К. Фокин. «Честная женщина».
Александринский театр.
Режиссер Валерий Фокин, художник Семен Пастух

Женщина в политике — весьма актуальная тема. Даже не особо интересующиеся общественными конфликтами сегодня знают имена Марии Колесниковой и Светланы Тихановской, Юлии Галяминой и Любови Соболь, не говоря уже о Юлии Навальной. Конечно, спектакль не о них, но вообще эта работа Валерия Фокина и его команды явно стремится отразить сегодняшнюю повестку, схватить детали, характеризующие современное информационное поле. Мы как будто все узнаем: проблемы пандемии, терроризма, гражданских и внешних войн, климатические изменения, истощение ресурсов планеты, конфликты на религиозной и национальной почве, бедность населения, загрязнение мирового океана и так далее, и тому подобное. Но что приносят нам два часа в зрительном зале, кроме перечисления очевидностей, общеизвестных фактов?..

Спектакль начинается… с подготовки сцены к спектаклю. Открывается в левой стене отсек со световым оборудованием, группа монтировщиков выносит и устанавливает фонари и камеры, расставляет офисные кресла вокруг длинного переговорного стола. Уборщицы прикатывают тележку с моющими средствами, деловито обрабатывают поверхности антисептиком, достают бутилированную воду. «Интересно, это уже действие или не успели подготовиться к началу?» — поинтересовалась девушка, сидящая за моей спиной. «Конечно, это уже спектакль», — ответил ее знакомый, видимо опытный театрал. И правда, действия технического персонала настолько уверенны и рутинны, что не сразу замечаешь: и сотрудницы клининга с азиатской внешностью, ровняющие специальными граблями мелкий гравий, которым засыпана вся площадка, и секьюрити, проверяющие всех прибывающих гостей металлоискателями, и прочие служащие аэропорта — все это, так сказать, вспомогательный актерский состав спектакля «Честная женщина». Эти персонажи лишены лиц, и не только потому, что они носят медицинские маски, но и потому, что нам предъявлена работа большой машины, чьи детали совершенно стандартны. Скучные процедуры подготовки места действия приведены в соответствие с реальными операциями, которые осуществляются службами, организующими важное мероприятие. Важно обеспечить безопасность, осуществить санитарный контроль, проверить готовность технических средств — сказать раз-раз в микрофоны, подвинуть на сантиметр-другой ноутбуки, таблички с фамилиями и флажки представителей разных государств… Наблюдать за этим не очень интересно, скорее — скучно, потому что каждое действие равно самому себе, ничего от искусства не прибавлено, но, по крайней мере, движение людей на сцене производит впечатление отлаженного работающего механизма. Когда же подготовительный этап завершается и все персонажи оказываются в сборе, машина перестает работать. Реальность оказывается фальшивой.

Сцена из спектакля. Фото В. Постнова

Согласно фабуле пьесы Кирилла Фокина, в аэропорту Токио, на нейтральной территории, должна произойти историческая встреча представителей жестко враждующих сил некой страны под названием «Исламская республика». Первыми здесь, конечно, появляются журналисты (вальяжный Чарли Янг, представитель CNN — Николай Мартон и оператор), потом лениво подтягиваются наблюдатели от крупнейших мировых держав — России и США (Андрей Мягков — Виктор Шуралев, Колин Леттерман — Александр Лушин). Все ждут выхода заглавной героини, которую коллеги называют просто Мадам, — она президент инициативы «Надежда-21» (Мадам русская, ее имя — Надежда, а отчество ей присвоили Октябрьевна, как у исполняющей ее роль актрисы Марины Игнатовой). Рядом с ней — чуть позади, в тени — всегда помощница Ирина (Елена Зимина). Погружен в свои мысли и в свой гаджет вице-президент «Надежды-21» Себ Сайкс (Андрей Матюков), его интересы в предстоящих переговорах связаны с возможностью внедрения разработанного им научного проекта «Оксиджен», позволяющего решить проблему дефицита воды в регионе. Если встреча противников закончится сделкой, проект будет осуществляться на территории Исламской республики, что принесет ее жителям необходимую воду, а компаниям, продвигающим «Оксиджен», — прибыль в невиданных масштабах.

