Марк Захаров,
художественный руководитель московского театра «Ленком»
«Бывает ли идеальная труппа?» — вопрос звучит для меня почти как: «Бывает ли идеальный режиссер, актер, просто человек или театровед?»
Чтобы не погружаться в глубины бесперспективных философских раздумий, скажу, несколько упростив проблему: идеальная труппа в моем представлении есть компания разнородных творческих индивидуальностей, обладающих явно выраженными актерскими достоинствами, как в плане внешней выразительности, так и, главное, мощным внутренним энергетическим потенциалом. Труппа должна быть основана на принципах русского репертуарного театра, ее базисом должно служить студийное начало, общие методологические и эстетические принципы, один из аспектов — совместное творческое развитие, разработка новых, современных нюансов актерского существования на основе принципов системы К.С.Станиславского и Михаила Чехова. Труппа должна сочетать соборное актерское братство с ярко выраженным художественным единоначалием. Труппа должна иметь артистов очень молодых, а также находящихся в зрелом и даже перезрелом возрасте. Все артисты должны пользоваться разнообразной, но подвижной системой финансового вознаграждения.
Режиссера, художественного лидера, в крайнем случае может заменить менеджер, обладающий талантом, сочетающим высокую театральную культуру с особым стратегическим и тактическим даром. Театр ни в коем случае не должен возглавлять худсовет. Ни одну постановочную идею большинством голосов не решишь. Даже удачную мизансцену не придумаешь.
«Идеальная труппа» должна считаться с тем, что страна вступила с большими мучениями и ошибками в новую информационную и экономическую цивилизацию. Если в труппе выросла группа мастеров, завоевавших популярность и всеобщую зрительскую любовь, — потребуются специальные договоренности о принципах совместного творческого созидания, разумеется, на джентльменской основе, поскольку государство у нас неправовое, с устойчивыми феодальными традициями.
Все «звезды» труппы могут сниматься в кино и иметь заработки вне театральных стен. В репетиционный период художественное руководство должно искать разумные компромиссы, вплоть до перестройки текущего репертуара. Но четко и заранее обозначенный выпускной период нового спектакля продолжительностью в 20–30 дней должен вызвать добровольное и сознательное сокращение семейного бюджета, то есть артисты должны отказаться от посторонней работы и целиком посвятить себя репетициям по выпуску премьеры. Если «идеальная труппа» умеет создавать сценические сочинения, интересующие любителей театра и, разумеется, кинематографа вместе с телевидением, — выход на сцену в удачно поставленной премьере не только творчески, но и экономически выгоден. Временное воздержание от работы вне театра через какое-то время окупается.
Репертуар театра с «идеальной труппой» должен составляться на два месяца вперед, и любой артист должен знать на ближайшие 50–60 дней свои свободные от спектаклей вечера. Конечно, не исключены несчастные случаи и неожиданные заболевания, но здесь со стороны художественного руководства возможны некоторые упреждающие меры страховочного характера и традиционно русская надежда на авось.
В «идеальной труппе» должны органично сочетаться артисты, похожие на Инну Чурикову, Олега Янковского, Леонида Броневого, Армена Джигарханяна, Николая Караченцова, Александра Абдулова, Александра Збруева, Дмитрия Певцова, Александра Лазарева, Александру Захарову, Татьяну Кравченко, Марию Миронову, Сергея Фролова и других.
В «идеальной труппе» художественный руководитель должен с похвалой отзываться о своих ведущих, а также подающих надежду артистах. Иногда их всех и каждого в отдельности необходимо серьезно пугать, даже тех, кто тебя не боится, наливать глаз кровью и почти сразу же рассказывать им о бездонных глубинах их уникального дарования, о том счастье, которое испытываешь от одного внешнего их созерцания. Многие заслушиваются и искренне верят режиссеру, как и некоторые доверчивые читатели.
Арсений Сагальчик,
режиссер
Идеальная труппа не та, в которой можно распределить «Горе от ума», а та, которая способна услышать режиссера. Такая труппа некоторое время была у О.Ефремова в «Современнике», А.Эфроса в Ленкоме (несмотря на то, что там уживались старик Вовси и молодой Ширвиндт), после прихода О.Борисова идеальная труппа была у Г.Товстоногова.
