Сольдау) на новостройку по комсомольской путевке. Веселый нрав обеих сочетался с наивной растерянностью и деловитой озабоченностью. Пьесу И.Ирошниковой ставил Г.Товстоногов. Это был его первый спектакль на ленинградской сцене. Событие оказалось заметным. Замечена была и бойкая, задиристая молодая актриса.

На ранних ленкомских порах Слободская сыграла немало таких вот юных существ, только вступающих в жизнь. Среди них были разные участницы давно отгремевших сценических интриг. Но тут же оказалась и Настя, дворовая Муромских, в инсценированной пушкинской «Барышне-крестьянке», и — как ни покажется это неожиданным — далеко не молодая вдовушка Пивокурова в «Последней жертве» («очень полная и очень румяная вдова, лет за сорок», как представляет ее Островский).

Столь безразмерный диапазон ролей начинающей актрисы не был сюрпризом для тех, кто ее знал. Еще ее первый учитель в Московском городском театральном училище, коренной актер МХАТ-2 В.Готовцев (под конец очутившийся во МХАТе) требовал, чтобы Слободская не замыкалась в одном каком-нибудь амплуа, ибо усматривал в ней данные широкого размаха. И на выпуске она сыграла роли прямо противоположного свойства: юную Тамару в «Старых друзьях» Л.Малюгина и зловредную старуху Констанцию Львовну в «Обыкновенном человеке» Л.Леонова.

И.Слободская (Феклуша).
 «Гроза».
Фото из архива театра

И.Слободская (Феклуша). «Гроза». Фото из архива театра

Теперь, в Ленкоме, несочетаемое сочеталось по-прежнему. Разбитные или деловитые девицы множились в числе. А рядом поживали парадоксальные противоположности, такие, как древняя странница Феклуша в «Грозе» Островского, кухарка в «Плодах просвещения» Л.Толстого… Известный театровед Евг.Кузнецов писал тогда, что «Феклуша (артистка И.Слободская) — стяжательница и чревоугодница, отвратительная в своем ханжестве и суеверном невежестве» («Вечерний Ленинград», 1951, 12 декабря). Не лишне добавить, что в труппе молодежного театра молодые исполнительницы подобных ролей составляли острый дефицит.

Приходу в Ленком и широте диапазона имелась и другая причина.

Инну привел сюда ее отец, актер этого театра Александр Кузьмич Слободской, много выступавший и на литературной эстраде как чтец. Вспоминается прочитанная им «Шинель» Гоголя. Остались в памяти картежник и интриган Салай Салтаныч в «Последней жертве» Островского, а с ним и барон Ганелон в «Тристане и Изольде» А.Бруштейн, Отто Дитрих, главный инженер лаборатории в «Губернаторе провинции» бр.Тур и Л.Шейнина, профессор Ефимов, председатель суда чести в «Законе чести» А.Штейна… В инсценировке «Двух капитанов» В.Каверина играли оба: отец — директора школы Николая Татаринова, дочь — ученицу по кличке Галка. Оба повстречались и в «Последней жертве». А руководил театром тогда М.Чежегов.

С Товстоноговым

И.Слободская (Липочка).
«Свои люди – сочтемся». 
Фото из архива театра

И.Слободская (Липочка). «Свои люди – сочтемся». Фото из архива театра

Дочь осталась в труппе и с приходом в Ленком Г.Товстоногова. В первой же его здешней постановке — упомянутой уже пьесе «Где-то в Сибири» — она создала, как принято было писать когда-то, «яркий, запоминающийся образ». Слободской довелось выступать в разных памятных спектаклях той поры. Она сыграла работницу Деспине в пьесе Ш.Дадиани «Из искры…», и эффектную девицу в узорчатом платке — Любу («Свадьба с приданым» Н.Дьяконова), и робкую дочь колхозника из дремучей сельской глуши Олю Афонину («Студенты» Вл. Лифшица)…

Тут же, рядом, появилась Липочка в комедии Островского «Свои люди — сочтемся». Тонкий критик Нина Рабинянц запечатлела сценический образ в его развитии: «Миленькая, упрямая капризница, этакая пышечка, пленявшая непосредственностью чувств, пусть и примитивных, превращалась в хозяйку жизни. Черствую, безжалостную, с тупым высокомерным взглядом, жесткими интонациями» («Петербургский театральный журнал», 1993, № 1, с.74). Возрастные полюса не то чтобы смыкались — один полюс сменялся другим, своей отрицающей противоположностью. Свободно уживались они только в палитре молодой актрисы.

Полюса противостояли. Но мы упростили бы суть, если бы всё свели к возрастным приметам: юность-де привлекательна, старость отталкивает. Нет, жизнь сложнее и тоньше. В том была неопровержимая правда спектаклей Товстоногова уже в Ленкоме — коснуться их здесь пришлось лишь мимоходом…

То же доказывали роли в пьесах А.Володина.