Наконец, левый край стола занимает представитель действующей власти Зияд Ассем Ансари (Игорь Мосюк), человек в традиционной арабской одежде, в чалме, сопровождаемый фигурами, укутанными в черные никабы. Ансари непроницаем, непробиваем, говорит заученно и безэмоционально. Его речь — трансляция непререкаемых истин, изреченных «Верховным правителем» страны. Напротив него присаживается — но не слишком близко к столу, чтобы подчеркнуть свое негодование и неприятие, — его оппонентка, председатель партии «Восточная свобода» Хирши Али, нервная молодая женщина в стильной европейской одежде (Анна Блинова).

Сцена из спектакля. Фото В. Постнова

Все действующие лица разместились, встроились в мизансцену, а дальнейшие повороты сюжета можно описать кратко. Переговоры начинаются, стороны высказывают взаимные претензии. Переговоры затягиваются. Поступает сообщение о захвате заложников в Каире (перипетия!). Переговоры откладываются на полтора часа. Делаются попытки достичь взаимопонимания: Мадам в неформальной обстановке беседует со всеми поочередно, постепенно намечается прогресс, возникает возможность компромисса. Но в самый долгожданный момент перед подписанием все срывается — в присутствии камер Хирши Али отказывается от сделки и покидает Токио. Все усилия идут насмарку, проект «Оксиджен» не будет осуществлен, Себ Сайкс отказывается от дальнейшего финансирования «Надежды-21», дело Надежды Октябрьевны плохо, тем более, как выяснилось в течение действия, у нее онкологическое заболевания в четвертой стадии.

К перечислению фактов добавить почти нечего. Текст пьесы составлен из клише, которыми объясняются политики в эфирах телеканалов и из которых составляются бесконечные речи на любые темы. Кирилл Фокин владеет этим искусственным наречием, ему понятно, каким набором стандартных риторических конструкций стоит снабдить персонажей: религиозный фанатик-исламист будет пользоваться определенными речевыми фигурами, американский дипломат выберет другие словесные штампы и так далее. Все отчасти похоже на правду, только от этого не веселее. Неживая речь, выстроенная строго по схеме, набивает оскомину уже через несколько минут, а через полчаса становится уже невыносимо скучно.

Персонажи похожи на плоские фанерные стаффажи из спектаклей Андрея Могучего — здесь мы сталкиваемся с их подобием в человеческом обличье. Для некоторых придумано некое «раздвоение»: американец и русский внешне как будто занимают противоположные позиции, отстаивая интересы своих государств, но на поверку оказываются приятелями, мирно попивающими коньяк в VIP-зоне аэропорта в ожидании своих рейсов. Их полностью уравнивают тотальный цинизм и глубокое равнодушие ко всему на свете, кроме собственной карьеры и благосостояния семьи, а также престижного образования для детей (разумеется, место учебы — один из американских университетов, тут вообще никаких противоречий не возникает, наоборот, полное единодушие). Лушин и Шуралев включают свой актерский юмор, обаяние, органичность, чтобы придать персонажам минимум правдоподобия. Отчасти спасает профессионализм артистов и добротность визуального ряда (сценография Семена Пастуха и костюмы Ники Велегжаниновой). Да, примерно так можно увидеть двух прожженных политических игроков в перевернутый бинокль.

Цинизм свойствен политикам! Утверждение, готовое посоперничать с такими, как «Волга впадает в Каспийское море» и «Земля круглая». Уйти от постоянных констатаций общеизвестного в область каких-либо минимальных сдвигов смысла и открытий не удается.

Для остальных персонажей и подобного неглубокого второго дна не предусмотрено. Герои — функции, у них нет характеров, свойства ограничены ролью в раскладе политических сил. Ощущение одномерности, схематичности удручает.