С амплуа это не связано. После прихода в театр А.Володина и Э.Радзинского по амплуа расходиться стало нельзя, это ничего не определяло. Вообще ведь все время меняется модуль. У великого Корбюзье модуль человека — мужчина ростом 165 см, сегодня ходят модели 180 см. И модель и модуль меняются. Мы не можем одеть армию в костюмы времен Петра Великого. В космос полетел маленький человек, не герой, а стал Героем. К сожалению, и наш герой Ленин был маленького роста… О каком Герое мы вообще можем говорить? После Михоэлса и Козинцева придумали, что Лир маленького роста, — и он везде стал маленьким. А почему? Штамп. Амплуа — дело унизительное, это приговор, это отсутствие неожиданности, это система обозначений. Нельзя программировать актера.
Анатолий Праудин,
художественный руководитель Экспериментальной сцены театра «Балтийский дом»
Друзья мои!
А что тут представлять?
По-моему, мы регулярно создаем свои идеальные труппы. Режиссер читает пьесу и сочиняет «распределение ролей», т.е. готовится к отбору компании артистов, которые, с его точки зрения, способны наиболее точно и эффективно решить художественные задачи, поставленные пьесой. Это и будет идеальная труппа в практическом смысле.
Разумеется, если подходить к теме с позиций известного нам античного классика, т.е. с точки зрения объективного идеализма, то мое рассуждение может показаться крайне утилитарным, убивающим саму суть «идеального». Но так ли это? Может, стоит внимательнее вглядеться в окружающую нас действительность? Может, стоит сделать над собой усилие и попробовать увидеть реальность своими глазами, а не глазами зажмурившихся соседей? И тогда, возможно, мы обнаружим, что наши закостеневшие грезы лишь слабые отражения того живого, грубого и прекрасного мира, в котором мы живем. И, может быть, мелькнет счастливая мысль, что идеальная труппа та, с которой мы сейчас работаем, а идеальные актеры те, с которыми мы сегодня утром встретимся на репетиции.
Генриетта Яновская,
художественный руководитель МТЮЗа
Я знаю: надо, чтобы распределялось «Горе от ума», чтобы было две трети мужчин и треть женщин… Это я знаю, но думаю немножко про другое. Идеальное вообще всегда страшно, в идеальном есть выхолощенность…
Идеальные варианты — это вариант Фоменко, который идет со своими учениками, вариант Додина, который большую группу своих учеников сделал основой театра, потому что огромное количество сил, здоровья и убитых надежд режиссера уходит на то, чтобы сделать, придя в театр, труппу, хотя бы минимально соответствующую его представлениям о том, что такое вообще труппа. Даже если он приходит в труппу с определенной эстетикой (ну как работать с труппой Завадского после Завадского? Он создал ее так, что дальше?), а если он приходит в труппу без каких-либо художественных критериев — это еще страшнее.
Конечно, вызывала зависть потрясающая, грандиозная труппа БДТ периода расцвета, когда все они еще были молодыми, но было еще и старшее поколение — Полицеймако… Как я сейчас уже понимаю, мощь и сила тогда еще молодого Товстоногова была не только в таланте, но и в возможностях, которые ему предоставила советская власть, — и набирать и увольнять. Состояние трупп очень сильно определяется Законодательством о труде, когда труппы разбухают, а уволить актера можно только на пенсию, даже если он напился или прогулял много спектаклей…
Игорь Игнатьев,
художественный руководитель Театра сказки
На вопрос «Что такое идеальная труппа?» можно ответить достаточно игриво и коротко — это то, чего не может быть, потому что не может быть никогда.
И этот ответ будет одновременно и истинной правдой (ну «нет в мире совершенства», хоть разбейся), и, вместе с тем, враньем и лукавством. Потому что идеальная группа существует и почти каждый из нас работал и работает с ней. Только это не группа людей, а, скорее, некое состояние, и состояние весьма нестабильное и нестойкое, как бывают нестойкими некоторые химические соединения.
