5–13 апреля 2002 года на сцене театра «Балтийский дом» прошел IV международный фестиваль русских театров стран СНГ и Балтии «Встречи в России».

Кроме того, что все участники фестиваля — русскоязычные театры бывших советских республик, спектакли, показанные на фестивале, не объединяло ничего. Правда, было сказано много слов о едином культурном пространстве, о преодолении барьеров отчужденности, о миссии русского театра и т.д. Но слова и декларации, несмотря на вполне оправданный и даже нужный пафос, так и остались пустой, ничем не подтвержденной формальностью.

Фестиваль открылся спектаклем театра им. Леси Украинки (Украина, Киев) «Настоящий мужчина в начале тысячелетия» по новелле Мигеля де Унамуно. Это история о том, как бедную, но красивую девушку практически насильно выдали замуж за богатого, наглого, самоуверенного делового человека. Она, естественно, несчастна, одинока, ее никто не понимает — ни отец, думающий только о деньгах, ни муж, только зарабатывающий эти деньги, как вдруг откуда-то появляется обедневший и уже совсем немолодой испанский граф, который приторными речами легко вызывает сочувствие к своей судьбе, а потом и соблазняет наивную, бедную девушку. Конечно же, после всех злоключений герои умирают: кто-то — от отравленного пирожного, кто-то — перерезав себе вены, а кто-то — просто так. Наверное, от любви… Все более или менее узловые сцены (свадьба, измена, вдруг проснувшаяся любовь жены к ненавистному до этого мужу) решаются при помощи танцев. В итоге получается смесь какого-нибудь бразильского сериала и индийского фильма, где все время плачут, закатывают глаза, заламывают руки, бьются в истерике и время от времени танцуют. Единственный вопрос, который возник после спектакля, — зачем режиссеру М.Резниковичу понадобилось такое количество шляп, которые в самом начале разбросали по сцене?

Спектакль «Без вины виноватые» Русского драматического театра Литвы в постановке А.Иноземцева и Д.Тамулявичюте — просто иллюстрация текста А.Н.Островского. На протяжении всего действия много говорят, пьют, курят, играют на гитаре. Вся актерская компания персонажей пьесы появляется под неизменную «цыганочку». И все в спектакле — в общем-то, милые, хорошие люди, которые даже козни друг другу строят не от злобы, а, скорее, от страшной скуки, которая безраздельно царит на сцене. Психологическое существование актеров плохо сочетается с условной декорацией, когда на сцене на небольшом возвышении находится актерская гримерка и здесь же — ряд уходящих вдоль аллеи фонарей.

Государственный русский драматический театр Эстонии (реж. В.Епифанцев) попытался «воскресить» Анну Каренину, поставив пьесу Олега Шишкина «Анна Каренина-2». В спектакле Анна Каренина, попав под поезд, не погибла, а «отделалась» потерей ноги, руки и глаза. Но, избежав потустороннего ада, Анна попадает в ад посюсторонний. Именно так трактуется режиссером то общество и тот мир, которые окружают Каренину. И никакой иронии — все серьезно. Мрачные черные декорации, красные вспышки света, дым — и на этом фоне страдающая героиня. Мысль режиссера — показать обезличивание человека, потерю ценности отдельного индивидуума в мире технического прогресса. Получилась трактовка толстовского романа в духе советского учебника по литературе, где Анна — героиня, погубленная страшным и лицемерным буржуазным обществом. Неслучайно Анна и Вронский (парализованный после ранения в голову) — единственные персонажи, одетые в белое. И кульминация спектакля — это встреча Анны и Вронского, когда на сцену выкатываются инвалидные коляски с героями и их оставляют наедине друг с другом. Анна подъезжает к Вронскому, в порыве нахлынувших чувств начинает целовать его, но парализованный Вронский падает на пол. Тогда Анна, нечеловеческим усилием воли и единственной руки, затаскивает Вронского обратно в его коляску. И весь спектакль строится как череда несвязанных эпизодов, отдельных сцен и диалогов, между которыми из двух люков на авансцене вылезают два мужика с лопатами и, освещенные красными, вырывающимися снизу снопами света, говорят о том, что они не боятся ни царя, ни Бога, или один из них рассказывает, как он подвесил за ноги и высек свою жену. Финал спектакля — смерть Анны во время просмотра фильма братьев Люмьер «Прибытие поезда». Общество, перепуганное картиной прибывающего поезда, в панике разбегается, роняя стулья и забыв про Анну, которая вдруг поднимается над сценой и несколько секунд неподвижно висит в воздухе. Наверное, это можно трактовать как гибель всего живого, светлого, человеческого под колесами техногенной цивилизации.