М. Игнатова (Мадам), А. Лушин (Колин Леттерман). Фото В. Постнова

Вся энергия автора отдана образу Мадам. Единственная попытка создать объемный противоречивый характер, впрочем, несложная схема видна и здесь: внешнее и внутреннее бытие героини не совпадают. У Мадам есть официальная жизнь, в которой она успешна, знаменита и уважаема, это сильная, волевая женщина, умная и влиятельная. В личной жизни она, разумеется, наоборот, потерпела неудачу. Муж ушел, взрослый сын лечится от наркотической зависимости… Надо полагать, такая ситуация прямо увязывается с сильной занятостью жены и матери своей общественно-полезной деятельностью, что опять же — упрощение проблемы. Как будто от домохозяек не уходят мужья, как будто у заботливых матерей дети не попадают в беду… Есть еще болезнь. Мадам страдает от невыносимых болей, постоянно просит свою помощницу дать ей таблетку… Этот мотив не используется в процессе достижения Мадам своих целей (ну, например, умирающий человек был бы готов всем на свете рискнуть, потому что терять уже нечего), но зато добавляет образу отсвет трагизма. И, конечно, дает дополнительный материал для игры выдающейся актрисе Марине Игнатовой. Особо подчеркну актерский героизм в плане создания внешнего облика: отдыхая в перерыве между раундами переговоров, Мадам внезапно снимает парик, казавшийся до этого вполне естественной прической, а под ним оказывается лысина — то есть еще один парик, обозначающий потерю волос после химиотерапии. Невероятно, но и с гладкой, лысой головой Мадам—Игнатова сохраняет красоту, достоинство и значительность. Природа такая — эта женщина не может выглядеть жалкой.

Игнатова существует в спектакле с удивительным тактом, только за ней хочется следить. Ее героиня ведет себя уверенно, спокойно, отнюдь не нагло и не напористо, но и в самом деле веришь, что в ее руках сосредоточена особая власть над людьми. В тексте это проявлено недостаточно. Например, Мадам уговаривает Ансари не менять курс и прилететь на переговоры (тот угрожает повернуть самолет). Что говорит Игнатова от имени Мадам? Всего лишь повторяет: «Пожалуйста, Зияд, пожалуйста!» Но в том, как актриса произносит эту незатейливую, неискусную просьбу, есть что-то невероятно убедительное. Так и дальше будет: никаких особых дипломатических приемов мы не увидим, особо красноречивых монологов не услышим, но личностное присутствие актрисы заполняет лакуны (по крайней мере отчасти). Режиссером разработана линия существования Игнатовой, в которой часты остановки, крупные планы. На экране над сценой появляется огромное, постаревшее, серое лицо Мадам с остановившимся горестным взглядом, силой видеоэффектов оно превращается в молодое, потом в совсем юное и обратно — в лицо пожилой, измученной болезнью и невзгодами женщины. Но смотреть хочется на настоящий, живой крупный план Игнатовой, которая сидит перед зрителями на низком диванчике, ждет, пока подействует укол, и смотрит в зал: лицо ее, страдальческое и прекрасное, излучающее свет и боль, грусть и мудрость, приковывает все взгляды.

А. Лушин (Колин Леттерман), В. Шуралев (Андрей Мягков). Фото В. Постнова

При всем том образ Мадам кажется неправдоподобным изначально. Такие персоны в принципе не могут задержаться в политике на долгие годы и тем более десятилетия (см. выше о цинизме как имманентном свойстве этой сферы деятельности). Человека с такими благородными, высокими убеждениями, с такой зашкаливающей степенью искренности и откровенности система давно бы исторгла и отбросила подальше. Хитрости, особых приемов манипулирования, которые помогли бы Мадам выруливать к своим высоким целям, оставаясь внутри законов этой системы, мы не увидели: честная женщина остается собой. И в конце концов даже Игнатовой, всей ее харизматичной силе, не удается победить отдающий фальшью пафос заключительной речи, в которой Мадам ставит людские беды и страдания выше собственных личных интересов.

Как и начало спектакля, его финал выводит на свет тему театра. Муж Мадам (Семен Сытник) сравнивает политику с театром — тут все, мол, только исполняют положенные роли. Игнатова смотрит в зал, говорит о сидящих там зрителях, ее глаза наполняются слезами, героиня готова дальше бороться со злом, спасать человечество… Мы все, конечно, можем мечтать, чтобы появился такой «положительно прекрасный человек», принес «весну света» в мир, в общество — и на сцену. Но чтобы я поверила в него, нужен, вероятно, автор «Идиота», да где же его взять.

Март 2021 г.