Когда во время репетиций мы слой за слоем стягиваем с себя толстую чешую обыденности, когда, топчущиеся на пятачке сцены в поисках непонятной еще истины, мы в какой-то момент начинаем понимать друг друга без слов, когда вдруг ощущаем полное единение — тогда мы становимся идеальной труппой.
Иногда за весь бесконечный процесс репетиций это бывает лишь несколько часов или даже минут, а иногда не бывает вовсе. Но когда это случается, мы все понимаем, что мы — идеальная труппа.
Андрей Толубеев,
актер БДТ
Идеальная труппа была у Товстоногова в тот период, скажем, когда они ставили «Три сестры». Идеальная труппа была у Ефремова, когда он создавал «Современник», идеальная ниша — у Эфроса на Малой Бронной, у Любимова на Таганке. Идеальная труппа не может появиться в идеальных условиях, она возможна, когда есть некий прессинг, какие-то ограничения. Тогда люди находят друг друга, собираются в «стаю», чтобы защитить свои представления о мире, красоте, художественности, о добре и зле.
Сейчас составить идеальную труппу невозможно. В историческом периоде, в котором мы живем (и он, мне кажется, будет продолжаться лет пятнадцать, не меньше), когда во главе угла становится y.e., — эта y.e превращает и наши представления о театре в некие условные единицы, в условный театр. В таких условиях либо Семак уедет в Москву, либо Хабенский, либо Басилашвили, либо Фрейндлих, либо я отпрошусь в кино на четыре дня. Это — реальность жизни, я не говорю — с ней надо смириться, но считаться надо. Надо создавать юридические, законодательные условия для сохранения труппы как таковой. Они сейчас лежат не в художественной сфере и не в политической. Просто — в Москве больше денег, значит, больше постановок, значит, больше ролей.
Сегодня надо говорить не о режиссере-лидере, а вообще о лидере театра, им может быть художник, крупный театровед, литератор — любая творческая единица (кроме актера, в актерское лидерство я не верю), способная создать вокруг себя какое-то новое «дягилевское общество».
Михаил Бычков,
художественный руководитель Камерного театра (Воронеж)
Мой театральный опыт говорит о том, что идеальная труппа — это не сумма лучших, не сборная звезд, труппа — это организм, где есть связанные друг с другом части. Чем больше сильных, талантливых частей в этой труппе, тем лучше, но еще важнее их связанность, погруженность в одну творческую, профессиональную веру. Важно, чтобы им было легко, приятно и важно делать друг с другом одно общее дело. Я стремлюсь к этому. К сожалению, я не знаком близко с театром П.Н.Фоменко, но предполагаю, что там речь идет о чем-то подобном и силен этот театр общностью команды. Когда-то нечто подобное, думаю, было у Додина периода «Братьев и сестер», была на определенном этапе своя труппа у С.Женовача. Все стремятся именно к этому — к своей труппе, хотя это дело хрупкое, недолговечное и исчезающее…
Юрий Рыбаков,
театральный критик
Я знаю идеальную труппу — это труппа Волгоградского театра. Она идеальна тем, что организована 12 или 13 лет назад на месте закрытого драматического театра им. Горького. (Закрытие театра случилось, кажется, впервые в истории нашего театра, если не считать идеологических разгонов театра Мейерхольда или МХАТ-2.) Человек со сложной грузинской фамилией О.Джангишерашвили набрал труппу на контрактной основе (что тогда тоже было новостью). Он не получил в наследство некое содружество ни к чему не способных, но не уволенных и состоящих под защитой профсоюза людей, а набрал новую труппу — 23 человека. Она четко подобрана по принципу старых антрепренеров — чтобы расходилось «Горе от ума». Единственное — не было старика, теперь уже есть (люди за тринадцать лет постарели). Но есть идеальный герой-любовник (красавец, обаяшка, любимец города). Есть героини (героини, правда, быстрее стареют, поэтому Джангишерашвили их обновляет, а ротация актерских кадров — вещь не беспроблемная, тем более — при отсутствии квартир и вообще всякого жилья…) Уже 13 лет (это рекорд русской провинции для Книги Гиннесса) с полным аншлагом идут «Ромео и Джульетта». Конечно, за это время Джульетта постарела, и вот на эту роль он берет семнадцатилетнюю девочку безо всякого образования. Потом я вижу эту девочку — Нину Заречную в «Чайке», в интереснейшем решении: никакая не романтичная девушка с того берега, никакая не «чайка», а современная девица, которая четко знает, что надо Тригорина ухватить, и в финале за это расплачивается. В финале пока не хватает драматизма, но начало она играет замечательно. Затем — Акулина во «Власти тьмы», и я смотрю — готовая актриса, держит сложный рисунок…
Театр держит несколько актеров, которые по тем или иным обстоятельствам из него ушли. Так, Кормилицу ездит играть Лидия Матасова из доронинского МХАТа. Это труппа, составленная из людей совершенно нужных. 23 человека, среди которых люди — универсальные, играющие драму и комедию. Это театр, который, чтобы жить, должен каждый день собирать аншлаг. И так происходит в течение 13 лет. Одна актриса — зав.труппой, другой актер — зав.репертуарной частью. Я считаю — это образец современной труппы, ориентированной на публику в труднейшем городе.
