Казанский фестиваль — явление вполне неоформившееся, как и студенты 3—4-х курсов театральных вузов России.

Как нет идеологии у большинства студенческих спектаклей, так нет момента самосознания у фестиваля. Пока они просто играют и получают от этого удовольствие. Инфантилизм пока прощается, хотя, думается, от возраста и степени наученности не зависит мера взыскания.

Если нельзя требовать от «молодежи» профессионализма — хотя многие из них демонстрировали действительно хорошую школу, то позволительно ждать от них умения чувствовать время. Вот это качество было большой редкостью.

Дело не столько в материале, хотя Слаповский казался куда менее современным, чем, скажем, Вампилов. Дело в самоощущении.

Момент стилизации, который присутствовал в спектакле Щепкинского училища по водевилям Соллогуба и в спектакле Казанской академии культуры по «Дороге цветов» В.Катаева, обнаружил остроту проблемы осознания себя в современном контексте. Щепкинцы, которых потом усердно хвалили за «школу», явили милое тождество себя — материалу, молодой искренности порыва — лекомысленности материала. Никакого зазора — чувство, что смотришь реконструкцию старинных водевилей. Бесспорно, полезен материал, трудно научиться существовать в таких условных рамках, но — честное слово — мы видели в нашей Академии водевили курса В.В.Петрова, могущие похвастаться не только «милотой», но осознанным характером присутствия себя в рамках «старинного» жанра.

«Дорога цветов» опрокинула предвзятое отношение к «кулькам» как к рассадниками безвкусицы и любительства. Даже в характере общения ребят с педагогом Ю.А.Благовым было что-то неподдельно академическое — то, что присуще должно быть театральной школе в принципе. Спектакль же просто покорил: чуткое ухо мастера уловило нужный тон, с каким только и можно играть сатирически-сентиментальную и даже социальную пьесу Катаева. Ирония стала инструментом овладения текстом, в котором так легко узнаются далекие реалии 20-х. Стилизация — художественным приемом. Искренность актеров и их вкус к гротеску — залогом правильной интонации. Совершенно блестящ главный герой, которого играл Т.Мухатшин, — булгаковский персонаж, сыгранный в манере условного театра. Выпуклы и остры все почти персонажи в исполнении хороших характерных актеров, молодых совсем, но совсем не делающих скидку на свою молодость.

В защиту «школы» стоит сказать одно — она есть, скажем, в лице Санкт-Петербургской академии театрального искусства, которую в Казани представлял «Старший сын» Ю.Бутусова — В.Пази. Спектакль стал настоящим хед-лайнером фестиваля. Зал завели с пол-оборота, и стало ясно, что такое напряжение будет до конца. Стало ясно также, что об уровне все-таки стоит говорить, потому что питерский третий актерский курс показал и «школу», и чувство, и энергию. Вполне может быть, что азартный, активный, заводной спектакль Бутусова — Пази будет калифом на час. Вполне может быть — только в качестве учебной работы он действительно блестящ. Те, кто сидел в зале, не только чувствовали драйв, но видели крепкую компанию, хорошо умеющую существовать в заданном режиссером рисунке и отлично работающую в ситуации партнер — пространство — время.

Вообще же студенческий фестиваль — дело прибыльное и перспективное, что доказывает практика восточноевропейских стран. Стоит затратиться на него по максимуму, если не ввести отбор, то представлять широкий срез, устраивать взаимообучающие мастер-классы. Тогда из дела в самом деле будет толк. Казанский ТЮЗ, Георгий Цхвирава со товарищи поддержали головную идею после Ярославля, — и это действительно ценно, когда диалог происходит внутри одного поколения — актеров и критиков. Может, договоримся о чем-нибудь.