С Володиным

В «Фабричной девчонке» Слободская сыграла Нину, одну из стайки молодых работниц прядильной фабрики. Девушка выбивалась из этой стайки незаурядностью натуры и повадки, что не отменяло участливого интереса к заботам подруг. Участливость — вообще особая и едва ли не определяющая настройка интонаций актрисы в диалоге. Участливость эта бывает разная — и проникновенная, и снисходительно-насмешливая. В любом случае героиня Слободской отдается общению самозабвенно, словно бы отрешаясь в такие минуты от собственных невзгод.

А следующая встреча с володинской пьесой — это было уже во времена Г.Опоркова — высветила такую особенность как доминанту игры актрисы. Пьеса называлась «С любимыми не расставайтесь». В разгар событий первого акта в дверях появлялась незнакомка — просто Женщина, как ее именовали в списке действующих лиц. Молодые супруги, повздорив, вздумали разъехаться — и вот на объявление об обмене жилья откликнулась эта Женщина. Она пришла с раскрытым зонтиком и не так чтобы блистала молодостью. Зато она оказалась всепонимающей и откровенной.

Простой житейский случай. Близкие люди сами, по собственной дурости, наставили между собой перегородок, а теперь так непросто вернуться к прежнему. Слободская доверительно, боясь показаться навязчивой, вела смешноватый рассказ своей Женщины, задавала беседе сердечный тон. Раскрывался не только дождевой зонтик: с ним вместе скромно раскрывались дружеские объятия…

Смятенным молодым супругам, Кате и Мите, так и осталось невдомек, что это обыкновенно-сегодняшняя фея сирени пришла их предупредить, развернула перед ними в мягких иносказаниях всю их историю, нынешнюю и завтрашнюю. По ее словам и пойдут происшествия пьесы…

То было символическое начало талантливой пьесы и точное попадание актрисы. Недаром впоследствии, уже покинув Ленком, Слободская в сборных концертах нет-нет да возвращалась к этому эпизоду, памятному ей и ее зрителям, — давала его и на открытии вечера в Театре Комиссаржевской, посвященного 50-летию ее сценической деятельности.

Драматургия Володина жива такими многоплановыми исполнителями.

Преобладающее

В небольшой статье не обсудить всего сыгранного Инной Слободской за сорок сезонов в Ленкоме и за пятнадцать — в Театре имени Комиссаржевской. Один лишь перечень спектаклей — а их число приближается к трехзначному — тут вряд ли бы уместился. Надо сказать, что в большинстве случаев заострялась лирическая комедийность характерных ролей, устанавливалась живая доверительность общения с собеседником-залом, но это не исключало, при надобности, и пронзительности гротеска: так была сыграна, например, залихватская Селия Пичем в «Трехгрошовой опере» Брехта — Вайля.

И всё же добрая комедийная лирика преобладала. Особенно — в спектаклях, поставленных на сцене «Пассажа» Валерием Гришко, Александром Исаковым, Сергеем Черкасским. Анна Семеновна Ислаева в комедии Тургенева «Месяц в деревне»… Епанчина в «Идиоте» по Достоевскому… Самовысказыванием актрисы прозвучала роль Эмми, одной из обитательниц дома престарелых, в «Антиквариате» А.Пукема. То была грубоватая, ироничная, но душевно расположенная к людям особа: она курила, ввязывалась в перебранки, даже орала порой — и всё равно оставалась доброй и славной. Склонность Слободской к парадоксальным сценическим ходам была поддержана постановщиком «Приглашения в замок» Ж.Ануйя, С.Черкасским. Актриса изображала почтенную мадам Демерморт, передвигающуюся в инвалидной коляске. Но энергия ее переполняла. Проницательно читая в душах людей, она видела собеседника насквозь и весело про себя над ним подтрунивала. Об энергетике образа, сыгранного Слободской, хорошо писал И.Ступников: «Ее возят в инвалидной коляске, но, уверен, случись что в замке, она первой окажется на месте событий, забыв и о недомоганиях, и о коляске» («Невское время», 1996, 11 июня). На грани парадоксальных решений строился и образ Юлии в комедии К.Людвига «Скандал в Гранд-опера». Ряды примеров можно без запинки продлить.

В антрепризе Р.Фурмана

Но возвратимся к временам настоящим.

В антрепризе имени Андрея Миронова можно увидеть идущий не так часто спектакль «Фантазии Фарятьева». Превосходную пьесу А.Соколовой тут ставил Ю.Цуркану. У героя, чьим именем пьеса названа, есть тетя — так, Тетей, она и значится в перечне персонажей. Роль, на редкость близкая сегодняшней Слободской, — одна из опорных составных сценического действия. Одинокая женщина живет делами своего наивного и прямодушного племянника Павлика (С.Бызгу); у них так много общего… С чувством застилает она скатертью столик, устанавливает маленький поднос с чаем — для него одного. И без всяких переходов вдруг, на минуту, погружается в прошлое, что-то из тех времен напевает с подтанцовкой. И снова — вся в образе, в прерывистом течении оживленного диалога.