Юлия Рутберг,
актриса театра им. Вахтангова
Все впечатления о «живых» и «идеальных» труппах связаны для меня со студенчеством, когда кто-то из режиссеров-педагогов, набирая курс, приходил потом к точке, когда начинался его собственный театр. Это — вахтанговец Любимов с выпускным спектаклем «Добрый человек из Сезуана» и рождением театра на Таганке, куда он добирал потом уже только того, кого не хватало на курсе. Это — Додин со студенческими «Братьями и сестрами», составившими лучшую часть труппы МДТ. Вообще же первые лет десять, формирование новой труппы и есть самое интересное — это формирование незамутненных идеалов. У молодого режиссера и молодых актеров еще нет успеха, они борются за общее признание, и все их заблуждения — истинные. А дальше появляются авторитет, слава, звания — и все это становится препятствием к тому, чтобы оценивать истину. И сегодня я уже не понимаю, что такое любимовский театр, что такое театр Додина. Сегодня это не идеальные труппы, а некие марки, куда идут люди, чтобы иметь крышу над головой. А идеальные труппы складываются в подвалах или на курсах. Это вечный закон. Идеальная труппа была у Вахтангова, когда он набрал студию. И нельзя создать идеальную труппу, когда ты платишь большие деньги, создаешь жилищные условия… Идеальная труппа — та, где люди вместе дышат, делают одно дело, когда у них общее дело. Семья. Этого хватает на десять лет. Дальше начинается другая жизнь.
Виктор Калиш,
театральный критик
Последнее время, отвечая на такие вопросы, я невольно впадаю в воспоминания… Мы в эту игру когда-то играли, это была самая любимая моя игра с друзьями-режиссерами: идеальная труппа драматического театра, оперетты… С Ю.Смелковым, только-только прочтя «Мастера и Маргариту», мы целую ночь собирали по Москве состав исполнителей… В каждом театре есть два-три хороших актера. Разочарование в этой игре наступало в двух случаях: когда мы начинали делить должности для себя (и выяснялось, что кто-то хочет быть лидером, а кого-то прочат только в завлиты) и когда мы понимали, что ни одного спектакля в этой идеальной труппе поставить невозможно.
Прошло много лет, и теперь я могу твердо ответить: идеальная труппа — это такая, где представлены замечательные звезды, потрясающе высокие профессионалы — вторые артисты и необыкновенно точные по рисунку и по опыту артисты эпизода. И неизбежно будет именно так: первые, вторые и третьи. Труппа не может состоять из одних звезд. Пьеса — модель театра, и она пишется в расчете на то, что какие-то персонажи держат на себе всю ее конструкцию, какие-то сопутствуют и помогают проявить конфликт, а какие-то появляются на мгновение и работают на жанр, на обстоятельства — на объем. Я не знаю мастеров эпизода, способных сыграть главную роль, но также знаю очень мало первых артистов, способных на уровне своего таланта и авторитета сыграть маленькую роль. Они начинают, как правило, и эту маленькую роль делать главной, тащить одеяло на себя, играть номер — и публика с удовольствием забывает о смысле спектакля.
