М. Булгаков. «Чичиков». Театр им. В.Ф. Комиссаржевской. Постановка А. Исакова
Петербургско-македонский вариант булгаковской версии похождений Чичикова – структурно несовершенная и, к сожалению, непритязательная театральная конструкция. А. Исаков, непредсказуемый в выборе драматургии (от «Ревизора» до «Близнецов»), отважно вывел на сцену театра им.В.Ф.Комиссаржевской (давно известного своей установкой на развлекательность) знакомых каждому со школьной скамьи классических героев. Но любая интерпретация Гоголя — это уже определенная планка для режиссера. А планку нужно брать…
В этом спектакле, как в разобранной головоломке, есть фрагменты, начинающие четкий рисунок, но есть и абсолютно неясные, не работающие на создание булгаковской атмосферы ирреальности. Впрочем, к последнему А.Исаков вряд ли стремился.
Желание сложить головоломку, соединить разрозненные кусочки держит в напряжении до самых финальных аккордов. Пытаешься выстроить из этой цветной смеси что-то единое, стройное – но гротескная краска сменяется сатирическим штрихом, почти эстрадный номер – яростным монологом, а ни истории об омертвении душ, ни чудовищного сна, ни философского «смеха сквозь слезы» нет как нет. Есть приключения ловких жуликов, своеобразная «Прохиндиада…» забавной парочки, избравшей оригинальный способ обогащения.
Чичиковых на сцене двое (В.Богданов и А.Большаков). Они вполне взаимозаменяемы, и пока один лидирует, вступая во взаимодействие с персонажами, другой его контролирует и предостерегает. Однако, в отличие, например, от постановки П.Фоменко «Чичиков. Мертвые души. Том Второй», где двоилась гоголевская душа и это строилось антагонистически, Чичиковы А.Исакова – почти близнецы. Фрак брусничный и брусничный фрак. Гладкоголовые, подвижные, неунывающие – как Чип и Дейл. Это «двойничество», предложенное зрителю, ничем не поддержано. Зато возникает множество других тем и ассоциаций (гигантский нос губернаторской дочки – как намек на ущербность любовных взаимоотношений в этом захолустье и т.д.). Ряд выразительных актерских работ (мечтатель-недотепа Манилов – И.Краско с похоронно шуршащей картой преобразований; брезгливо интеллигентствующий псевдоаристкрат Собакевич – С.Ландграф, подвыпивший клоун-буян Ноздрев – Б.Соколов со своим инертным зятем Мижуевым – Д.Исаевым, тоскующий Плюшкин – Е.Каменецкий, привносящий лирическую нотку в каскад буффонады) так и остается рядом осколков. Их связь определена лишь сюжетом. И отклик зрителя на эту пестроту – наскакивающие друг на дружку впечатления, ощущения, воспоминания, прыгающие шариками для пинг-понга: Ч-ч-кв, Ч-ч-ков, Ч-ч-ков-ф-ф…
Сценография В.Светозарова элегантна и в чем-то даже стильна: стена-ширма, разделенная на секторы и затянутая в проемах полупрозрачным стеклом. За ней, таинственно освещенные медным светом, появляются иногда силуэты «мертвых душ» – крестьян в белых рубахах (пляска этих светящихся привидений очень эффектна и перекликается с губернаторским балом). В глубине – пирамидальное сооружение, напоминающее фрагмент гигантского бриллианта, символ земли обетованной, куда стройными рядами по команде хозяина отправляются после переклички и Неуважай-Корыто, и Елизавет Воробей («В Херсонскую губернию – шагом марш!»). Назначение «колонн» из длинных хрустальных цепей-бус, скорее всего, чисто декоративное… Музыкальное оформление: часто повторяющиеся звуки ударных – видимо, призвано держать сценический ритм. И все-таки развитие в этом спектакле скорее формально, чем сущностно. Финал предсказуем: схваченный за руку мошенник Павел Иванович немножечко горюет, слегка раскаивается (естественно, в собственной неосторожности, а не в содеянном), но заглядывает в красную книжку – и на радостях обнимается с напарником: гляди-ка, друг, сколько лазеек в этом законе! А вот еще! И еще! Можно начинать заново. Фрак брусничный – и брусничный фрак…
Комментарии (0)