Мастерство диалога — поистине артистическое. Потом, в следующем акте спектакля, когда сюда придет Мама — Н.Панина (так обозначена мама девицы Саши, в которую втрескался бедный Павлик Фарятьев), диалог заполыхает темпераментом. Мама пришла из осторожного любопытства — позондировать почву. Диалог двух немолодых женщин — одна из вершин действия. Обе обсуждают Павлика в его отсутствие. Не глядя, Слободская — Тетя листает увесистый семейный альбом с фотографиями, привычно поясняя, кто есть кто. Обе в тихом, мягком экстазе. Слов не жалеют. Но вопросы друг дружке задают с таким пониманием жизни, что в этих вопросах уже и ответы.

Искусство диалоговедения, если можно так выразиться, торжествует в этом спектакле.

И снова роль сменяется противоположной ей по бытовой характерности и стилевому колориту в следующем зрелище.

В «Приюте комедиантов»

И.Слободская (Надежда Антоновна).
«Бешеные деньги». 
Фото из архива театра

И.Слободская (Надежда Антоновна). «Бешеные деньги». Фото из архива театра

Последней ролью Инны Слободской в ее пятьдесят пятом сезоне стала Надежда Антоновна Чебоксарова, «пожилая дама с важными манерами», в комедии Островского «Бешеные деньги». Идет она в «Приюте комедианта» на Садовой, а ставил ее А.Исаков.

Вот случай, когда тяга этого режиссера увязать высокое и светлое с попытками угодить зрительному залу совсем не так уж напрасна. Да, комедия классика порой оборачивается здесь водевилем, чуть ли не фарсом. Да, пять актов комедии сжаты в два. Притом логика проведенных преобразований примиряет с возможностью столь смелых решений. А главное, эта режиссерская логика подкреплена встречной инициативой актеров. Ее и не пытаются скрыть, она торчит напоказ, как рожки и усики невозмутимо эксцентричного Глумова — Г.Траугота, она расплывается в живую подкупающую ухмылку на лице добродушного комика Телятева — А.Новикова. Этот неожиданный дуэт начинает оба акта своим парным конферансом, не избегая отсебятин, режиссерских и собственных. И поминутно видятся в них ранние предтечи булгаковских героев — Воланда и Азазелло, правда, в вольной пародийной подаче.

Кому-то, наверняка, обидно за Островского. Но это не преодоление классика, а шаг к более легкому, «портативному» решению, чем того требовала бы сценическая традиция. Так сказать, играет пьесу на этот раз не Малый театр, а театр поменьше. И с Островским нет особой размолвки. Просто жанр подлинника приближен к смеющемуся залу наших дней. И раздвижные ширмы на сцене как нельзя лучше регулируют темпоритмы такого спектакля. Ширмы разъезжаются — и открывают вполне благонадежное бытовое убранство в приметах эпохи.

Пожалуй, водевильный уклон делает несколько однообразным поведение иных персонажей. Образ Кучумова в облегченной трактовке превосходного актера С.Ландграфа становится чуточку даже монотонным — то и знай уклоняется в рамолисмент. И это не монотония роскоши. Всё же и такое решение остается в границах общего режиссерского замысла.

А три ведущих персонажа спектакля, три лидера ансамбля и вовсе не преступают границ драматургической образности. Это убедительный и убеждающий Васильков — А.Орлов. Это красавица и капризница Лидия — Н.Панина. И, наконец, это мать Лидии, Надежда Антоновна Чебоксарова. Играет роль И.Слободская и вновь оказывается одной из главных движущих сил комедийного действия.

В ее диалогах с каждым почти участником действия — перепады настроений, виртуозная смена интонаций, от заботливых и пытливых (с дочерью) до настороженных, въедливых, просительных, отрицающих наотрез. Вот Надежда Антоновна заигрывает с Кучумовым — Ландграфом, гладит и теребит его седоватые волосы, тянет и крутит из них рожки (не этот ли мягкий комизм актрисы подскажет потом появление «воландовских» рожек у темноволосого Глумова?). Игра смелыми бросками, игра крупным планом, с многоговорящими смысловыми педалями, с увлеченным блеском глаз и безупречным искусством слова — всё это дает переливчатую сюиту жизни на сцене, жизни истинно комедийной.

Успех спектакля «Бешеные деньги» идет по нарастающей. Слободская приложила к тому уверенную руку.

Пятьдесят пятый свой сезон Инна Слободская завершила на высоком уровне мастерства. Заявки на это мастерство ждут ее, конечно, и в новом сезоне. А доставит их почта не только в конвертах с надписью «До востребования». Возникнут и заявки под рубрикой «Экспресс».

Июнь 2002 г.

Комментарии (0)

Добавить комментарий

Добавить комментарий
  • (required)
  • (required) (не будет опубликован)

Чтобы оставить комментарий, введите, пожалуйста,
код, указанный на картинке. Используйте только
латинские буквы и цифры, регистр не важен.