Собрать идеальную труппу из первачей невозможно. В то же время опыт убеждает меня в том, что в театре очень много выдающихся созданий на уровне вторых ролей. Этих артистов запоминали с трудом, но смотрели с удовольствием.
В театре необходима обслуга. Точно так же на сцене нужен человек, который знает свой маневр. Чем замечательны голливудские фильмы — вторыми артистами. Они создают среду первачам. На Бродвее набирают артистов на определенную позицию. Он сразу знает, на что он идет, это заложено в контракте. У нас сегодня слабость театра в том, что при наличии трех-четырех очень хороших артистов (а они есть в каждом провинциальном театре, не говоря уже о столицах) начинается либо дилетантизм, либо нетипажность… Поэтому в большей степени преуспевают студийные театры, где все играют все роли. Скажем, «Табакерка»…
Мне кажется, эту цель (создать культурный театр, в котором на каждой позиции будет определенный артист, которого интересно смотреть) преследовал Товстоногов, хотя все равно его главное внимание было занято первой линией. И когда недавно я посмотрел спектакль Г.Козлова «Перед заходом солнца», где он дал несколько ролей вчерашним вторым и третьим артистам Товстоногова, я увидел, во что они выросли, как они умеют держать содержание. Вообще все надо рассматривать во времени…
Юрий Александров,
художественный руководитель театра «Санктъ-Петербургъ опера»
Идеальная труппа? Прежде всего это сытая труппа. Я сейчас имею возможность общаться с зарубежными труппами, и, конечно, с ними работать намного легче, потому что вопрос о хлебе насущном их не волнует так сильно. Я сталкиваюсь с материальными проблемами в Камерном театре с момента его рождения. Мы их преодолеваем с трудом, с потерями, но преодолеваем. На это уходит семьдесят процентов творческих усилий постановщика и мозга исполнителя, потому что полностью отключиться от этих проблем невозможно. Это первое.
А творчески идеальная труппа — это труппа людей, профессионально оснащенных голосами. Меня не волнует их актерское мастерство. Я считаю, актерское мастерство — это задача режиссера. Я не смогу научить их петь — а без этого оперы нет. Если человек умеет петь, я обязан придумывать и выкручиваться, чтобы он и играл. Кто-то говорил из великих, что, если человек имеет голос, он уже играет, как Сальвини. У меня были случаи, когда приходилось иметь дело с калеками актерскими, которых удавалось искусно прятать от зрителя. Но первое, конечно, это владение голосом так, чтобы актер не начинал избегать контактов с режиссером. Когда актер говорит, что он думал об этой роли не так и надо бы сделать иначе, я говорю: хорошо, делай. Но тут же вижу, что все это увертки, просто у человека проблемы с вокалом.
Так что в итоге главное для труппы — сытость и владение голосом. Остальное решается в работе. Если человек музыкален, он свободен. Вот у меня сейчас была работа над «Дон Жуаном» в Италии. Исполнитель Лепорелло — такой музыкальности я никогда не видел. Он передвигался, как Гермес, — он не касался земли, он летал. Почему? Ему надо было скрыть за этим легкую недостачу вокала.
Вообще в оперном театре идеальная труппа — это когда расходится «Дон Жуан». Как с «Горем от ума» в драме.
Существенна ли для оперного театра система амплуа? Нет, не думаю. Важнее все-таки попытаться открыть внутренность актера. Я понимаю, что Алешков легкий, подвижный актерски и его легко было потянуть в характерного тенора. Но мне важнее, чтобы он играл в «Игроках» отнюдь не комического персонажа, а потом Германа в «Пиковой», а в Финляндии — спел Отелло. Талантливого человека удержать в одних рамках трудно.
Вот недавно репетировал в Большом театре, занимался с артистом Маториным и был поражен. Я его совсем иначе представлял. Оказалось, что это яркий, темпераментный человек, который будет со мной делать и Досифея и Хованского. И думаю, что там и там будет убедителен, потому что у него есть нутро.
Комментарии (0)