Еще дальше в стремлении показать в спектакле всю грязь, мерзость и кошмар российской действительности ушел Государственный Русский драматический театр им. А.С.Грибоедова (Грузия, Тбилиси) под руководством А.Варсимашвили. Спектакль «Russian блюз» скомпонован из произведений А.Чехова, В.Астафьева, В.Шукшина, В.Ерофеева, Ю.Алешковского. Точнее, слова и реплики персонажей этих авторов вложены в уста карикатурных персонажей, достойных разве что Клары Новиковой или какой-нибудь другой антихудожественной самодеятельности. По сцене разбросаны огромные игральные кости, и спектакль подобен этой игре: выбросили кости так — сыграли одну сценку, выбросили по-другому — сыграли другую. Можно бесконечно ругаться матом и рассуждать об онанизме, можно попробовать удивить зрителей, сорвав с девушки рубашку в сцене изнасилования, можно издеваться над всем и всеми, собрав на сцене этих монстров среди декораций, состоящих из предметов прошлого и настоящего российского быта — от самовара до портрета Ленина или бюста Пушкина. Вот только зачем?

На безрадостном фоне этих спектаклей настоящей удачей выглядел спектакль «Свободный роман» театра «Ильхом» (Узбекистан, Ташкент). Режиссер М.Вайль назвал свою постановку «Эскизы к роману А.Пушкина „Евгений Онегин“». И действительно, спектакль сделан как череда эскизов, актерских этюдов, правда, очень умело соединенных в целое.

На сцене — несколько круглых столиков и стульев. Выходят четверо молодых людей и по очереди срывают с лица приклеенные бакенбарды. Один взбирается на стол и произносит: «Я памятник». Пауза, и через мгновение продолжает другой молодой человек: «Воздвиг себе нерукотворный». Игра началась.

И игра со словом, с текстом, со сложившимися представлениями о нем — движущая сила спектакля. Сорвав с себя бакенбарды, актеры хотят сорвать с пушкинского романа глянцевый налет хрестоматийности, заставить зрителя по-новому услышать знакомые строки. Материалом спектакля становится не только «Евгений Онегин». Онегин идет в театр — и на сцене возникает «Пир во время чумы». Заходит разговор об охоте — и вдруг понимаешь, что актеры уже играют с текстом «Графа Нулина».

Четыре Онегина и четыре Татьяны по-разному обыгрывают одни и те же ситуации, одни и те же слова.

Правда, подобная атмосфера игры, яркой театральности исключает какие-либо серьезные темы. Не случайно сон Татьяны превращается в «Гаврилиаду», а пистолет Онегина «выстреливает» в Ленского струйкой воды.

Попытка же в финале перевернуть смысл, показать, раскрывая перед зрителями второе дно маникюрного набора, в котором оказывается пистолет, что за всей этой легкостью и иронией скрывается трагический подтекст, — выглядит «жирной точкой» легкой, увлекательной игры.

Фестиваль «Встречи в России» — мероприятие нужное, и в первую очередь — для театров-участников фестиваля. Обмен опытом, оценка собственных сил, возможностей, удач или проигрышей, достижений — все это вполне осуществимо в рамках фестиваля. Но сохранить, а тем более воссоздать «единое культурное пространство» с помощью одного лишь фестиваля невозможно. Сколько ни говори «мед» — во рту слаще не станет, сколько ни привози спектаклей — единого театрального и культурного пространства не получится. Для этого, как минимум, необходима культура и необходим сам Театр, проявлений которого на фестивале практически не наблюдалось.