Что бы ни ставила Татьяна Казакова — Шекспира, Гольдони, Бар-Йосефа или на этот раз Нушича, ее режиссура на любой территории обнаружит свой любимый конфликт и непременно его воплотит. Праздник и скандал — вот в чем вернее всего проявляются ее герои, вот между какими стихиями они разрываются вот два магнетических полюса ее спектаклей, меж которыми идет нешуточная борьба. Жизнь, словно ртуть в сумасшедшем термометре, яростно скачет в ее спектаклях между жаждой праздника и катастрофой назревающего скандала. Праздник у нее то и дело грозит обернуться скандалом, это всегда рискованный, чуть запретный, на грани фола праздник. Но она уже который сезон работает в театре Комедии и уважает законы жанра и образ театра, поэтому нет такого скандала, который она в финале все-таки не привела бы к празднику, нет такого гремучего хаоса обид, взрывов страстей, недоразумений, интриг, который она бы не преодолела в стройных мизансценах ослепительной гармонии и красоты…

Пьеса Нушича давала ей шансы сочинить гомерически смешной спектакль, и она эти шансы использовала, не упустив ни одну из возможностей комедии положений и комедии характеров. Характеры ее артисты отточили до блистательных масок: упоительно-карнавальная стихия в спектакле, что называется, налицо, а все идиотски-нелепые положения, вытекающие из ситуации двойников, фальшивых документов, лже-жен с малютками на руках и т.п., отыграны до полной смеховой погибели зрительного зала…

«Доктор философии» — спектакль резких контрастов и перепадов атмосфер. Можно сказать, он ими просто живет — перепадами и контрастами. Кажется, огромный каменный холл со зловеще-серыми колоннами и выезжающей по накату в центр сцены монументальной кафедрой, задавит и возьмет в мизансценический плен кого угодно, но только не героев этого спектакля. В этом мертвом пространстве лже-Дома и лже-науки они скользят, порхают, семенят, мечутся, падают, взлетают в каком-то безостановочном броуновском движении, как будто тут им зеленая поляна, веселый зоопарк, а не каменный склеп. Массовые мизансцены здесь — образец подлинной пластической и музыкальной культуры. Отрада и награда глазу наблюдать, как из хаоса разнона­правленных частиц, всех этих полудурочно-водевильных и упоительно-стильных невест, свах, благотворительных высокодуховных девиц, свидетелей, наряженных во все цвета радуги, словно на сцену брызнули краской хулиганы, — как из всего этого гомона, всхлипов, истерик, щебета, слез, идиотского смеха… разлетающийся на наших глазах мир постепенно собирается в гармонию, в стройные финальные композиции.

Мне показалось, на этот раз женский батальон театра Комедии значительно переигрывает мужскую команду: в ансамбле наблюдается явный дисбаланс. Покуда мужчины вяло, а иногда излишне и тяжеловато наяривая на все педали комизма, путаются со своими именами и дипломами, женщины выстраиваются в блистательную вереницу. Просто цирковое парад-алле: хитрые, взбалмошные, наглые, беспомощные, картавящие, грассирующие, рыжие ведьмы и матроны с лягушачьими улыбками, роковые дивы и розовые невинности, дуры и умницы, свахи и невесты, жены и старые девы — такой блистательный театральный парад поискать! Покуда мужчины разбираются с философией, женская энергия — легко и азартно — раскручивает дьявольскую карусель спектакля. Их щебет и гомон, вскрики и слезы, выдающиеся бюсты и походки (праздничный парад! антология сногсшибательных сценических походок и проходок!) — словно фейерверк, остающийся в памяти от спектакля. Кажется, это глупая, взбалмошная, прелестная жизнь в своем мотыльковом хаотичном порхании отстаивает свои права у монументально-зловещего серого дома, претендующего на великолепие и глубокий смысл. Фальшивое докторство и фальшивая философия терпят крах под влиянием живительных гамма-лучей всех этих «маргариток» — Мары, Клары, Драги, Славки, Сойки… Под покрывалом старой доброй комедии бьется нешуточный конфликт: между единственностью и подлинностью жизни — и ее тупыми затвердевшими формами, между миром лжеидей и миром живых людей, подложных документов и настоящих лиц, тщетностью обмана — и подлинностью человеческого существования. Жемчужная слезинка на глазах Клары, потрясающая, в пол-лица улыбка Мары, птичий щебет благодетельниц из детского приюта — да они дороже любой философии и дипломов, о которые разбивают себе лбы мужчины, поскольку приводят в результате этот сумрачный дом и этот свихнувшийся мир к душевной норме и гармонии…