Наконец-то редакция ПТЖ получила достойное ее солидное, ухоженное, уютное, теплое, светлое помещение возле самой альма матер — Академии театрального искусства. Событие? Еще бы нет! Ведь до чего устала редакция (и устала общественность!) от частых переездов из одного уголка в другой. Казалось, это не редакция переезжает, а ее кто-то хочет переехать. И не знак ли судьбы, что именно под сень скромного дома № 30 по Моховой привела судьба ваш коллектив? Ведь по ступеням и половицам этого дома ступала нога Пушкина, нога Даргомыжского, Стасова, а также обе ноги Мусоргского, Римского-Корсакова, Бородина, Балакирева и даже Кюи. В определенном смысле редакция ПТЖ стала продолжателем традиции. Ибо дом этот приютил в свое время далеко не самые слабые журналистские и издательские силы Петербурга. Вот хоть такой факт — в квартире художника-карикатуриста Николая Степанова на третьем этаже — причем, заметьте, ровно 143 года назад! — разместилась редакция очень популярного тогда сатирического журнала «Искра», среди организаторов которого был и тот, о ком мемориальная доска сообщает кратко: «Здесь жил Александр Сергеевич Даргомыжский».

Да. Но здесь жил не он один. В 1832 году в одной из квартир этого дома (а им владел тогда «живописный мастер» купец Иван Кёльберг) поселил своих родителей Александр Сергеевич Пушкин. Мать Пушкина, Надежда Осиповна, была тяжело больна, и Пушкин всякий день навещал ее; великий поэт поднимался по ступеням одной из четырех украшенных колоннами парадных этого дома (теперь их, увы, нет)… Но вскоре Пушкины переехали на Шестилавочную улицу (нынче против этого дома висит доска: «Здесь жил Маяковский»), а дом купил генерал-майор А.К.Есаков. У него и нанял в 1843 году квартиру Александр Сергеевич Даргомыжский. Поднялся он по тем же ступеням, что и тезка, чтобы жить здесь и здесь умереть (в 1869 году, об этом, к слову, также сообщает мемориальная доска). А упомянутый художник Николай Александрович Степанов, женатый на дочери Даргомыжского, Софье Сергеевне, въехал сюда со всем скарбом десять лет спустя после тестя, в 1852-м. В Петербурге известность Степанов имел немалую. Блестящий книжный график, карикатурист, издатель и журналист, он был редактором и издателем юмористического журнала «Ералаш», он издавал с Даргомыжским «Музыкальные картинки», а с Н.А.Не­красовым и И.И.Панаевым — «Иллюстрированный альманах», потом снова вместе с Даргомыжским — журнал карикатур «Наши знакомые»… И вот в 1859 в квартире Степанова в доме № 30 начала работать редакция еженедельного журнала «Искра»… Не стоит удивляться, что на общем фото искровцев в центре группы стоит Даргомыжский — именно он был душой журнала. Душой — и анонимным автором многих фельетонов. В «Искре» работали и другие замечательные люди, такие как поэт Василий Курочкин, лучший переводчик Беранже, его брат поэт Николай Курочкин, поэт и историк литературы Петр Вейнберг, едкий пародист Дмитрий Минаев… Журнал «Искра» имел в 1860-е годы колоссальный успех и огромный авторитет. Его читали и выписывали «друзья и враги», причем не только в Петербурге, но и в провинции. «Искры» боялись — боялись попасть «под карандаш ее карикатуристов, под перо ее поэтов». Через пять лет «Искру» стал самостоятельно издавать В.Курочкин, и журнал принял революционно-демократическое направление. А неунывающий Степанов принялся за новый журнал — «Будильник». И, как прежде, редакция разместилась в его квартире. С этим журналом сотрудничал молодой писатель, поэт и лейтенант флота Константин Станюкович, автор «Морских рассказов» (и среди них «Максимки»), любимый автор мальчишек разных поколений. А «спротежировал» его в «Будильник» — Даргомыжский, хорошо знавший Станюковича. В 1866 году Даргомыжский, кстати, предложил Станюковичу написать либретто к своей опере «Рогдана», так что юноша, бывало, пропадал в квартире на Моховой часами… Но Даргомыжский в состав редакции «Будильника» не вошел. Однако материалы предоставлял. Александр Сергеевич был талантливым литератором и, между прочим, острым публицистом. После его смерти нашлась рукопись начатого им иронического романа «Исповедь либерала»…

Но если публицистом Даргомыжский был «между прочим», то композитором отнюдь нет. В середине 1860-х годов он, как известно, пребывал у истоков композиторского содружества «Могучая кучка» — и стоял «насмерть» — то есть до самой своей смерти. Поэтому «Могучая кучка» — это не только частица российской истории, это и часть истории дома № 30 по Моховой. В квартире Даргомыжского в течение нескольких лет и собирались композиторы-кучкисты. Однако бывали и другие гости: пианист, ученик Листа — Алексей Щербачёв, критик Феофил Толстой (Рославлев), скрипач и композитор Алексей Львов (автор гимна «Боже, царя храни»), певица Ю.Ф.Платонова… Частенько возглавлял эти музыкальные вечера критик Владимир Стасов — ему, впрочем, и идти было недалеко: он жил на той же улице, в доме № 26, на углу Пантелеймоновской.

Моховая тогда была улицей тихой, спокойной (почти как сейчас). Селились здесь люди состоятельные, знаменитые. Неподалеку от Даргомыжских жило семейство Николая Федоровича Пургольда, певца-любителя и друга Даргомыжского. Две дочери Пургольда, Сашенька и Наденька, были непременными участницами музыкальных вечеров у Даргомыжских. Саша прекрасно пела (пение ей преподавал сам Александр Сергеевич), а Надя прекрасно играла на фортепиано… Вечера эти оказали столь сильное влияние на девушек, что Сашенька в конце концов влюбилась в Мусоргского, а Наденька — в Римского-Корсакова. Но роман у Сашеньки с Мусоргским не удался, а Наденька за Римского-Корсакова вышла и стала той самой Надеждой Николаевной Римской-Корсаковой, под редакцией которой в 1909 году вышел автобиографический труд ее мужа «Летопись моей музыкальной жизни» (если кто-то его читал). Но семейство Пургольдов стоит вспомнить еще и потому, что супруга Николая Федоровича была полькой. Благодаря этому Даргомыжский познакомился у Пургольдов со Станиславом Монюшкой, потом сдружился с ним. Великий польский музыкант не раз навещал друга в доме на Моховой и, рассказывают, в один из приездов слушал здесь свою кантату в исполнении певицы Беленицыной-Кармалиной и Даргомыжского. Даже простой факт из жизни этого дома превращается в историческое событие…

Как видим, у «порога» ПТЖ стояли исключительно выдающиеся люди. Ну, если не у порога, то где-то неподалеку… Гордиться есть чем. Пока что мемориальной доски, посвященной журналу, вы, конечно, не увидите. Даже табличка «ПТЖ» не слишком заметна. Вывеска «Стройматериалы» возле соседнего двора куда заметнее. Зато пусть за той дверью гордятся соседством с вами.

Читатели, дорогие читатели! Поздравьте редакцию.

Ну, и «Стройматериалы» тоже…

Ю.КРУЖНОВ

В конце декабря 2001 года порог редакции переступил неизвестный «человек-дух». В руках у него была большая коробка. «Это вам из польского консульства», -сказал «дух» и испарился. Коробка оказалась… ящиком шампанского: генеральный консул Польши, большой театрал и наш друг Эугениуш Мельцарек поздравлял наш «ежеквартальник» с Новым годом и «юбилейным» № 25. «Культурным приложением» к ящику шампанского был текст Эрвина Аксера, переведенный из польского журнала «Диалог» (2001, № 10) и посвященный легендарному завлиту БДТ Дине Морисовне Шварц…